Ночь продолжалась; светила луна, мир спал; лишь иногда взлаивала где-то собака, которой приснился грабитель или убегающий кролик. Монах был доволен: от депрессии не осталось и следа. Бытие, похоже, налаживалось.
Не торопясь и не хоронясь в кустах, он побрел назад в домик Доктора, где квартировал. У него мелькнула было мысль сходить на реку, посмотреть, как она выглядит при луне – никак взыграли старые дрожжи путешественника и натуралиста. Он постоял немного на дороге, раздумывая; тут вдруг вскрикнула пронзительно ночная птица – как неприкаянная душа, – и он вздрогнул. Ему пришло в голову, что он не представляет, как идти на речку, и непременно заблудится. А потому придется отложить до завтра. А сейчас домой, баиньки. А то можно еще соорудить чайку покрепче. А что? Посидим на веранде с горячей кружкой, разглядывая окна Инессы – если повезет, она еще не легла; обдумаем произошедшее, представим на рассмотрение всевозможные версии, набросаем завтрашние вопросики к Доктору.
Лепота!
…Инесса, вбежав в дом и тщательно заперев за собой дверь, бросилась к умывальнику. Открутила кран и стала умываться. Почему? Бог весть. Ей было страшно, ее трясло. По спине бежали жаркие искры, а лицо горело. Обливаясь, она раз за разом плескала в лицо пригоршни холодной воды, стремясь унять дрожь, выравнивая дыхание.
Дура! Не надо было! Ничего не надо было. Завтра же убраться отсюда! Не видеть никого! А если бы застукали? Ее снова обдает жаром…
Она уже не понимает, как могла решиться… Господи, мы же ничего о себе не знаем! Чужое жилье, запахи тлена и сырости и вдруг отвратительный сладкий запах духов… Чужая спальня… Брошенные на кровать тряпки, беспорядок, пыль и паутина. Полусвет, полутьма, барахлящий фонарик… «Склеп!» – вдруг приходит ей в голову. Ее передергивает, тошнота подкатывает к горлу…
И, главное, зачем? Что за слепая темная сила толкала ее? Зачем? Ничего уже не изменить…
Кончилось тем, что она расплакалась…
Глава 11Русалка
…Березовая роща, подшерсток лещины, высокая трава с полевыми астрами и ромашками. Глубокий извилистый овраг, на дне – узкий глубокий ручей, топь, поросшая сочной ядовито-зеленой травой, колючими кустами ежевики и лопухами. Зной. Тишина, нарушаемая жужжанием пчел и далекими звуками голосов. Стремительные росчерки стрекоз, неровный полет черно-красных бабочек. С краю – горы строительного мусора, а чего стесняться? Территория бросовая, ничья, изрезанная складками.
Внимательный взгляд мог бы заметить примятую траву на склоне оврага. Дорожка примятой травы – сверху и до самого ручья, похоже, тут что-то тащили. Если еще присмотреться, то можно заметить внизу лежащего человека, полускрытого зарослями крапивы и торчащими жесткими побегами бычьей крови с черно-красными цветками. Судя по яркому синему с белым платью и намокшим в ручье длинным волосам, это была женщина.
Большая красно-черная бабочка опустилась на светлую прядь волос, расправила крылышки и замерла…
Доктор Владимир Семенович и Монах пили чай на веранде. День был просто замечательный. Монах наслаждался обстановкой и выжидал удобного момента для расспросов. Оживлял в памяти события вчерашнего вечера. Доктор же был бледен и вял. Монах сочувственно поглядывал на него, понимая, что тот вчера тоже перебрал. А все чертов Денис, пьющий как лошадь!
– Этот Денис… – начал осторожно Монах, – …пьет как лошадь, и лексика блатная. Вы правы, Владимир Семенович, этот тип как-то выпадает из стиля вашего благородного собрания. А вообще, странная парочка, должен заметить. Зина несовременная какая-то.
Блатная лексика – ах, какой моветон! Можно подумать! Монах и сам может при случае завернуть так, что уши свянут. Правда, то при случае, а не всуе и при женщинах.
Поглядывая на страдающего Доктора, Монах умирал от любопытства и нащупывал верный тон, напоминая человека, пробирающегося через болото.
– Художник, – морщась, сказал Доктор. – Богема. Это вы еще Иричку, Олег, не видели. А Зина – дурнушка при красотке-сестре. Не понимаю, почему она с ними, что за жизнь втроем… Ох! – Доктор поморщился и потер затылок.
– Плохо? – посочувствовал Монах. – Можно поправиться. Хотите, Владимир Семенович? У меня есть.
– Да у меня тоже есть, – сказал Доктор. – Не хотелось бы с утра, как-то не комильфо. Ну, богема!
– А мы по капельке!
– Ну, разве что…
Монах побежал на кухню за рюмками…
– А эти новые, вбросы… вы их раньше видели? – приступил он к делу.
– Не видел.
– И никто из вашей спетой компании раньше их не знал? Как они вообще попали к вам?
– Никто не знал. Как попали? Разве я не рассказывал? Пришли на огонек и заявили, что теперь живут по соседству. Там дача много лет пустует, сад зарос бурьяном до крыши. Оказывается, Денис внук старика, который давно умер. Они временно переселились, так как в их квартире ремонт. Пришли с бутылками. И пошло-поехало.
– А его жена?
