Я просматриваю двадцать с лишним писем, упавших мне на электронную почту за те три часа, пока я в нее не заглядывала, и мой взгляд выделяет среди них письмо от главы адвокатской палаты, Чарльза Коула. Заголовок письма краток: «СРОЧНО!» Я бегу за рабочим телефоном, который так и лежит в ящике стола.
Три пропущенных вызова.
Я играю с мыслью о том, чтобы перезвонить Чарльзу, но в голове у меня звучит голос Айи, напоминая мне о необходимости очерчивать границы, и вместо этого я возвращаюсь к лэптопу.
Джастина, только что пришло важное дело. Нам нужно, чтобы кто-нибудь этим срочно занялся. Уже порекомендовали Майка, но я думаю о том, чтобы внести в списки ваше имя. Если вы хотите участвовать, нужно как можно быстрее ответить мне. Это дело не из тех, что могут ждать долго. Предварительные подробности прилагаю.
«Извини, Айя, некоторые границы приходится нарушать…» Я даже не открываю вложенный файл – нельзя больше тратить ни минуты. Я надеюсь, что Майк слишком увлекся поглощением текилы и все еще слоняется по «Кораблю», развлекая молодежь рассказами о своих судебных успехах.
Чарльз отвечает после третьего звонка:
– Так, значит, вы еще живы…
– Я берусь за это, – выпаливаю я в ответ.
– Это важное дело, Джастина, – предупреждает Чарльз. – Такие попадаются нечасто, и это будет ваше первое дело об убийстве. Вы готовы? СМИ наверняка в это вцепятся. Каждая ваша фраза будет подхвачена, изучена, проанализирована и, скорее всего, появится на первых страницах газет. Вы сможете справиться с этим? Лучше, чем Майк?
Я отчаянно думаю, что ответить. Почему я не прочитала файл с подробностями? Я просто ухватилась за этот шанс, зная, что при рассмотрении определенных дел я справляюсь лучше Майка и надеясь, что это одно из них.
– Майк может действовать эффектно и четко, надо отдать ему должное. Он может завоевать присяжных, но я могу рассказать им историю. Заставить их полюбить не меня, а жертву. Для некоторых дел нужна акула, такая как Майк. Для других нужен юрист, способный сплести тонкую сеть, предоставить полную картину. Для таких дел нужна я.
В динамике телефона гремит смех Чарльза.
– Хорошо, Джастина. Я посмотрю, чего смогу добиться от судебных клерков. Хорошо, что Майк все еще плавает в море текилы… И мне нравится ваш боевой дух.
Звонок завершается, и я закрываю глаза. Договоренность еще не достигнута, но если кто и может поколебать судейских чинуш, то это Чарльз. Он был юристом по уголовным делам более тридцати лет и выиграл множество сложных дел.
Пару минут спустя, когда я наливаю себе второй бокал вина, экран моего телефона зажигается снова.
Оно твое. Если хочешь просмотреть материалы вместе со мной, я буду в палате завтра в восемь утра.
Если глава юридической палаты предлагает тебе свой совет в твоем первом деле об убийстве, нужно принять этот совет. Я делаю глубокий вдох и снимаю домашние тапочки, чтобы почувствовать под ступнями холодные деревянные половицы. Вот оно. То дело, которого я ждала.
Это мой момент.
Глава 3
Когда в семь сорок пять я стучусь в кабинет Чарльза, он уже сидит за своим столом. Как бы я ни старалась, Чарльз всегда опережает меня на шаг.
Слегка помахав ему рукой, я демонстративно открываю коробку с пирожными, которые купила в роскошной, вполне достойной поста в «Инстаграме» кондитерской, недавно открывшейся по соседству.
– Заправка для мозгов, – поясняю я.
– Вижу, что я не зря предпочел вас Майку. – Чарльз улыбается. Он внушает ужас всем остальным юристам, против которых выступает, этот факт широко известен, но как только он снимает парик, то совершенно преображается. Нет парика – нет и клыков. – Что ж, перейдем к делу, а потом я оставлю его вам. Вам понадобится все время, каким вы располагаете, чтобы подготовиться. – Чарльз постукивает средним пальцем по папке, перевязанной тонкой розовой ленточкой, а потом подвигает ее ко мне через стол.
Вчерашнее электронное письмо прояснило весьма немногое. Брэд Финчли – белый мужчина тридцати пяти лет, против которого выдвинуты обвинения в двойном убийстве. Прежде мне не приходилось заниматься настолько серьезными делами, и Чарльз прав: СМИ любят освещать суды, связанные с убийствами. Но чтобы два трупа сразу?.. Это будет пиршество для акул.
Для признания вины и подготовки к судебному слушанию установлен срок в пять недель. Именно к этому времени от меня требуется выдвинуть исковое заявление против обвиняемого, и в итоге он будет признан либо виновным, либо невиновным. Подозреваю, что, поскольку дело настолько серьезное, адвокат посоветует обвиняемому заявлять о своей невиновности, в надежде, что в самом крайнем случае убийство классифицируют как непредумышленное. Я уже готовлюсь в течение полугода вести судебное дело. Вести битву.
В моей крови вскипает адреналин.
Вот почему я стала криминальным юристом.
