Никто по-прежнему не приближался к ней. Из-под двери гардероба не выползала ничья тень. Кто бы это ни был, все это время он оставался на ее кровати. Джастина закрыла глаза и попыталась прислушаться к доносящимся снаружи звукам, чтобы найти хоть какую-то зацепку. Почему этот человек не поможет ей?
Джастина пришла к выводу, что по ту сторону дверцы гардероба на ее кровати сидит женщина – об этом свидетельствовали легкие шаги по скрипучим половицам. Джастина с изумлением отметила, что женщина тихо плачет – в этом не могло быть сомнений. Девушку охватило облегчение.
И тут на нее обрушилось понимание, таящее в себе угрозу – не такую, какую могло бы означать присутствие Остина, но тем не менее угрозу. Джастина затаила дыхание и вслушалась в происходящее снаружи, напрягая слух, напрягая все силы. Да, она не ошиблась. Теплая волна облегчения отхлынула так же стремительно, как и пришла.
Женщина, которая оставила ее взаперти в гардеробе – и, возможно, даже караулила ее, – была ее матерью.
Глава 32
Я бегу к маминому дому и врываюсь в переднюю дверь, охваченная вихрем эмоций. Прошло восемнадцать лет, и до приезда сюда я открыто признавала – даже втайне гордилась этим фактом, – что у меня больше нет отношений с матерью. По крайней мере, близких – точно нет. Мы общались формально и по минимуму – вежливо, без эмоций. На ужинах по случаю дней рождения и семейных сборищах, организованных Максом, наши разговоры никогда не выходили за рамки светской беседы.
Я не хотела делиться с мамой подробностями своей новой жизни – жизни, на которую она меня обрекла. Я не желала доставлять ей удовольствие, сообщая о том, что все сложилось настолько хорошо. И она никогда не спрашивала. Так почему же мне сейчас так тяжело узнавать, что она скрывала от меня свои новые отношения? Меня это не должно беспокоить. И все же в том, что у мамы снова есть отношения, есть что-то странное и сложное.
Кто этот мужчина?
Как мама живет с ним?
Счастлива ли она?
В этих вопросах есть что-то эгоистичное; если быть до конца честной с собой, я даже не знаю, какие ответы хотела бы получить. Как ужасно с моей стороны, ведь я ее дочь! Мне хотелось бы думать, что я восстала из пепла, чтобы найти Ноя и выйти за него замуж. Сделала достойную уважения карьеру – вопреки всем трудностям. Хотелось бы думать, что я счастлива. Но первая моя реакция на известие о том, что у мамы появился новый мужчина, – это злость. Злость на то, что она живет дальше, а я по-прежнему сломлена. Что ей удалось найти собственное счастье, в то время как мое счастье было отнято у меня всего за один вечер.
Возможно, именно осознание того, как я на самом деле отношусь к своей жизни, бьет по мне сильнее, чем тот факт, что у мамы есть отношения. Пребывание в родном доме быстро рушит тот образ, который я тщательно создавала для себя последние годы, сдирает слои краски, которые я наносила неделю за неделей вместе с Айей, – пока я снова не превращаюсь в ту Джастину, которой была раньше. Девушка, которую я так старательно пыталась забыть, воскресла.
И хотя это небезопасно, но, возможно, это может стать моей силой. Я знаю о прежней Джастине то, чего не знает никто другой. Самое главное, я знаю, на что она способна. Возможно, настал тот момент, когда больше не нужно отвергать ее. Новая Джастина уже в достаточной степени сломлена; возможно, мне просто пора принять это и перестать убегать, прекратить попытки притвориться кем-то другим.
С того момента, когда я оказалась здесь, мне было трудно удерживать эту маску; я знала это заранее и именно поэтому до сих пор ни разу не возвращалась в родной город. Но Джейк находится под судом за убийство двух человек, а Макс мертв. Все это было не в моей власти, и теперь я вернулась домой, нравится мне это или нет. Лишь только увидев фотографию Джейка в материалах дела, я поняла, что ничто и никогда уже не будет прежним. Даже я.
Из кухни доносится негромкое звучание «Классики FM». Мама всегда включала музыку, когда затевала большую уборку, и, судя по всему, с тех пор ничего не изменилось. Мне следовало бы зайти к ней, расспросить ее подробнее о той жизни, которую она теперь ведет. Может быть, она расскажет мне об этом новом мужчине и попытается навести мосты через пропасти, которые все еще разделяют нас… Я знаю, что именно так и должна поступить, – и все же не могу заставить себя хоть на дюйм приблизиться к ней.
Может, он был на похоронах, а я не знала?
Нет, я не готова это услышать. Вместо этого направляюсь прямо в кабинет наверху. Дверь захлопывается за мной, и пульсирующая в основании шеи боль свидетельствует о том, что я просрочила прием обезболивающего. Вчерашняя ночная эскапада нарушила весь мой распорядок дня, и это уже дает о себе знать. Я знаю, это нездоровая привычка, и не могу отрицать, что она усилилась после возвращения сюда, однако говорю себе, что сейчас не время для самобичеваний. Мне просто нужно выжить, выяснить, что случилось с Максом, выяснить, действительно ли Джейк виновен в убийстве, а потом я смогу вернуться домой. К Ною, моему мужу. К тому, чем я была раньше.
