глаза ничего необычного, но потом я нашел два документа. В обоих были сохранены реквизиты банковского счета. Один был явно на имя Макса. Я проверил его, и ничего странного там нет. Но второй был оформлен на ООО под названием «Маленькая трастовая компания». Все мои поиски не дали никаких сведений о связи Макса с этой компанией. Тебе что-нибудь известно о ней? Или о том, чем он мог торговать под этой вывеской?
– Понятия не имею. Макс никогда не говорил мне о каком-либо побочном бизнесе.
– Хорошо. Я попробую что-нибудь найти. Известно, что отследить ООО нелегко, но я сделаю все, что смогу.
– Тебе удалось найти только документ с банковскими реквизитами? Мы пока не знаем, кто стоит за этой компанией и для чего она была создана.
– Знаю. Я же говорил тебе, это немного. Но мы можем предположить, что шифровальная программа была установлена не просто так, и это единственная зацепка, которая у меня есть. Если б это была публичная компания, в которую он вкладывал деньги, я бы рассчитывал найти подробности довольно быстро. Но до сих пор ничего не обнаружено.
– А как насчет удаленных файлов?
– Я просмотрел и их. Ничего интересного.
– Хорошо, тогда давай выясним, принадлежала ли эта компания Максу или же он просто перечислял ей деньги.
«Маленькая трастовая компания»… Звучит вполне безобидно, но я не могу отделаться от мысли, что это очень похоже на проявление извращенного чувства юмора, присущего моей семье. Когда что-то на первый взгляд представляется милым и безобидным, а на деле оказывается намеренным обманом.
В памяти всплывает мудрый совет моего отца относительно того, как стать успешным адвокатом. Даже спустя столько лет я не могу избавиться от отцовского призрака. Это и плохо, и хорошо… «Всегда ищи во всем двойной смысл. Люди могут не врать в открытую, но это не значит, что они не скрывают правду. Нужно научиться читать между строк».
Я снова думаю о названии компании. Оно составлено довольно хитро. Люди часто называют счета «трастами», а использование слова «маленький» придает невинный и очаровательный вид, как будто за ним скрывается пользователь сайта «Итси», продающий самодельный декор в стиле «буржуазный шик». Но если рассматривать фразу «маленький траст» целиком, она вызывает куда более серьезную обеспокоенность. Суровая, малоприятная правда, замаскированная под слащавость. Да, это действительно звучит очень по-стоуновски.
– Я еще посмотрел, нет ли там письма, – сообщает Отис.
– Письма?
– Ну да, прощального. Просто чтобы исключить возможность того, что Макс намеренно прыгнул в воду.
– Не может быть никакого письма, – жестко возражаю я. Да как он смеет?! Но я знаю, что Отис просто делает свою работу, не желая упустить что‑нибудь.
– Я знаю. И ты права. Я не нашел ничего. Но, Джастина, ты же знаешь, что отсутствие письма не может полностью исключить самоубийство.
Он прав, но в голове у меня царит хаос. Мысли крутятся слишком быстро. Я знаю, что это происходит из-за упоминания о письме. Не о том письме, про которое он говорит, а о другом. Первом письме, которое я получила много лет назад, в свой восемнадцатый день рождения…
Джастина!
С восемнадцатым днем рождения тебя! Я не очень хорошо умею выражать мысли, знаю, но ты заслуживаешь всего самого лучшего, так что я стараюсь! Благодаря тебе Молдон стал просторнее. До встречи с тобой моя жизнь была тесной, а теперь, вместо того чтобы чувствовать себя загнанным в узкие рамки, я с нетерпением жду будущего, поскольку знаю, что в нем будешь ты.
Я знаю, ты тоже считаешь, будто завязла здесь, но это не так.
Твои крылья сильнее, чем ты думаешь. Ты совершишь великие дела, и я жду не дождусь, когда смогу увидеть, как ты их совершишь. Или помочь тебе – если ты позволишь! И я не имею в виду, что ты будешь выполнять требования своих родителей. Я знаю, именно из-за них ты чувствуешь себя запертой в клетке, и, серьезно, я понимаю. Моя семья не похожа на твою, но мы оба ощущаем себя втиснутыми в рамки. От тебя ожидают, что ты будешь заниматься большими делами, а я – маленькими. Но ты уже преодолеваешь это. Ты уже изменила мою жизнь, и я знаю, что ты изменишь жизнь и других людей.
Я люблю тебя, Джастина Стоун. Я никогда не перестану любить тебя. Несмотря ни на что. Вот каким должен быть этот подарок… Мое обещание тебе, что, пока я жив, где бы я ни был, я буду любить тебя всем сердцем и защищать.
Джейк ххх
– Джастина? Ты еще на связи? – Громкий голос Отиса возвращает меня в реальность.
– Да, извини. У меня возникла одна идея… Ну, не столько идея, сколько мысль о том, что мне очень пригодилась бы твоя помощь.
– Еще одно одолжение? – ухмыляется он.
– Да ладно, кто их считает…
– А это легально? – спрашивает Отис. И я знаю – он все еще на нервах по поводу того, что я продолжаю лезть в дело Джейка после того, как меня официально отстранили. Это соглашение об обмене услугами между нами не совсем фикция – в конце концов, именно с этого началось наше сотрудничество.
