фом, но буквально через секунду получила сильный урон.
— 175 т ОЗ.
Нибор всё идеально просчитал, поэтому по возвращению из Сумеречной зоны тут же атаковал Медею «Ударом, не оставляющим тени». Порыв мощного ветра преодолел заледеневшую улицу и оставил на груди Медеи глубокий порез. Будучи фанатом не только на словах, Эльдман хорошо знал, что Нибор не делает лишних движений. Даже не оборачиваясь на фею, Эльдман осознал, что произойдёт через секунду. Нибор воспользуется магией и сокрушит Медею, а если это случится, подконтрольные ему персонажи тут же возьмутся за вампира. Тогда ему уж точно не справится с кумиром, именно поэтому за сотые доли секунды Эльдман выбрал уникальный навык и коснулся Нибора. Глаза Бродяги налились магией, но заклинания временно оказались заблокированы.
«Неужели ты настолько хорошо меня знаешь?», подумал Нибор невольно покосившись на Эльдмана. «Настолько уверен в моём превосходстве, что даже предусмотрел вариант, в котором я могу видеть чужие способности? И чтобы использовать это против меня, ты всё это время хранил возможность выбрать уникальный навык».
Удара киркой и выстрела Клифа не хватило чтобы оборвать жизнь бескрылой феи, что дало ей возможность отступить и воспользоваться «Источником древней жизни» — свитком, который она умудрилась стащить у слепого охотника из инвентаря ещё при первой встрече. Легендарный свиток не просто восстановил Медее здоровье. Он исцелили её от всех увечий, из-за чего за её спиной вновь раскрылись большие радужные как у мотылька крылья.
«Вот так вляпался», оценил новые вероятности Нибор. «Все труды насмарку. Ну хоть убил мумию и получил её саркофаг. Теперь надо решить, кого из этих двоих убить первым. Эльдман куда опаснее Медеи. У него множество способностей, от которых невозможно уклонится, кроме того он практически не уступает мне в ближнем бою. С другой стороны, фея теперь может летать. Она невероятно сильна и быстра, и судя по гримасе на её лице, просто в бешенстве».
— За Кристофера Олдрака! — с этим криком Марк вогнал копьё Нибору под мышку.
Нибор знал, что юный авантюрист и его спутница неподалёку, догадывался зачем они могли пожаловать, но предпочёл считать, что с наибольшей вероятностью они помогут ему в бою.
Марк тут же отпрыгнул назад. Нибор не смог его достать, так как клинки Эльдмана не сбавляли натиска. Бой между ними по прежнему был жесток и горяч.
«Вот значит, как ты распорядился моим учением», размышлял Нибор. «Чёртов Инстрис убедил меня в том, что все вы больше чем программа. Что вы живые, хоть и состоящие из пикселей существа. Вот я и пожалел тебя. А что ты? Ударил мне копьём в спину!».
Марк протянул наконечник копья своей спутнице Фелицие, а та с помощью магии перенесла кровь на чистый пергамент. Кровь Нибора растеклась по листу, образовывая магические символы очищения.
— Сделай это! — потребовал от неё Маркус. — Мы обязаны их освободить. Они наши друзья, а не его марионетки.
Фелиция соглашаясь кивнула головой и принялась проводить обряд очищения. Волосы чародейки встрепенулись, а символы на пергаменте засияли ярким белым светом. Десяток огоньков покинул свиток и влетел в грудь Нибора. Свет очистил его от всех проклятий, а вместе с тем разрушили «Связку душ» — способность, которую когда-то породила сила демона. Здоровье, мана и энергия Нибора в тот же миг пришли в норму, а подконтрольные ему персонажи пробудились от долгого сна.
Глава 18. Метаморфоза
За три месяца до того, как осквернённые напали на столицу людей.
Доисторический остров — Храм богини Акшары
Посреди парящего в небе храма, на вершине могучего водопада Унынье Торгоса — одетый в лохмотья мужчина, чьё лицо скрывалось в тени соломенной шляпы, отбивался от Нибора и его друзей. Бродяга никак не мог позволить Унынью сбежать с дающей бессмертие скрижалью. Авантюристы изо всех сил старались сократить греху здоровье, но из-за запретов, которые тот накладывал, все их усилия были тщетны. В последней попытке оборвать жизнь Унынья, Лютер и Лия набросили ему на шею цепи и вместе с Нибором потащили его к обрыву.
— Отдаю тебе должное, — обращаясь к Нибору произнёс Унынье. — Ты величайших из всех предателей Простора. Сначала ты предал и убил Кристофера Олдрака, а теперь предаёшь Торгоса. Но помяни мои слова, на двух стульях тебе не усидеть. Однажды ты поплатишься за это!
— Что ты лепечешь выродок?! — закричал шокированный словами греха Лютер. — Думаешь получится стравить нас?!
— Ха-ха-ха! — залился смехом, одетый в обрывистые лохмотья мужчина. — Так ты не знаешь?! Не знаешь, что сражаешься за вора и убийцу. Постой, а я ведь знаю тебя! — Кошачьи глаза уставились на Лютера. — Воин с алебардой, который использует никак не связанные между собой способности, а там внизу, чародейка, которая с помощью тайной магии превращается в чудовище. Точно, это вы каждую ночь устраиваете набеги на тёмные переулки.
