– Мариночка Аркадьевна, я уверен, что наше сотрудничество будет весьма и весьма плодотворным, – мягким баритоном произнес Даниил Александрович.
– Я тоже так думаю, – улыбнулась Марина.
Даниил Александрович, представительный мужчина лет сорока, чуть полноватый, показавшийся Марине вполне приятным, пошел проводить ее, и только тут она спохватилась:
– Даниил Александрович, вы так меня ошеломили, что я даже не спросила, а почему, собственно, вы обратились ко мне? Кто вам меня рекомендовал, у меня ведь не такое уж громкое имя…
– А вы не в курсе? Вас настоятельно рекомендовал Всеволод Александрович Некрасов. Его вкусу мы полностью доверяем, тем более что в случае с вами мы не можем заподозрить его в какой-либо пристрастности. – И он тонко улыбнулся.
Марине его замечание страшно не понравилось. А впрочем, черт с ним. Он, наверное, просто дурак. А Сева, как всегда, оказался замечательным другом.
– Не скрою, мы предложили эту работу ему, но он категорически отказался, заявил, что сейчас ему это неинтересно, и посоветовал обратиться к вам!
Они попрощались. Марина вышла на улицу. Ей в лицо ударил холодный ветер с мелкими брызгами еще только начинающегося дождя. Она поежилась. Но все равно, настроение было роскошное. Такая работа! И очень хорошие деньги! Но тут дождь хлынул как из ведра. Зонтик лежал в машине. Марина невольно отступила под козырек здания. В этот момент двери на фотоэлементах разошлись, и оттуда вышел Михаил Петрович. При виде ее он остолбенел:
– Вы? Господи, что вы тут делаете?
Неужели суженый? – испуганно подумала Марина и тут же одернула себя: не будь дурой!
– Да вот пережидаю дождь.
– Марина, это же та самая третья встреча! Теперь вы не отвертитесь. И все-таки как вы сюда попали? Шли мимо?
– Отнюдь. Меня пригласили здесь поработать.
– Поработать? Кем?
– Меня пригласили оформить верхний, административный этаж. А вы? Вы здесь работаете?
– Ну да. Боже, это судьба, Марина! Послушайте, что мы тут стоим, вы же, наверное, замерзли, такой ветер, а вы легко одеты. Пойдемте посидим в холле!
Михаилу Петровичу было немного страшно. Это уж и в самом деле судьба! А еще она сегодня изумительно выглядит. Странно, в ее лице есть что-то такое… родное… Неужели все дело только в Сидоровых глазах? Нет, нет, эта ямочка на левой щеке, когда она улыбается… На правой такой ямочки нет. И едва заметный шрамик на переносице, и рисунок губ… Я пропал…
– Марина, смотрите, дождь уже не так хлещет… Вы очень торопитесь?
– Да нет… А что?
– Давайте пообедаем где-нибудь, помните, вы обещали, если будет третья встреча…
– Хорошо, я согласна, – неожиданно для себя произнесла Марина.
Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Проглянуло солнце.
– Идем? – спросил он, подавая ей руку.
– Идем!
Они вышли на улицу. Там было хорошо, пахло свежестью.
– Но у меня тут машина, – растерялась она.
– Ничего страшного, после обеда я привезу вас сюда же.
– Хорошо.
Они подошли к его «БМВ». Он открыл дверцу, но в этот момент у нее в сумочке зазвонил телефон.
– Извините! Алло!
– Маря, Маря, приезжай скорее, Мишка упал, голову расшиб… Я «скорую» вызвала, приезжай скорее, Маря! – рыдала в трубку Алюша.
– Боже, Норино проклятье… – прошептала Марина.
– Что случилось?
– Мне срочно надо домой, мой сын разбился…
– Что значит – разбился? – Он схватил ее за руку. – Где разбился?
– Не знаю, упал, голову разбил… Пустите!
– Я вас не пущу, в таком состоянии нельзя садиться за руль! Я сам вас отвезу!
Он почти силой запихнул ее в машину.
У нее тряслись руки и зуб на зуб не попадал.
– Успокойтесь! Дети часто падают, расшибают себе все что можно и нельзя, а через три дня уже снова лезут куда ни попадя. Уверяю вас, я знаю, что говорю, мой отец был нейрохирургом, он часто говорил: ребенок иногда так башкой треснется, что взрослый давно бы уже окочурился, а он полежит денек-другой – и как огурчик!
– Это правда?
– Что?
– То, что вы сейчас сказали? Или вы просто хотите меня утешить.
– Я безусловно хочу вас утешить, но то, что я сказал, – чистая правда. Я, конечно, уже не помню, почему так происходит, но вроде бы у детей в мозгу есть еще какая-то жидкость, которая амортизирует…
Почему-то его слова внушили ей доверие. И само присутствие этого человека ее как-то успокаивало.
К счастью, им удалось доехать, не попав в пробку. Когда он затормозил у ее подъезда, она вдруг подумала: а я ведь, кажется, не сказала ему адрес.
– Спасибо, что довезли!
– Я с вами! – не терпящим возражений тоном заявил Михаил Петрович. – Мало ли что может понадобиться.
Алюша поджидала на площадке:
– Ох, Маря, как хорошо, что ты уже тут, «скорая» еще не приехала, а здесь ведь ехать – всего ничего.
Марина кинулась в квартиру. Мишка лежал на диване в гостиной, совершенно белый, с закрытыми глазами, в уголке рта запеклась кровь.
– Мишенька, Миша!
Он прошептал, не открывая глаз:
– Мамочка, меня тошнит!