Я колеблюсь.
– Не очень. Но мне просто нужна еще одна пара глаз. Больше ничего, обещаю. Всю грязную работу буду делать я.
С другого конца провода доносится стон.
– Ты невозможна, Джастина Стоун. Ты знаешь это?
– Знаю. А ты лучший. И уж это точно.
Он смеется. Перед тем как завершить звонок, я даю Отису четкие инструкции: выяснить, к какому часу Кристина Лэнг должна явиться в суд через три дня, и быть готовым встретиться со мной в Лондоне. Ведь суть писем в том, что они обладают огромной силой. По какой-то непонятной причине люди охотнее раскрываются в них. Выдают свое истинное «я».
Думаю, и для меня настало время написать письмо. Я не намерена раскрывать свои секреты – нет, я не забыла о том, что на самом деле стоит на кону, – но, возможно, мне удастся выманить эти секреты кое у кого другого.
Все эти годы я наивно – возможно, даже самонадеянно – полагала, будто лишь мне одной известна тайная правда о той ночи, когда погиб мой отец. Но если смерть Макса и арест Джейка неким образом связаны с теми событиями, значит, я ошибалась. Значит, тайну хранит еще кое-кто другой…
Слишком поздно выяснять, что скрывал Макс, но как насчет Джейка? Что такого известно ему о ночи с шестнадцатого на семнадцатое декабря, чего не знаю я?
ПреждеДжейк-любовник
Впервые за несколько недель дождь прекратился. Зато резкое похолодание грозило превратить дороги в «ледяные ловушки смерти», как любила драматически выражаться мама Джейка. Она всегда драматизировала. Это была ее отличительная черта.
Единственным положительным моментом было то, что этот драматизм преображал будничные события в захватывающие истории. Небольшое падение превращалось в едва ли не смертельный инцидент, а внезапное улучшение самочувствия после простуды – в чудесное выздоровление. Ничего скучного или обыденного. Например, сегодня вечером, когда бабушка собралась задуть свечи (к ее огорчению, не восемьдесят восемь), мама воскликнула: «Не подходи слишком близко!» – видимо, опасаясь, что бабушкины волосы, сбрызнутые лаком, могут загореться.
Это была отличная вечеринка, но бабушке пора было ехать домой, и Джейку поручили довести ее до такси в целости и сохранности. Когда он помогал ей забраться в машину, его телефон завибрировал. Лишь через несколько минут, когда такси отъехало, он увидел, что у него три пропущенных звонка от Джастины.
Джейк сразу же перезвонил ей.
– У тебя всё в порядке?
– Нет. Я… я…
– Алло? Ты на связи? – Голос ее звучал как-то не так. Он не мог понять, плачет она или это просто треск в трубке.
– Он мертв.
– Мертв?
– Да.
– Кто?
– Я его убила.
Джейк замер на месте и проверил свой телефон, дабы удостовериться, что он точно набрал правильный номер. Голос не был похож на голос Джастины, и она говорила какую-то бессмыслицу, но это точно был ее номер.
– Кого? Кого ты убила? О чем ты?
– Моего отца. Я не хотела. Я просто толкнула его. Он собирался сделать мне больно, клянусь, поэтому я толкнула его, и он упал. Боже мой, я действительно убила его… Джейк, помоги мне.
– Ты уверена? Он не просто… не знаю… потерял сознание или что-то в этом роде?
Конечно же, это просто не могло быть реальностью.
– Уверена. Тут всюду кровь… О боже, это так ужасно! Он упал и ударился головой об угол моего стола. Должно быть, удар пришелся неудачно…
– С тобой есть кто-нибудь еще? Где твоя мама?
– Макс ушел, а маму я не слышу. Наверное, она рано легла спать. Обычно она так делает, когда папа напивается… Джейк, пожалуйста, помоги мне.
Три минуты. Именно столько времени ему понадобилось, чтобы усадить бабушку в такси, помахать на прощание и перезвонить Джастине. Сейчас Джейк жалел, что не понимал, насколько ценными были эти лишние три минуты, которые он сам себе подарил. Три минуты, которые он выиграл, прежде чем его жизнь перевернулась безвозвратно.
Джейк еще не до конца осознал, что она сделала, но у них не было времени. Сработал инстинкт. Он понимал, что чем дольше они будут тянуть время, тем меньше у него шансов все исправить. Он не знал всех подробностей, но серьезность произошедшего была очевидна: Джерард мертв, и Джастина считает, что это она его убила.
Джейк уже слышал подобные истории. Его мать, везде видящая признаки катастрофы, неизменно напоминала о них перед ночными гулянками, предупреждая, чтобы он не лез в неприятности. О том, как один удар может изменить твою жизнь – либо кто-то оборвет ее, либо ты проведешь остаток жизни за решеткой. Джейк всегда прислушивался к ее словам и был внимателен, избегал неприятностей и тех мест, где они могли возникнуть, и никогда не демонстрировал комплекс героя.
Он все еще стоял на тротуаре у паба, когда понял, что больше не чувствует холода. Слишком много адреналина бурлило в его худощавом теле.
«Джейк, помоги мне…»
Но что он должен был сделать?
Он любил Джастину, но настолько ли сильно?