Услышав эти слова, Лютер застыл. Он не хотел в это верить, но мозг сам ворошил воспоминания. С того дня, как его окрестили бароном Зимних садов, Лютер стал замечать на себе и Талине синяки и ссадины. Волшебным образом те появлялись на их телах с наступлением рассвета. Почему это происходило, никто не мог объяснить. Лютер расспрашивал стражу и прислугу, но те словно опасаясь наказания, наотрез отказывались говорить. А кто-то и вовсе ответил — что происходит в ночи, остаётся в ночи. За этими воспоминаниями потянулись другие. Лютер вспомнил тот день, когда их отравили и пытались убить наёмники. Со слов Нибора из-за «Связки душ» их тела оказались под контролем «Темной души». Сами того, не осознавая они перебили наёмников. Но, что если он солгал? Что если из-за «Связки душ» их тела оказывали под контролем Нибора? Возможно именно поэтому он так легко их отпустил, а сам каждую ночь использовал чтобы грабить тёмных. Лютер задумался, что вообще он знает об этом человеке? Он силен, умен и беспощаден. Ограбить сокровищницу барона, убить стражника, проникнуть в магическую академию и выкрасть дочь верховного мага для него не является чем-то из ряда вон выходящим. Откуда вообще взялся Нибор? Почему при таких талантах, он стал известен только сейчас? Где он был до этого? Лютер вспомнил, что накануне знакомства с Нибором из крепости Геры сбежали заключенные. Но что важнее, Нибор был единственным и последним, кто видел Кристофера Олдрака живым. Что если он убил его ради места мастера — ради двойного бонуса от гербовой накидки?
— Кажется, до тебя стало доходить, — обрадовался Унынье. — Тебя обманули, тебя предали, тебя использовали. Ты лишь марионетка в его руках, псина на привязи. Он забирает у тебя всё и не даёт ничего взамен.
— Заткнись! — нога Нибора ударила греха по зубам, но от этого тот лишь ещё громче рассмеялся. — Не слушай его. Тёмные всегда лгут!
Слова Унынья подобно яду проникли в мысли златовласого юноши и разъели ту часть, где Нибор был наставником и другом. Осталась лишь мысль, что именно он убил его названного отца — Кристофера Олдрака.
Лютер отпустил цепи, а через мгновение с криком ярости набросился на Нибора. В итоге, Унынье сбежал — телепортировался к своему хозяину, а Нибор сразился с Лютером. Талина не смогла остаться в стороне, обратившись магическим зверем она пришла возлюбленному на помощь. Будучи намного сильнее и искуснее, Нибор запросто усмирил их пыл. Однако сделал он это при помощи катан. Лютер отделался синяками и ссадинами, а вот на теле Талины появились глубокие колотые раны. За считанные секунды под телом чародейки растеклась кровавая лужа.
— Что же ты наделал?! — трясущимися руками потянулся к ней Лютер. — Ты убил её!
— Дурак! — грубо бросил Нибор. — Если жив ты, значит и она. Раны глубокие, но не смертельные. Анрин быстро подлатает.
— Вот ты и показал истинное лицо! — прижимая к себе обессилившую Талину, Лютер волком смотрел на Нибора. — Жестокий и беспощадный Нибор. Думаешь только о себе, а в остальных видишь лишь предметы! Какой же я был дурак. Если бы тогда, я не встретил тебя. Если бы не привёл в гильдию, Олдрак был бы жив.
— Если бы ты меня не встретил, ты бы умер привязанный верх ногами к столбу, — отрезал Нибор. — Хочешь знать правду?! Хорошо. Я поведаю её тебе. Олдрак умер, потому что был слишком слаб. Потому что ты и я, были слишком слабы, чтобы что-то изменить. Уже в который раз я сталкиваюсь с несправедливостью и понимаю — слабость — это грех. Мир — жестокое место. Но не потому что он нас ненавидит, а потому, что мы ему безразличны.
— Это жалкое оправдание! — не сдержал слез Лютер. — Сила не в характеристиках, а в том, чтобы сделать правильный выбор. Не поддаться тьме!
— Ха! — издал громкий смешок Бродяга. — Я тоже был так наивен. И платой за эту наивность стала смерть моих родителей, лучшего друга и детей. Чтобы менять мир, нужно быть сильным, хитрым и беспощадным. Сейчас у тебя два пути. Первый — отомстить мне наложив на себя руки. Но хочу напомнить, что вместе с нами умрет Лия, Клиф, Анрин и Талина. Второй — ты перестанешь скулить, отринешь так называемую праведность и пойдешь вместе со мной истреблять грехов Торгоса.
— Я выберу третий путь, — ответил юноша. — Не знаю, сколько времени это займет, но я найду способ избавиться от Связки душ. И когда этот день настанет, я уничтожу тебя.
Нибор вместе со стальными покинул храм, а Лютер остался сидеть, обнимая раненную Талину. Поглаживая возлюбленную по голове Лютер задумался о том, что только благодаря Нибору он встретил её, а ещё освободил Зимние сады от тирании своего отца и стал бароном.
«Но разве это оправдывает всё остальное? Нет!», сказал он себе, «Подобные мысли — это прямая дорога к грехам. Я не искушусь и не поддамся на провокацию. Когда-нибудь я найду способ и оборву жизнь Нибора — избавлю мир от греха по имени Предательство».
— Что произошло? — открыв глаза, тихо спросила Талина.
Перед тем как уйти с Нибором Анрин залечил её раны.