– Иричка? Вздорная и скандальная особа, я бы не удивился, если бы узнал, что они дерутся. Они и за столом, при чужих, все время цапались. Зина для них вроде отрезвителя, как я понимаю. Спокойна, немногословна… Ну да вы ее видели.
– Видел. Отрезвитель-вытрезвитель. А чем занимается Иричка? Это Ирина, как я понимаю?
– Должно быть. Представилась: «Иричка». У нее спа-салон, название еще такое мудреное… Не запомнил. А Денис работает в отделе главного архитектора города, проектирует фонтаны.
– Фонтаны?
– Так он сказал.
– А как их восприняла ваша компания?
– Как? – Доктор задумался; пожал плечами. – Инесса не очень, сами понимаете, соперница. Полковник как мужчина… гм… в хорошей форме, пожалуй, обрадовался. Мастеру они не понравились, он у нас… традиционалист и слегка домостроевец. Степану Ильичу, нашему налоговику, пожалуй, тоже пришлись не по нраву. Он мужчина серьезный, а Денис – разгильдяй. Да и супруга его та еще штучка! Любаша… – Доктор улыбнулся. – Любаша всем рада, добрая душа.
– То есть Инесса не знала раньше ни Иричку, ни Дениса? – давил Монах.
– Похоже, нет. А что?
– Интересная у вас компания, – невпопад заметил Монах. – Я теперь понимаю, почему вы тут все лето.
– Интересная… – Доктор рассматривал Монаха, словно видел впервые. – Вы, Олег, спросили, и я вспомнил. Иричка знала Инессу! – Монах сделал стойку, на лице его обозначилось выражение: «Ага! Вот оно!» – Они учились в одной школе. Представляете, сколько воды утекло? Она с этакой ухмылкой сообщила, что Инесса старше и… как бы это помягче? Не отличалась благонравием, одним словом.
– Это серьезно, – сказал Монах. – А что Инесса?
– А Инесса отрезала, что не помнит ее. Я еще подумал, что она никогда не простит упоминания о возрасте. Женщины! Готовы убить друг дружку из-за всякой ерунды… Никогда не взрослеют. Вы как философ не находите?
– Мы тоже не взрослеем, – сказал Монах. – У нас свои игрушки.
Доктор покивал, соглашаясь…
…Новые соседи в тот вечер так и не появились. Были все свои, и еще гость Доктора, Олег Монахов, очень необычный человек. Философ и путешественник. Любаша спросила, видел ли он буддийского ламу, и Олег рассказал, что был на богослужении в их храме, куда пускают всех желающих.
Инесса сидела молча, бледная, куталась в цыганский платок. Полковник не спускал с нее глаз. Да и этот, новый, тоже стрелял глазами. Степан Ильич… тоже какой-то сам не свой. Насупленный, молчит. Он всегда говорит мало, а тут вообще.
А вечер выдался на славу! Полнолуние! Луна такая, что прямо все в душе переворачивается, жалость какая-то, томление… Маттиола и ночная красавица распустились, воздух… не знаю! Надышаться нельзя! И лягушки… прямо помирают от любви!
– А пошли смотреть на русалку! – вдруг выпалила Инесса.
– Пошли! – подхватила Любаша. – Я давно хотела. Если они есть, то только тут, у нас. Лариса! Девочки!
– Люба! – произнес Степан Ильич.
– Доктор! Полковник! – не унимается Любаша. – Олег, скажите им!
Уже Олег! Понравился ей философ, чувствую, так и кидает косяки и краснеет! А чего? Он мужчина видный и умный и, главное, необыкновенный – путешественник!
– Давно хотел посмотреть на русалку, – говорит он. – Мой дед был влюблен в русалку, клялся, что видел их собственными глазами… Тем более полнолуние. Луна притягивает русалок.
– Женщин она тоже притягивает, – говорит Инесса, ни на кого не глядя.
– Потому что женщины и русалки одного племени, любят бродить ночами по своим тайным делам…
Во завернул! Причем странно так, вроде с умыслом, вроде знает что-то. А все почему? Хочет понравиться Инессе. Давно заметил, при ней все женщины тускнеют, а мы, мужики, глупеем. Даже в русалок готовы поверить…
– Пошли! – вскочила Любаша.
И пошли мы все на берег смотреть на русалку. Впереди летит Инесса, юбки цыганские развеваются, за ней моя Лариса и Любаша, следом мы не отстаем: Полковник, Степан Ильич, Доктор, путешественник Олег и я. Куда же мы от них. Адвоката нашего только не хватает, не пришел, занят, видать.
…Пришли. Сидим на теплом еще песке. Луна, светло как днем, только свет оловянный, белесый. На той стороне – луга, сколько глаз хватает; чуть туман над землей стелется. Лес чернеет на горизонте. Ночь теплая, тихо, иногда рыба плеснет. Ждем русалку. Олег прямо впился в Инессу взглядом. Смотрю, Степан Ильич Любашу приобнял, она ему голову на плечо положила. Тут Лариса меня за руку берет. Мы с ней за руку только в молодости ходили. На лице Инессы такое выражение… как бы это сказать… вроде чуда ждет! Я вздохнул неприметно. Красивая женщина! И вдруг как брызнет в меня взглядом, со значением – меня прямо жаром окатило, прямо перевернуло всего! И дрогнула уголками губ, и отвела глаза…
…Я ей как-то в прошлом году замок чинил. Попросила по-соседски. Пришел с инструментами, все честь честью, повозиться пришлось. Замок старый, новый легче поставить. Она говорит, ладно, я куплю новый, а пока, если можно, этот…