— Хм… что еще?
— Это — сыворотка правды. Объяснять действие, думаю, не надо. Безвредна, действует в течение десяти-пятнадцати секунд, прогнозируемая продолжительность эффекта — около получаса. В шприце одна доза, рассчитанная на человека весом восемьдесят килограммов.
— Надеюсь, ты оставишь это? — Криг кивнул на образцы. — Сам понимаешь, мы должны проверить их действие.
— Затем и принес. Только поторопитесь, хранится это все плохо. Неделя максимум, потом только выкинуть. Ладно, едем дальше. Обезболивающее. Просто и со вкусом. Точнее, без вкуса. И без запаха. Не вызывает привыкания. Полностью отключает все болевые ощущения, кроме тех, что вызваны силой Умников. Конкретно этот образец не вызывает сонливости, но можно добавить эффект наркоза.
— Пока оно выглядит самым многообещающим. Если клинические испытания пройдут нормально, его можно будет реализовывать по легальным каналам. И если оно не настолько скоропортящееся.
— У этого пробника срок годности тоже ограничен специальной присадкой. Без нее будет около семи месяцев.
— Маловато, — протянул Криг. — Обычно срок годности лекарств — несколько лет. Обезболивающих это тоже касается. Больницы обычно закупают крупные партии, чтобы иметь запас на случай крупных происшествий, когда обезболивающее расходуется литрами, но в обычном режиме они тратят всего несколько доз в сутки. Короткий срок хранения не позволит им приобретать крупные партии, не неся при этом убытков, если препараты не израсходованы, а если будут закупать понемногу, то окажутся не готовы к авралам.
— Я вообще сомневаюсь, что смогу снабжать лекарствами кого-то за пределами Броктон Бей. Последнее, о чем я мечтаю — это оказаться придатком к собственной производственной линии.
— Понимаю. У тебя еще что-нибудь есть?
— Вот, — я вытащил из подсумка маленький бумажный конверт, в котором лежали вручную спрессованные и нарезанные таблетки. — Это — значительно ослабленный вариант вещества, которое я использую в качестве стимулятора. Если «боевой коктейль» усиливает тело, то эта штука действует на разум.
— Что-то вроде настойки из мухоморов, как у викингов?
— Разве что в самых общих чертах. Это зелье, — я достал фляжку и потряс ею, — снимает внутренние ограничения. Страх, сомнения, мораль — все, что как-то сдерживает, уходит на задний план. Если бы не эта штука, я бы вряд ли смог отрезать симпатичной девочке пальцы, а потом избить ее. Вдобавок позволяет использовать полный потенциал собственного тела — с соответствующими последствиями.
— Но таблетки такого убойного эффекта не оказывают?
— Они намного слабее. По идее почти безвредны, их нужно есть горстями, чтобы получить передозировку. И срок хранения я оцениваю в год. Можете хоть сейчас попробовать, я угощаю. Аккуратно, они очень горькие, потому что основа — кофеин.
— Отала, дай мне неуязвимость, — сказал Криг.
Девушка коснулась его рукой, и кейп немного оттянул край своей маски, чтобы просунуть под нее таблетку.
— Вот это действительно впечатляет, — сказал он через полминуты. — А от синдрома дефицита внимания можешь что-нибудь приготовить?
— Я не могу изобрести лекарство от несуществующей болезни.
— Жалко. Лекарства от несуществующих болезней — это золотая жила, особенно если есть контакты с врачами, — Криг развалился на сиденье и со вкусом потянулся. — Ну, лекарства лекарствами, но на них особо не заработаешь, если у тебя нет собственного завода. Что думаешь на счет настоящих дел?
— Каких именно? — насторожился я.
— Тебе что-нибудь говорит название «Гезельшафт»?
— Европейская националистическая организация кейпов.
— Это взгляд поверхностный! — Криг потряс пальцем. — Они выполняют в Старом Свете ту же функцию, какую у нас выполняет Протекторат — то есть устанавливают правила, следят за порядком, поощряют законопослушных и карают беспредельщиков. Они всеми силами оберегают людей, и не их вина, что в списке угроз присутствуют психи, носители врожденных уродств, мусульмане и черные. Ну так вот… «Гезельшафт» считает, что паралюди являются новым эволюционным витком человечества, его возвышением. Они не только бережно собирают у себя всех новых кейпов, но и проводят эксперименты по провоцированию триггер-событий.
Ох, епт…
— То есть, вас интересует «ноктюрн»? — я постучал пальцем по еще одной гранате, висящей на боку.
— Весьма интересует, потому что в его действенности я убедился лично. Понимаешь, Империю-88 считают дочерней структурой Гезельшафта, но это не так. Мы поддерживаем связь, сотрудничаем. Мы не являемся доминирующей силой в Америке, и поэтому не претендуем на равный статус, но все же мы далеко не филиал. Европейцы готовы очень хорошо платить за средства, которые позволят им продвинуться в изысканиях и понимании природы сверхспособностей и триггер-событий. Более того, они с готовностью поделятся собственными наработками, чтобы в перспективе получить еще больше новых данных. Ты сказал, что не стремишься махом разбогатеть, и я не стану расписывать тебе возможные суммы дивидендов — хотя они там будут внушительными. Но что скажешь о возможности познакомиться с проектами лучших умников и технарей Европы?
