Повела плечом, от чего шелковая ткань халата стремительно побежала вниз. Подцепила двумя пальцами тонкие бретельки комбинации. Секунда- и я стою совершенно обнаженная перед ним, но лицо Даниэля все такое же каменное, несчитываемое. Если там, в комнате с другими мужчинами, когда я танцевала, я могла понимать его эмоции, сейчас они словно бы были закрыты от меня невидимой ширмой.
Делаю шаг навстречу, оказываясь в парком тепле душевой кабины. Еще шаг- и он совсем рядом. Я в миллиметре от потока воды, под которым стоит Даниэль. Его щедрые капли вмиг забрызгали мне лицо и тело. Опускаю глаза и вижу эрекцию мужчины. Чувствую, что он тоже на нее смотрит. Именно чувствую. Сейчас здесь все настолько обострено и напряжено, что эмоции можно ловить, подобно громоотводу.
Я снова впиваюсь в его взгляд своим и опускаюсь перед ним на колени, при этом не разрывая нашего зрительного контакта. Все происходит в полной тишине. Когда я трогаю его огромную плоть, провожу по ней пальцами и сжимаю в ладони, его грудь начинает ходить ходуном. Приближаю свое лицо к его паху и вбираю его в себя. Закрываю глаза, пытаясь дышать через нос спокойно и принять его полностью. Слышу сверху рваное дыхание. А потом чувствую, как он с силой хватает на затылке мои все-таки успевшие намокнуть волосы…
Глава 16
Буквально на секунду меня одолевает неконтролируемая паника. И опять не понимаю, почему. Жесткий секс в моей жизни был, и не раз. Дело в другом- в непредсказуемости Тигра. Я ждала его растерянности и удивления от своей показной покорности. А она словно бы его разозлила. Потому что вместо того, чтобы со всей силы начать насиловать мое горло, он дергает меня за волосы наверх и заставляет подняться с колен.
Я впервые стушевалась в такой ситуации. Смотрю на него с молчаливым вопросом, немного отступаю.
— Мне…уйти? — получается хрипло. Я даже пару раз кашляю. Наверное, я, черт возьми, даже покраснела, смутилась. Это что сейчас происходит? Он так отверг мою инициативу?
Он все такой же безэмоциональный, с каменным выражением лица. Холодная темнота в его глазах начинает так сильно меня настораживать, что голова покруживается.
Когда молчание между нами затягивается на неприлично длительное время, разворачиваюсь с единственной целью- как можно быстрее вырваться из душевой кабины и перевести дух, но не успеваю ступить и шага. Он резко меня разворачивает, хватая за шею. В буквальном смысле впечатывает в себя и начинает пожирать своим ртом мои губы и при этом не закрывает глаза, смотрит на меня.
Это не поцелуи. Эту укусы вперемежку с болезненными засосами, с проникновением его языка до самых гланд. Никогда у меня не было таких «поцелуев»— гораздо более порочных, жгучих, чем самый дикий секс.
Сметает одной рукой бутылки с шампунями и гелями с каменного выступа на стене и подсаживает меня на него. Разводит мои ноги. Беззастенчиво смотрит на промежность.
Господи, почему все, что он делает, так откровенно и остро? Почему он заставляет меня краснеть? Меня, повидавшую столько порока, что хватит на целую Камасутру? А ведь он даже еще ничего и делать не начал.
Проводит по моей промежности одной рукой, другой трогает себя. Его бедра теперь аккурат на уровне моих раскрытых ног.
— Смотри на меня! — приказывает он лающе и одним резким движением заполняет собой.
Я невольно охаю, когда чувствую его сразу на полную длину. Судорожно хватаю ртом воздух, понимая, что теперь полностью утратила контроль над ситуацией, он снова «перетянул все одеяло» на себя.
— Теперь сжимай, — снова хрипит, медленно двигаясь во мне, словно бы пытаясь прочувствовать каждый миллиметр моей плоти. Я-то его уж точно чувствую.
