С того моста,
Куда заносит человека
Его мечта.
Мой путь причудлив чрезвычайно,
Мой путь непрост.
Меня мечтой необычайной
Внесло на мост.
Не исключение из правил
И не каприз.
Я огляделся, грудь расправил
И глянул вниз.
Там все искрилось и сверкало, —
Текла река.
Там ты, раздевшись, загорала
Среди песка.
Что еще надо человеку?
Зовет мечта.
Я бросился в тебя, как в реку,
С того моста.
Лечу и думаю: давненько
Я не летал…
Но, к сожалению, маленько
Не рассчитал.
Летел я правильной кривою
Под плеск волны.
Но приземлился головою
На валуны.
Должно быть, слишком разогнался,
Устал парить…
Встал, отряхнулся, причесался
И сел творить.
Все путем!(Геннадий Касмынин)
Льды на реке ломает март.
Апрель как вор в законе,
И льдины стаей битых карт
Разбросаны в затоне.
В свои права вошла весна,
Вокруг светлей и чище.
И стаи воробьев, шпана,
Спешат на толковище.
Грачи, как крестные отцы,
Глаза свои таращат,
Везде домушники-скворцы
Уже чего-то тащат.
Барыга-мерин погорел —
Мужик его треножит.
А голубь, фрайер, ожирел,
Взлететь и то не может.
Лохматый пес сидит как вор
И пайку ест из плошки.
Крадется кот как сутенер,
На тротуарах — кошки…
Ворона, словно человек,
Разинула едало.
Сорока, падла, будто век
Свободы не видала.
Всех обогрел весенний свет,
Длинны, как сроки, тени…
И вот уже сидит поэт
И ботает по фене.
Кому кого(Борис Пуцыло)
Не та, что есть, –
Совсем иная
Ты плакала легко во мне.
Себя однажды вспоминая,
Не думай плохо обо мне.
Не ты во мне,
А ты — иная,
Иная, впрочем, не вполне, —
Себя однажды вспоминая,
Тебе нашла себя во мне.
Не я в тебе,
А ты, родная,
В моей запутанной судьбе,
Меня однажды вспоминая,
Себе нашла меня в тебе.
Ты плакала,
Ты мне внимала,
Моя твоя рвалась к себе.
Твоя моя не понимала,
Того, что я себя в тебе.
Косноязычно и занудно
Тянулись мысли в полусне…
И понял я:
Конечно, трудно
Не думать плохо обо мне.
Страсть охоты(Яков Козловский)
Страсть охоты, подобная игу,
И людей покорила и псов…
Занеси меня в Красную книгу,
Словно редкого зверя лесов.
Вижу ряд угрожающих знаков,
В мире зло громоздится на зло.
И все меньше становится яков,
Уменьшается племя козлов…
Добротой в наше время не греют,
Жизнь торопят — скорее, скорей!..
Жаль, что люди все больше звереют,
Обезлюдело племя зверей.
Век жестокий, отнюдь не толстовский…
Скоро вовсе наступит конец.
Лишь останется Яков Козловский,
Красной книги последний жилец.
Примета века(Лариса Васильева)
И стала я приметой века:
не волновалась, не ждала,
от женщины до человека
довольно легкий путь прошла.
А мой талантливый ребенок
был в непорочности зачат…
Была я женщиной. На блюде
мне был предложен бабий век.
Мне захотелось выйти в люди,
И вот теперь я — человек!
Оригинальной быть решила,
и это удалось вполне,
ведь я не стряпала, не шила,
поскольку это не по мне.
Была допущена в печать я,
не поэтесса, не поэт!
И непорочного зачатья
познала редкостный секрет.
К несчастью, избежать пеленок
до сей поры никто не смог.
Но мой особенный ребенок
зато талантливый как бог.
И стала я приметой века,
везде и всюду на виду.
И вот теперь от человека
я к божьей матери иду…
В это лето(Иван Лысцов)
Падают груши в саду августовском,
Глухо стучат о траву…
В тихой усадьбе, совсем по-толстовски
Я это лето живу.