– Тебя рвало?
– Да. Но несильно. Ты не волнуйся.
Марина заметила на лбу под упавшей прядкой кусок пластыря.
– Понимаешь, я бежал и споткнулся, а там железяка…
– Лежи, лежи, не надо разговаривать.
Ей стало легче. Ясно, у Мишки, скорее всего, просто сотрясение мозга.
Явившийся через пять минут врач «скорой помощи» подтвердил ее диагноз. Осмотрев рану на лбу, он обработал ее какими-то антисептиками, снова заклеил и сказал:
– Ничего страшного, пусть полежит недельку. Телевизор не смотреть, книжек не читать. Только радио и мамины сказки! Будь здоров, юноша, и гляди под ноги, когда бегаешь! В туалет завтра уже сможешь сам ходить. А сегодня лучше в баночку! Всего хорошего!
С этим он удалился.
– Здравствуй, тезка! – раздался вдруг голос Михаила Петровича, о присутствии которого Марина совсем забыла. – Ты так маму напугал!
Мишка удивленно открыл глаза.
– Здравствуйте, – просиял он.
– Привет! Марина, мальчику, наверное, лучше лечь в постель, на диване не очень удобно. Вы там приготовьте все, а я его отнесу!
– Да я уж ему все чистенькое постелила, – подала голос Алюша.
Михаил Петрович отнес Мишку в детскую, раздел, уложил и сел рядышком:
– Ну как ты, брат?
– Ничего. Только скучно, ничего нельзя… как можно лежать и ничего не делать?
– Это ж ненадолго. Зато отоспишься.
– У меня скоро учебный год кончается.
– Ну и что? Ты ж наверняка хорошо учишься!
– В общем, да.
– А есть не хочешь?
– Нет, не хочу! Я почитать хочу, у меня книжка суперская!
– «Гарри Поттер», наверное? – улыбнулся Михаил Петрович.
– Вот еще, это для дурачков, нет, я сейчас читаю «Вокруг света на «Коршуне»! Так интересно!
– Станюковича! Подумать только, я в твоем возрасте тоже обожал эту книгу!
– А вы вокруг света плавали?
– Вокруг света нет, но путешествовал много! Могу такого тебе порассказать – закачаешься! Хотя тебе сейчас качаться противопоказано!
Мишка рассмеялся.
– Михаил Петрович, вы из-за меня без обеда остались, – вошла в детскую Марина, – так может, перекусите чем бог послал?
– С удовольствием, если вас не затруднит.
– Отлично, тогда через пять минут приходите на кухню!
В этот момент на кровать вспрыгнула кошка. Недоверчиво глянув на незнакомца, она улеглась на подушке рядом с мальчиком.
– Это и есть твоя Клипсидра? Красивая! А ты знаешь, если кошка лежит с тобой в постели, значит, ничего плохого с тобой не случится. Это медицинский факт!
– А вы в Африке были?
– И не один раз.
– И в Сахаре были?
– И в Сахаре, и в Намибе. Знаешь, один раз на юге Африки я ночью дежурил по лагерю, вдруг слышу такой странный звук, как будто насос работает. Выглянул – мать честная, слон. Здоровенный такой слонище, стоит, ушами хлопает!
– Вы испугались?
– Да нет, он мирный был. Ему самому, наверное, страшновато было.
– А вы что, путешественник?
– Нет, юрист.
– Михаил Петрович, я вас жду! – заглянула в детскую Марина.
– Иду, иду!
– А вы мне еще про Африку расскажете?
– Обязательно, вот только поем…
Стол на кухне был накрыт на двоих.
– Садитесь, пожалуйста!
– Как у вас тут красиво и уютно, а до чего вкусно пахнет!
– Ешьте на здоровье. Выпить я вам не предлагаю, вы же за рулем.
– Да, разумеется.
Она налила ему в красивую чашку горячий, ароматный бульон.
– А к бульону возьмите вот эти сухарики!
Перед ним стояла мисочка, полная румяных сухариков с еще пузырящимся, горячим сыром.
– Какая прелесть!
– Берите, берите, не стесняйтесь.
У него было странное ощущение, что он вернулся домой после долгого, трудного путешествия, где ему не раз грозила опасность, где он был открыт всем ветрам, а вот теперь, здесь, с этой женщиной, он защищен, спокоен. Каких только причудливых форм не обретает влюбленность, усмехнулся он про себя, а еще он почему-то боялся посмотреть ей в глаза. Вдруг в них он прочтет вежливое безразличие?
После обеда возникла неловкая пауза. Он вынужден был поднять глаза, и сердце у него екнуло. Она смотрела на него, пожалуй, даже с нежностью, но при этом выглядела такой усталой, что ему захотелось немедленно прижать ее к себе, погладить по волосам, утешить и сказать: не бойся, маленькая, я с тобой, все будет хорошо, не волнуйся и ложись спать. Хотелось защитить ее от всего мира, чтобы она почувствовала себя так же, как он четверть часа назад…
– Марина, вы устали, я пойду.
– У меня был невероятно тяжелый день, столько всего… И плохого и хорошего…
– Я все-таки загляну к вашему сыну попрощаться. Я обещал ему рассказать про Африку.
– Ну конечно, и спасибо вам за все. Вы так меня поддержали…
Он заглянул в детскую. Мишка спал. Он все еще был очень бледный. И, конечно, тоже нуждался в защите.
– Он спит, – шепотом сообщил он Марине. – Если вы позволите, я на днях навещу его, ему ведь скучно так лежать, и еще я обещал показать ему фотографии…