Полная предвкушения, я придвигаю папку ближе к себе. На первой странице в обязательном порядке размещается снимок, сделанный при аресте, и изложение фактов об обвиняемом. Мне всегда интересно увидеть, кто обвиняется в совершении преступлений, за которые мы его караем. Это моя работа как юриста по уголовным делам – работать ради кары преступнику, вне зависимости от того, кто он и откуда.
Конечно, было бы наивно утверждать, будто я не понимаю, насколько несовершенна по сути наша судебная система, но моя работа всегда одинакова, без исключения: я следую материалам дела и подбираю факты так, чтобы они были наиболее убедительны.
Мы – мастера манипуляций.
Я выдвигаю обвинение вне зависимости от того, считаю ли я, что человек совершил то, в чем его обвиняют, или нет. Именно так нас учили, именно на этом построена наша юридическая система – честный суд. И чтобы он был таковым, обе стороны тяжбы должны быть представлены в равной степени убедительно.
За свою карьеру я часто изумлялась тому, насколько разными способами можно показать те или иные факты, и гадала: насколько это относится к истинам нашей повседневной жизни, к тому, как мы взаимодействуем с другими людьми? Насколько часто в этой жизни встречается непонимание или неправильная интерпретация? Когда занимаешься такой работой, начинаешь видеть, насколько «серым» может быть даже самый однозначный сценарий. Суд работает только тогда, когда обвинение и защита делают всё, что в их силах.
Мне доводилось бывать на ужинах, устраиваемых людьми среднего класса, и я слышала, как большинство моих коллег на вопрос: «Что вам больше всего нравится в вашей работе?» – отвечают: «Выигрывать». Мне этот ответ всегда казался до ужаса скучным – по крайней мере, от людей, чьей работой было устраивать спектакль в зале заседаний. Мы все любим выигрывать, это природное стремление – выживание наиболее приспособленных. Меня куда больше пленяют люди, стоящие за каждым делом. Психология всего этого. Кто они. Что они сделали. Почему они это сделали. Это мое тайное оружие в суде. Я – рассказчик, и, чтобы рассказать историю этих людей, мне нужно узнать их.
«Кто ты, Брэд Финчли? Что ты сделал? И почему ты это сделал?»
Я развязываю тесемки. Начинаю складывать головоломку.
И вот он, Брэд Финчли. Смотрит на меня глубокими карими глазами, слегка выпятив крепкий подбородок. Я с излишней резкостью ставлю на стол стакан, и вода плещет через край, брызгая на страницу и размывая чернила.
Я прослеживаю взглядом короткий шрам на его правой щеке. Следую по этой линии до его губ, до самого изгиба «лука Купидона» – я часто обводила этот изгиб кончиком пальцев и шутила, что он слишком совершенен, чтобы принадлежать настоящему человеку… А чуть ниже левого уголка рта виднеется другой шрам, поменьше, его легко не заметить, если не знать, куда смотреть. Я проводила часы, складывавшиеся, наверное, в целые дни, изучая это лицо; я знаю, куда смотреть.
Потому что я всеми фибрами своего существа уверена: человек, смотрящий на меня с фотографии, – не Брэд Финчли.
Это Джейк Рейнольдс.
Мое сердце начинает часто стучать о ребра. Колотиться. Стремиться выскочить вон. И неожиданно я снова оказываюсь там.
Одна. Заперта. Окружена лишь темнотой. На этот раз стучит не только мое сердце, пытаясь пробить путь наружу, но и мои кулаки. Громко и отчетливо. Безуспешно.
Джейк Рейнольдс. Где ты был? И почему бросил меня?
– Итак, интересная подробность касаемо обвиняемого: чуть меньше двадцати лет назад он легально сменил имя, став из Джейка Рейнольдса Брэдом Финчли.
Слова Чарльза глубоко уязвляют меня. «Интересная подробность»… Как будто Джейк – злодей в телевизионной драме и всё это – просто интригующий поворот сюжета, а не новости о человеке, который разбил мое сердце и так и не вернулся ко мне. Который, как выясняется, сменил имя и фамилию, чтобы я уж точно никогда не смогла его найти. Неужели он действительно так сильно ненавидел меня за то, что я сделала?
– Джастина? – окликает Чарльз. – С вами всё в порядке?
Я моргаю и заставляю себя отвести взгляд от снимка, с которого смотрит на меня Джейк. Смотрю прямо на Чарльза и отвечаю, что со мной всё в порядке, просто легкое похмелье, а потом чувствую, как мое тело встает со стула и идет к двери. Слышу, как мой голос заявляет, что мне просто нужно «подышать несколько минут».
Пока все это происходит, я словно наблюдаю эту сцену из угла комнаты. Я говорю нужные слова, действую так, будто всё в порядке, иду, переставляя ноги одну за другой, но в то же самое время все это делаю не я. Подлинная я разбита на миллионы частей.
В последний раз я видела Джейка в 2005 году, после рождественской вечеринки, устроенной юридической фирмой моего отца. Тот вечер изменил все – и всех. Я знаю, что я – не та личность, которой была тогда, и, думая сейчас о Джейке – или мне следует называть его Брэдом? – я гадаю, кем он стал. Убийцей?
Я часто думала о нем. Представляла, как он может выглядеть спустя столько лет. В спокойные моменты своего брака с Ноем я ощущала вину за это. Говорят, что никакая любовь не сравнится с твоей первой. Это не значит, что ты не полюбишь никого другого, но это будет уже другая любовь. Менее всепоглощающая. Возможно, более здоровая.