Макс и Джейк. Страх и облегчение.
«Макс, что ты натворил?»
ПреждеМакс-брат
Когда раздался звонок в дверь, они сидели за ужином. Это не было каким-то важным событием, просто дважды в неделю Макс старался выкроить время, чтобы провести вечер с матерью. Эвелин, извинившись, вытерла губы салфеткой и вышла из-за стола, чтобы открыть дверь.
Макс не узнал мужской голос, донесшийся снаружи, но по тону матери понял, что это не тот, кого она ожидала – или хотела – увидеть. Сработал инстинкт защитника, и Макс поспешил к ней. Часто он задумывался, не чувство ли вины заставляет его оставаться в этом городе; он должен был заботиться об Эвелин, чтобы возместить свой долг перед ней. В детстве он этого не сделал и в глубине души понимал, что в этом нет его вины; но пока он рос, именно осознание того, что ему следовало бы ее защищать, формировало его личность.
В детстве они с Джастиной прятались и молчали. Они верили в притворство своих родителей. Но Макс больше не был тем мальчишкой. Ночь, когда умер его отец, стала тому подтверждением. Он был решительным. Он мог контролировать ситуацию. Он доказал, что может делать и то и другое и при этом не превращаться в своего отца. В этом Джерард ошибался: можно быть одновременно добрым и сильным. Не нужно было выбирать что-то одно из двух.
В дверях стояла пара, оба примерно возраста его матери. Женщина была невысокого роста, с вьющимися волосами мышасто-русого цвета, которые она, похоже, так и не научилась укладывать, мужчина выглядел полной ее противоположностью – высокий, тощий и жилистый, с усами. Макс не узнал их, но смутно припомнил, что видел эту пару раньше.
Однако больше всего его беспокоило не то, что они были ему незнакомы, а то, что, похоже, чувствовали себя главными, несмотря на то что были незваными гостями. Он ощутил на себе строгий взгляд матери, когда эти двое, неискренне улыбнувшись, прошли в дом.
– Мы войдем? – лаконично произнес мужчина, протискиваясь мимо Макса.
Эвелин повернулась к сыну:
– Тебе нужно уйти.
Он слышал настойчивое требование в ее голосе. И возразил:
– Я никуда не пойду.
– Я твоя мать, и я велю тебе уйти.
Она сделала шаг в сторону, загораживая дверной проем своим хрупким телом, чтобы Макс не вошел в дом следом за ними.
– Нет. – Он уже не был маленьким мальчиком, и, кроме него, некому было защитить его мать. Не то чтобы он знал, от чего или почему ее нужно защищать, но после прихода этой пары в воздухе словно повеяло холодом, а реакция матери окончательно убедила его в том, что ему не померещилось. Макс больше не мог оставить ее на произвол судьбы.
Несколько мгновений она молча смотрела на него, не отступая ни на шаг, а потом сдалась – как он и надеялся. За последние годы мама стала мягче. Макс видел, как это происходит: острые углы, из которых она состояла со времен его детства, пусть медленно, но начали подтаивать.
Поначалу, после смерти отца и отъезда Джастины, Эвелин сделалась более замкнутой. Она посвятила все свои силы садоводству и держалась особняком. Но, как говорят, время – великий целитель, и в конце концов Макс увидел, что это целительное воздействие все же сказывается и на его матери.
– Прости, – ответила она, обмякнув всем телом.
Мама позволила ему остаться. Но за что она просит прощения? Что происходит?
Пара устроилась за кухонным столом – они явно уже бывали здесь. Макс сел, слишком поздно заметив, что Эвелин осталась стоять.
– Мне казалось, вы переехали в Португалию. – Голос матери был каменно-холодным, и Макс окончательно убедился, что эти люди ей не друзья.
– Мы переехали, но теперь вернулись, – пояснила женщина.
– И при чем здесь я? – спросила Эвелин.
– Мы видели вашу дочь по телевизору на прошлой неделе. Как же она выросла! И, судя по всему, преуспевает… Адвокат по уголовным делам. – И тут парочка рассмеялась. Лающим, хриплым, недобрым смехом.
Эвелин перевела взгляд на Макса, и он понял, что она просила прощения именно за это. Что есть нечто важное, о чем он не был осведомлен. То, что мать предпочла бы утаить от него. Она сожалела, что он вот-вот узнает об этом.
– Сначала мы не сознавали, что это может быть она. Ведь прошло столько лет… Но мы пересматривали новости снова и снова, пока не убедились в этом. Мы, конечно, поискали сведения о ней, у нее теперь другая фамилия – Харт, насколько я помню… Я полагаю, она замужем?
Никто не ответил.
– Как вы можете себе представить, – продолжала женщина, – это открыло для нас целый мир новых возможностей. Джастина Стоун, адвокат по уголовным делам… Такое даже нарочно не придумаешь. – И женщина снова рассмеялась, оскалив зубы, похожие на акульи.
– Я что-то упускаю? – вмешался Макс. – Я действительно не понимаю, что здесь происходит, и был бы признателен за объяснение.
– О боже, твоя мать не сказала тебе? – спросила женщина, с досадой глядя на Эвелин, которая покачала головой. – Ты тоже вырос, Макс. Когда мы виделись в прошлый раз, ты… как бы это сказать, дорогуша… – Она помолчала, но чувствовалось, что это намеренно драматическая пауза для пущего эффекта. – В прошлый раз мы видели тебя, когда ты нес труп своего отца вниз по лестнице.