Когда я делаю то, что приказывает Тигр, наконец, слышу его сдавленный, словно бы болезненный стон-рык. Его лицо искривляется в экстазе. Он запрокидывает голову, вжимая пальцы в мою поясницу до боли.
— Сука, все жилы из меня повытягивала, — шепчет он сквозь зубы, а я невольно отвечаю стонами на его жестко-сладкие толчки, так ярко отзывающиеся внизу моего живота болезненно-экстатическими всполохами. Обхватываю его бедра своими ногами, подаваясь вперед, выгибаюсь. Сейчас плевать, кто ведет. Мне просто хорошо. Боль, страх, ужас, отчаяние, паника- все эти гадкие, токсичные чувства вырываются из меня с каждым его крышесносным толчком. Мне нужно это освобождение, нужно это удовольствие, позволяющее телу перезагрузиться.
Он убыстряет темп, а я уже не сдерживаю себя, кричу во весь голос, остервенело подмахивая ему. Еще пару взмахов- и всё… Взрываюсь. Рассыпаюсь на тысячи осколков. Теряю и нахожу себя в прострации от затмения, обрушившегося на мое израненное сознание ливнем облегчения и долгожданной свободы от стресса пережитого.
Должно быть, прихожу в себя не сразу. Потому что когда, наконец, размыкаю глаза, вижу его самодовольно-ироничную физиономию всё еще в паре сантиметров от меня. С недоумением опускаю глаза вниз, на место слияния наших тел. Он все еще во мне. И все еще так же тверд и крепок, словно бы мы только начали. Судя по всему, до разрядки ему далеко.
— Красиво кончаешь, смотрел бы и смотрел. — Улыбается всеми белоснежными зубами. Впервые вижу его улыбку. Правда, она совсем не добрая. Скорее наоборот, пугающая. Улыбка превосходства. Опускает пальцы на мои губы и грубо обводит их, сминая плоть.
— Сегодня я еще поимею этот рот, — шепчет он, наклоняясь ко мне, снова кусает губы, — я поимею, а не ты меня, Алёна… Я сказал тебе, ты ничего не решаешь, хоть все еще продолжаешь пытаться манипулировать мной…
Снова толчок- я вскрикиваю от неожиданности. Получается как-то жалко, беспомощно, растерянно. Его это тоже заводит. Я снова вижу триумфальный взгляд, который одновременно заставляет меня хотеть Даниэля еще больше и еще сильнее ненавидеть.
— Ты съел виагру? — не могу не съязвить я, чтобы хоть немного замазать его надменное превосходство надо мной в собственных глазах, но не тут-то было. Похоже, на этот раз мальчик подготовился не только к физической, но словесной дуэли со мной.
Он лишь усмехается и отрицательно качает головой.
— Виагра нужна была твоим престарелым любовникам-извращенцам. Я накануне отменно потрахался с двумя умелыми проститутками, так что развести меня как голодного до тела пацана сейчас не получится, Алёна. Готовься отработать свой долг по полной.
Он подхватывает меня на руки, ногой грубо открывает дверь в душевую и выбирается со мной наружу. Доходит до кровати, кидает на постель без церемоний и снова выжидающе смотрит.
Возможно, он ждет моего отчаяния или растерянности, но я не даю ему и этого преимущества. Мне правда с ним хорошо. И у меня правда давно не было такого отменного секса, какое обещает его идеальное тело. Похоже, со времен Микаэла Увейдата и Али в начале наших отношений, когда наркота и лень еще не успели превратить его в утырка. Я улыбаюсь Тигру и развожу ноги, красиво выгибаясь. Его глаза загораются уже знакомым мне жгучим блеском, пряча холод ртути. Опускается на меня сверху, от чего кровать жалобно скрипит. День обещает быть долгим… Кто знает, а может еще и ночь…
Глава 17
Я лежу на животе, чувствуя, как нежные прикосновения ветра, то и дело забегающего в приоткрытую форточку, трогают мою обнаженную кожу. Моя кисть небрежно-расслабленно гладит лакированно-текстурированную поверхность деревянного паркета. Я вообще вся сейчас предельно расслаблена. Как желе. Нет даже сил сосредоточить взор. Он вымотал меня. Действительно, что ни говори, заставил с лихвой «отработать» свою несказанную «щедрость». Но какова была отработка… Думаю об этом, и внутри опять все сжимается от отголосков сладких судорог.