Творческим духом я нынче питаюсь,
Тихою радостью пьян.
В славной усадьбе, где я обретаюсь,
Множество ясных полян.
В теплых лучах золотится деревня,
Нежится речка и дол.
Добрая баба, как Софья Андревна,
Мне собирает на стол.
С рани землицу пашу я не сдуру,
Круп вытираю коню.
Скоро, видать, про Каренину Нюру
Роман большой сочиню…
Про мед и деготь(Галина Чистякова)
Невозможно не заметить
Вам моих блестящих глаз!
У меня медовый месяц!
И уже не в первый раз.
Не могу понять, хоть тресни,
Где вы, юные года?
Замечательную песню
Хором пели мы тогда:
«Юбку новую порвали
И подбили правый глаз!
Не ругай меня, мамаша,
Это было в первый раз!»
А теперь, прошу заметить,
Манны с неба я не жду.
У меня медовый месяц
Десять месяцев в году!
Я с избранниками смело
То вожусь, то не вожусь.
Надоело это дело —
Через месяц развожусь.
А потом опять как в воду,
Не зевай да успевай…
Да и что мне ложка меду?
Ты цистерну мне давай!
Но вину свою за это
Мне придется искупать:
Могут девушку-поэта
В бочке дегтя искупать…
Если выследить…(Ирэна Сергеева)
Если долго за нами следить,
если наш разговор записать,
то обоих нас надо судить,
но меня за любовь оправдать.
Начинаем с тобой понимать,
если долго за нами следить,
если выследить нас и поймать,
то, конечно, нас надо судить.
И хоть ты, мой любимый, не вор
и на мне не разбоя печать,
будет очень суров приговор,
громом с неба он будет звучать.
Обрекут нас, дабы проучить,
ты и я будем вместе страдать:
я — пожизненно в рифму строчить,
ты — пожизненно это читать…
Когда скошено и вылазит(Александр Щуплов)
У меня нахальством плечи скошены
и зрачки вылазят из углов.
Мне по средам снится критик Кожинов
с толстой книгой «Тютчев и Щуплов».
Сегодня я — болтун, задира, циник –
земную тяжесть принял на плечо,
и сам себе — и Лев Толстой, и Цыбин,
и Мандельштам, и кто-то там еще.
Собрались вместе Лев Толстой и Цыбин,
и Мандельштам, и кто-то там еще.
И вроде бы никто из них не циник
и все что нужно принял на плечо.
– Вы кто такой? — у Цыбина Володи
спросил Толстой. — Не знаю вас, мой друг,
мы в свете не встречались раньше вроде…
— А я Щуплов! — ответил Цыбин вдруг.
Толстой застыл, сперва лишился слова,
потом смутился и сказал: — Постой,
не может быть, откуда два Щуплова?
Ведь я Щуплов! — промолвил Лев Толстой.
Стояли молча рядом два титана.
— И я Щуплов! — кричали где-то там.
И, чувствуя себя довольно странно:
— И я Щуплов! — воскликнул Мандельштам.
Вокруг теснилась публика, вздыхала,
и кто-то молвил зло и тяжело:
— На молодого циника-нахала,
должно быть, вновь затмение нашло.
Если не я, то кто?(Олег Хлебников)
И так живу в очерченном кругу,
людей по полочкам располагаю
и только одного не понимаю:
как я-то не понравиться могу…
Я от восторга что ни день горю,
меня влечет божественное «эго».
Меня зовут как вещего Олега,
я о фамилии не говорю.
Я сам свою предначертал судьбу,
хулить меня не пробуй — труд напрасен.
Остановись, мгновенье, я прекрасен!
А ты, Нарцисс, перевернись в гробу…
Пишу стихи и в зеркало гляжусь,
Я сам не свой, я сам с собой не справлюсь.
Себе я нравлюсь! А тебе не нравлюсь?!
Ты бяка, я с тобою не вожусь!..