Паника сковывает тело, когда до меня доходит, насколько сильно я сожалею о прошлой ночи с Джимми. Всего несколько недель назад я была счастливой замужней женщиной, криминальным юристом в преддверии самого крупного дела в моей карьере… А теперь я – неверная жена, чья профессиональная репутация наверняка безвозвратно испорчена. И ради чего?
Сначала было лишь немного крови.
Потом – лужа.
Вскоре мне стало казаться, что я в ней тону.
Глава 33
Направляясь домой, в Лондон, я пытаюсь воспроизвести то же ощущение, которое испытала на подъездах к Молдону, – на этот раз в обратном порядке. Я хочу, чтобы каждый поворот дороги, каждый оборот колес вновь укрывал меня надежной броней – по мере того, как я отъезжаю все дальше и дальше. Но это не работает. Кажется несправедливым, что эта магия действует только в одну сторону: когда я ехала в Молдон, моя защита слетала с меня слой за слоем, но сейчас, когда я уезжаю, чуда не случается. Часть меня остается в Молдоне; я втайне чувствую это, словно покалывание под кожей.
Сегодня вечером Шарлотта празднует свой день рождения, и хотя я знаю: все поймут, если я не приду, – однако ради того, чтобы остаться в здравом уме, я должна покрепче ухватиться за свою здешнюю жизнь… если вообще смогу обрести ее заново после того, как все это закончится. Шарлотта живет южнее нас, в Ричмонде, где дома настолько красивы, насколько и предполагает их цена. Никто не покупает дом за два миллиона фунтов, чтобы впоследствии радоваться тому, насколько убого тот выглядит внутри.
Выложенные плиткой портики, лестничные пролеты, полы из настоящего дерева, из-за которых приходится снимать обувь на каблуках у самой двери, и шикарные большие зеркала, расставленные в самых неожиданных местах. Это, несомненно, роскошный дом, созданный для идеальных людей. Длинные ноги, классически строго и в то же время соблазнительно прикрытые великолепно сшитой одеждой, светлые волосы, высушенные феном, ногти со свежим маникюром.
Когда-то и я обитала в этом мире – когда после работы снимала мантию и парик, – и вот сейчас нервничаю, стоя на крыльце и чувствуя себя совершенно не на своем месте. Отец Шарлотты был очень богат, и хотя моя семья в Молдоне считалась зажиточной и уважаемой, по сравнению с тем образом жизни, который вела моя кузина в Лондоне, это было не так уж и заметно. Живя с Шарлоттой, я научилась подстраиваться под нее. Сглаживать грани собственной личности.
Конечно, я и сейчас выгляжу соответствующе. На мне черное шелковое платье средней длины с рюшами по подолу и скромным разрезом до бедра; этот наряд я дополнила туфлями на каблуках и изящным золотым ожерельем с голубым топазом – Ной купил мне его в прошлом году на четвертую годовщину нашей свадьбы. «Да, все верно, я выгляжу соответствующе», – успокаиваю я себя, и когда Шарлотта открывает дверь, я не забываю сверкнуть белоснежной улыбкой, воскликнуть «привет!» и расцеловать ее в обе щеки воздушным поцелуем. Она приглашает меня в дом, как будто я могу по праву войти в него. Но я-то знаю истину.
Такое обильное кровотечение должно было сопровождаться криками.
Нет, мне здесь не место. Я могу выглядеть соответствующе, могу вести себя достойно и держаться изящно, но это всего лишь маскарад. Я похоронила настоящую себя, спрятав от посторонних глаз. Мне нравится новая версия меня, но сейчас, вернувшись из Молдона, я сталкиваюсь с реальностью – а она заключается в том, что я никогда не принадлежала этому месту.
Прежняя Джастина – хотя, возможно, правильнее было бы сказать «настоящая я» – более хаотична не только с точки зрения стиля, но и с точки зрения душевного равновесия. Мои эмоции, мои мысли, то, как я вижу мир… Он не черно-белый. Это вихрь красок. Пестрый. Громкий. Тот, другой, мир, который мы с Ноем создали для себя, – с нашим чистым домом и богатыми гламурными друзьями, – слишком сдержанный. Слишком упорядоченный. Где же размытые грани? Вместе с этим приходит понимание того, что я не должна показывать собственные размытые грани. Я должна оставаться идеальной.
Я устала.
Шарлотта заключает меня в объятия, полные неподдельной теплоты, и от этой искренности мне почти хочется плакать. Здесь живут такие хорошие люди! Конечно, они слишком богаты, но никто не может отрицать, что при этом они добры и щедры.
– Я так рада, что ты смогла прийти! Мы очень скучали по тебе, особенно учитывая все, что выпало на твою долю за последнее время… Ты ведь знаешь, что мы тебя любим, правда?
– Знаю и благодарна за это. – Я любезно улыбаюсь. – Но сегодня твой день рождения, и я принесла вино, – добавляю я, пытаясь сменить тему. Если мне придется весь вечер говорить о себе, я не выдержу.
– О-о-о, шабли… Спасибо, дорогая, – воркует Шарлотта, унося бутылку на кухню, и я следую за ней. Я немного побаиваюсь того, что будет, когда я снова увижу Ноя. Я заставляю себя быть той нормальной, предсказуемой женщиной, на которой он женился. Молюсь, чтобы он не смог с первого же взгляда понять, что я ему изменила. Прошла неделя с тех пор, как я ночевала у Джимми, но горячее чувство вины все еще саднит во мне и жжет мою кожу.