Мне было хорошо? Восхитительно. Наверное, это был лучший секс в моей жизни. Этот дьявол умело смешивал грубую похоть и страстные порывы, оскорбительные приказы и блеск вожделения в глазах, который тут же трансформировал желание врезать ему по лицу в сладкий стон удовольствия. Я ожидаемо потеряла с ним счет времени. Но даже не удивилась, когда дернувшаяся от порыва ветра штора открыла взгляду погружающийся в сумрак пейзаж за окном, когда он в очередной раз насаживал меня на себя.
Вечер в горном Ливане со своей синевато-дымчатой вуалью обычно подкрадывается внезапно. Достаточно прикрыть веки и сосчитать до пяти, замереть в тени пышных крон многовековых деревьев, и ты уже в его объятиях. На подоле гор тут и там, в уютных притулившихся домиках с красными крышами, загораются огоньки. Легкий дымок наполняет воздух расслабленной негой. Хочется дремать, курить сигару и пить молодое красное вино из виноградников Шато Ксары или Кефрайи (прим. — местные знаменитые винодельни). Смотреть на то, как воздух вокруг напитывается густотой и зрелостью тьмы, которая не пугает, а влечет. Благословенный край, зачем-то избравший тропу войны и раздраев…
Я лежала и представляла, как же красиво должно быть там, снаружи, если заставить себя встать и выглянуть в окно, но не было сил даже пошевелиться. Даниэль ушел, не сказав мне ни слова. Спустя много часов нашей дикой страсти, больше похожей на схватку двух остервенелых кошек, просто встал и ушел. А я так отчетливо прочувствовала всем своим телом изнеможение, что даже не смогла посмотреть ему вслед.
Это приятное женское изнеможение… Изнеможение удовлетворенной женщины… То, что из любой склочной, сварливой бабы делает молчаливую и задумчивую гурию… Помню, как в школе в выпускном классе пришлось ездить на другой конец города в школу несколько месяцев по утрам. Бабушка жила далеко от нас с родителями, приболела, каждую ночь давление- в то время мне часто приходилось оставаться с ней на ночь… Помню, словно бы сейчас. Утро, холод, уже уставшие, не выспавшиеся лица людей, заставляющие себя пробираться по жизни не для того, чтобы добиться чего-то, просто чтобы просто существовать… Их история не про успех, про выживание. Все озлобленные, насупленные, замкнутые в собственном мире… Все ворчат, грубят- найди только повод… Помню, как какой-то сопляк чуть ли не моего возраста в одну из таких поездок вступил в словесную перепалку с тёткой лет сорока. Она неплохо так его прикладывала, сидя напротив в маршрутке в присутствии других пассажиров, пока он с язвительно-подленькой интонацией не поставил ей, что называется, шах и мат- «что, неудовлетворенная, поэтому такая злая?»-сказал самоуверенно и саркастично. Бабенка тогда пораженчески замолчала, не найдясь, чем парировать такое вопиющее хамство, вместо того, чтобы просто без церемоний врезать чудаку на букву «м», уж явно едва ли способному самостоятельно кого-то удовлетворить. А мне тогда стало за нее очень обидно. И ведь правда, наверняка, неудовлетворенная. Городок у нас небольшой. Шахтерский. Мужчины работают много и тяжело. Умирают рано. Кто не умирает- спивается или пытается сбежать подальше от шахты, засасывающей. Как тресина… Замкнутый круг безнадеги… Тогда я думала, что это проблема только нашей страны. Ошиблась. Наверное, в природе государственников сначала создавать промышленные центры, а потом превращать их в депрессивные анклавы с загибающейся жизнью- один только американский Детройт чего стоит… Страны разные, а проблемы одни и те же. Но не будем сейчас о политике. Ест