— А в чем ваш интерес?
— В тебе, в чем же еще, — Криг развел руками. — Как ты, вероятно, знаешь, в нашем составе больше дюжины кейпов, но ни одного технаря. Даже Отала не может дать кому-то такую силу.
— Я уже говорил, что не намерен вступать. Без обид, но стать одним из вас — значит поставить крест на пути целителя, потому что меня ни к одной больнице на выстрел не подпустят. А посмотреть на работу Панацеи мне тоже очень интересно.
— Я не говорю о вступлении. Пойми, даже если ты просто не будешь нам врагом — это уже счастье. Потому что я знаю, что технари расцветают не сразу, вам нужны месяцы и годы, чтобы достигнуть пика силы. И если тебе со старта СКП присвоило шестой класс угрозы, боюсь представить, на что ты окажешься способен в будущем.
Шестой класс угрозы? Мне это ничего не говорило. Тем временем Криг продолжал:
— Скажу честно. Я в тебе заинтересован. Когда я доложу обо всем Кайзеру, он тоже заинтересуется.
— Меня уже пытались завербовать насильно, — ровным голосом сказал я. — В результате недосчитались конечностей.
Вранье конечно, но Кригу об этом знать было не обязательно. Он лишь хлопнул себя ладонью по маске:
— Господи, да причем тут насильная вербовка? Я говорю о поддержке. Скажу без обиняков — положение у тебя шаткое, да ты и сам понимаешь. СКП присвоило тебе высокий рейтинг угрозы не за красивый костюм, а за способность влиять на сознание людей. Твой подкласс — Властелин. Другого кейпа они могли бы даже оставить в покое, но ты технарь, способный воздействовать на разум и чувства с помощью своих изделий. Слышал про Бойню №9? Про Ампутацию? Милая девочка, лет тринадцати вроде бы. Она и есть причина, по которой настолько боятся технарей, способных работать с мозгом. Также, как Нилбог бросил тень на всех биокинетиков, а Сердцеед — на Властелинов.
— А, то есть мне угрожает страшная опасность, и только вы можете мне помочь.
— Пойми меня правильно. Ты напугал СКП до чертиков. Они не знают, кто ты, откуда взялся, что тебе нужно и чего от тебя ожидать. Конечно, они не посадят тебя в Клетку, если ты к ним явишься сам. Но ты всегда будешь под подозрением, всегда чужим — просто из-за того, что у тебя такая сила. Лучшее, что ты сейчас можешь сделать — это найти кого-то, кто за тебя поручится. Герои, не герои — не важно даже. Главное показать, что тебе известны правила, и что ты им следуешь. Что ты не пугающая неизвестная угроза, а вполне заурядный кейп, который не доставит серьезных проблем.
— Правила… а, которые «неписанные»? Не убивать, не атаковать гражданскую личность…
— Кхм-кхм, — громко прокашлялся Хэнк.
— А, ты же… да, нехорошо с тобой получилось.
— Можешь снять маску только перед ним, — сказал Криг. — Этого будет достаточно, подобное практикуется, если личность раскрыта не намеренно. Но мы отвлеклись. Ты не спешишь кому-то доверять, и это объяснимо. Не будем торопить события. Для начала ограничимся тем, что ты сегодня принес с собой. Твои пробники, образец этого газа, «ноктюрна»… и новый кейп Империи, который появился благодаря ему.
Он посмотрел на Хэнка.
— Не надо так смотреть, сэр, — ответил тот. — Я по любому в деле.
— Скажи, эффект «ноктюрна»… на что это было похоже?
— Сэр, на свете много дерьма, — глухо сказал Хэнк. — Но это дерьмо — дерьмовее любого другого. Не знаю, может ли быть что-то хуже.
«Может, — подумал я. — Это был просто чистый неразбавленный страх. А ведь его можно смешать с горем, с отчаянием, с ненавистью — в любых пропорциях. Можно оттенить послевкусием угасающей надежды. Или приправить болью утраты. Да много чего можно… и все как на подбор — дерьмовое дерьмо».
— Наличными такие суммы носить неудобно. А переводы на обычные банковские счета слишком легко отслеживаются. Так, Магистерий, ты знаешь про Счетовода?
— Первый раз слышу, — признался я.
— Это кейп-умник, один из сильнейших в мире. Он что-то вроде бухгалтера для кейпов. В основном его услугами пользуются те, кто не в ладах с законом, но герои тоже отнюдь не брезгуют. Всем время от времени требуются средства, не засвеченные в официальных транзакциях. В общем, будет тебе счет, туда все перечислим, оттуда выведешь, куда захочешь. И теперь собственно суммы… — Криг задумался. — Пять тысяч за каждый пробник препаратов, просто за возможность их испытать, а если что-то сочтем пригодным для использования или открытой продажи — это отдельно обговорим, в зависимости от того, какие объемы ты сможешь предоставить. По пятнадцать тысяч за каждый готовый образец «ноктюрна», и сто пятьдесят тысяч — за израсходованный.