Макс ухватился за край сиденья с такой силой, что костяшки его пальцев побелели. Он вопросительно взглянул на Эвелин, но она не смотрела на него. Вместо этого ее взгляд был прикован к незваной чете, которая расположилась на ее кухне словно у себя дома и намеревалась разрушить весь их мир. И, как понял Макс, делала это уже не в первый раз.
– Что вам нужно? Выкладывайте, – рявкнула Эвелин.
Женщина оглянулась на мужа, как будто это была тщательно отрепетированная пьеса и его реплика должна была прозвучать следующей.
– Мы знаем, что ваше финансовое положение уже не то, что прежде. Мы не злодеи. Мы были друзьями Джерарда Стоуна и намерены чтить память об этом. Проявить уважение к его семье. – Мужчина перешел к делу, и Максу захотелось выругаться. – Но не только у вас есть тайны и проблемы, Эвелин. Мы надеемся, что вы сможете это понять. Мы бы не вернулись сюда, если б не насущная необходимость.
Теперь уже рассмеялась Эвелин.
– Нам нужно пятьдесят тысяч фунтов, – продолжил мужчина, не обращая на нее внимания. – К концу недели.
– Это был несчастный случай, – заметил Макс. – Джастина не собиралась причинить вред отцу.
– Возможно, изначально все так и было, но потом переросло в нечто большее, не так ли, дорогуша? – Снова настала очередь женщины подать реплику. Надо отдать им должное, эта пара действовала слаженно.
– А если мы не заплатим? Что тогда? – Макс не смог сдержаться, хотя, возможно, лучше было этого не знать.
– Тогда все, что вы так усердно скрывали, будет обнародовано, и жизнь, которую вы построили для себя, – твой бизнес, дом твоей матери, доброе имя вашей семьи, карьера твоей сестры, скорее всего, даже ее брак, – все это будет разрушено. Что за удивительная история! Дочь-убийца, ставшая теперь адвокатом по уголовным делам… Брат и любовник, которые покрывали ее… Мать, которая лгала полиции и платила за защиту своих детей… Все это выплывет наружу.
– Кто вы такие, мать вашу? – закричал Макс, не в силах больше сдерживать гнев и страх.
– Ты нас не помнишь? – удивилась женщина. – Мы были друзьями твоего отца. Мы Беверли и Марк Рашнелл.
Как он мог допустить это? В юности он не сумел защитить маму, но всегда был рядом с Джастиной, пытаясь скрыть от нее правду – чтобы выдумки об их отце стали для нее реальностью. Вот почему он водил ее в рыбную закусочную вечером каждой пятницы, когда, как он знал, его отец начинал пить уже в четыре часа дня в своем кабинете… Именно поэтому он регулярно устраивал игру в прятки, всегда прячась рядом с Джастиной, хотя играли только они вдвоем.
Когда Джейк рассказал ему о том, что произошло, – как отец сначала запер Джастину в гардеробе, а потом ударил ее, – Макс почувствовал, что у него сводит желудок. Он не смог защитить ее. Несмотря на все его усилия, отец все-таки добрался до Джастины.
Макс понял, что был слишком самоуверен, чтобы увидеть правду. Он думал, что в ту ночь, после рождественской вечеринки, им с Джейком удалось защитить Джастину. Они не допустили, чтобы отец причинил ей вред – даже после смерти. Но они ошибались.
И теперь он снова должен был действовать.
Глава 41
Я в шоке смотрю на свой телефон, когда слышу на лестнице легкие шаги матери. Вытираю слезы с лица и пытаюсь взять себя в руки. Напоминаю себе, что истина сложна и что в ней еще много пробелов.
Я уже знаю, что это головоломка, которую лучше не собирать, лучше не трогать. И все же я дала Максу слово, и, если собираюсь выяснить, что случилось с ним на самом деле, я должна знать все.
– Мама! – зову я. У меня нет сил встать, и я сижу на том же месте у стены с телефоном Макса в одной руке и моим телефоном в другой.
Она буквально бегом кидается ко мне. Опускается рядом на пол. Гладит меня по голове. Она уже знает? Это она спрятала телефон Макса или он сам? Какие секреты он хранит?
– Ты дружила с Рашнеллами? Был ли… – Мой голос срывается, и я выгибаю шею. – Был ли у тебя роман с Марком?
– Что? Нет, конечно! – Она глядит на меня в ужасе.
Я не могу найти слов. Она снова лжет мне. И тогда я протягиваю ей фотографию.
Она смотрит на нее, словно не сразу может поверить в увиденное, а потом закрывает глаза. Вздыхает. Я понимаю: это значит, что она знает – больше лгать не получится.
– Ладно, мы действительно были знакомы. Но это всего лишь одна фотография, Джастина. Момент времени. Есть тысяча вариантов того, что могло происходить до и после этого. Я даже не могу вспомнить, когда это было.
– Незадолго до смерти Беверли наняла частного детектива, чтобы проверить, был ли у Марка роман с другой женщиной. Значит, этой женщиной была не ты?
– Я не знаю, что происходило в их браке, но, клянусь, у меня не было романа с этим человеком.