– А вот ты утомила уже со своим парнем. Сильно беспокоишься, так следи за ним лучше, чтобы сам ни к кому не лез. Или табличку на него повесь. Со светящейся надписью: «Мое. Близко не подходить. Руками не трогать. Эл Топоркова».
Едва удержалась, чтобы не ткнуть в Захарова пальцем: наглядно продемонстрировать, куда надо эту самую табличку приляпывать. Но случайно зацепила его взгляд. Не возмущенный, не разозленный, непонятно какой.
– Вика…
– Чего тебе все время от меня надо?!
Развернулась, чтобы идти дальше – о чем еще тут говорить? – нащупала руку Марго, вцепилась, рванула с места, поволокла подругу за собой. Та, видимо, слишком растерялась, не стала сопротивляться.
– Подожди.
Это не Марго произнесла. Опять Захаров. Но Вика ждать не стала.
– Полетаева, стой!
Ага, как же. Для начала бы со своей Лизочкой ревнивой разобрался. А чтобы у Захарова мысли не возникло их догонять, решительно свернула в сторону женского туалета. Втолкнула подругу вперед себя, хлопнула дверью, застыла возле раковины.
– Ну ты даешь! – протянула Марго то ли с восхищением, то ли с осуждением. – И Тёме, бедному, перепало.
– Переживет.
Не осознавая собственных движений, Вика открыла кран, но почти тут же закрыла, вздохнула раздосадованно.
– Сама не знаю, что на меня нашло. Топоркова взбесила. И вообще дни какие-то сумасшедшие. То убить всех хочется, то самой сдохнуть.
– Бывает. – Марго сочувственно качнула головой, помолчала несколько мгновений и предложила: – Опять по пироженке?
Вика еще раз вздохнула. Ну не подыхать же действительно?
– Ага. И погуляем. Сегодня холодно, хоть остыну.
Не только остыла, даже замерзла немного, пока болтались по улице. В кафе заходили два раза: первый – чтобы снять стресс, второй – чтобы согреться. Но после согревания еще сильнее замерзалось, поэтому чуть-чуть посидели у Марго. Ее дом располагался на пути ближе Викиного. Но в конце концов Вика и до своего добралась, вошла в подъезд, шагнула на лестницу.
Поднималась она медленно, мысленно перебирая яркие события дня. План по ним выполнен и даже перевыполнен, больше, наверное, ничего не случится.
Потому что через минуту Вика окажется дома, а там точно ничего особенного с ней произойти не может.
Вот и предпоследняя площадка, а на следующей уже дверь в квартиру Вика вскинула голову, оценивая расстояние, и в конце лестничного пролета увидела Захарова. Он сидел на ступеньке, куртка расстегнута. Видимо, основательно устроился.
– Ты что здесь делаешь? – удивилась Вика.
– Тебя жду, – ответил Захаров.
– Меня? – Она удивилась еще больше, посмотрела снизу вверх, ухватившись рукой за перила. – И давно?
– Не очень.
Вика преодолела оставшиеся ступеньки, чуть не плюхнулась рядом. По привычке. Будто они и сейчас в школе, за одной партой.
– А если бы мы с Марго и дальше гуляли, ты бы так и ждал?
– Наверное.
– Обиделся на табличку?
Теперь Захаров смотрела на Вику снизу вверх:
– Не очень.
– Я не хотела, случайно придумалось. Разозлилась просто. Но не на тебя.
Все-таки зачем он здесь? Вика не в состоянии объяснить его присутствие, вот от растерянности и болтает чересчур много. А Захаров отвечает коротко и односложно.
– Да я понял.
Вика обогнула его, подошла к двери своей квартиры, отперла, а потом развернулась.
– Так ты зачем меня ждал? Что-то случилось? – Вспомнила и добавила язвительно: – Или опять надо с Вовкой посидеть?
– Не надо. – Захаров тоже развернулся, поймал Викин взгляд.
– А зачем тогда?
Он ничего не сказал, поднялся, шагнул. Нет, не вниз по лестнице. К Вике.
– Ты чего? – спросила она озадаченно.
Захаров не отвечал, приближался молча, чересчур патетично. Странный такой. Даже волнительно стало. Вика отступила назад, привалилась спиной к двери.
А дверь, между прочим, была приоткрыта, и от дополнительного нажатия она конечно же широко распахнулась вглубь прихожей. Следом за ней устремилась и Вика. Против желания, спиной вперед.
Захаров подоспел вовремя, вцепился в ее куртку, пытаясь остановить незапланированный полет, но сам запнулся за порог.
Так и получилось, как обычно у них: с грохотом и падением. Только на этот раз всякой мелочью, вроде бутылки с йогуртом или телефона, дело не ограничилось.
Вика сидела в прихожей на полу, опираясь на обе руки, чтобы не растянуться во весь рост, а Захаров стоял рядом на четвереньках.
– Ну знаешь, Полетаева! – проворчал он, зацепил вытянутой ногой дверь, толкнул, и она захлопнулась, щелкнув замком. – Ты прям сногсшибательная девушка.
А сам придвинулся еще ближе.
– Ну! – выдохнула Вика, но больше ничего сказать не смогла. Губы другим оказались заняты.
Неожиданно, незапланированно, необыкновенно.
Необъяснимо.
Однако на этот раз целоваться с Захаровым оказалось жутко приятно. Совсем не хотелось его отталкивать. И задавать вопросы не хотелось. Несмотря на то что их очень много сразу появилось. Но…
Подождут.
Артём отстранился, наконец-то встал с четверенек. Точнее, сел рядом – прислонился плечом и локтем. Через куртки почти не чувствовалось. Зато на губах осталось ощущение от прикосновений. Точно такое же, как и прежде, после того поцелуя в школе, назло Топорковой.
– А теперь-то с чего?
– Не удержался, – объяснил Захаров просто.
Посмотрели друг на друга.
Лицо его слишком близко. И глаза, болотные. Топкие, как трясина. Взгляд слишком красноречив.
Сейчас ведь опять не удержится. И Вика тоже.
Главное, непонятно, откуда вдруг подобные желания. Ничто же не предвещало. И вообще…
– А как же Лиза? Вы же встречаетесь.
– Да не встречаюсь я с ней, – недовольно буркнул Захаров, потом уточнил: – Уже. – И еще добавил: – Давно.
– А она-то в курсе?
– В курсе, – сказал как отрезал. – Оттого и бесится. – И нахмурился. – Поговорить больше не о ком?
Поднялся сам и Вике помог. Ухватил за кисти, потянул вверх. Наверное, чересчур сильно потянул. Потому что Вика не просто встала, а привалилась к нему. А он наклонил голову, и опять получилось – губы в губы.
Интересно, сколько можно целоваться без перерыва. Пять минут? Десять? Или даже час?
Вика не представляла, что умеет. Что без всякой тренировки вот так получится. Без неловкости и смущения. Само, неподконтрольно. Уже голова идет кругом, и пол сейчас уплывет из-под ног.
Хорошо, что она обхватила руками захаровскую шею, пусть и не помнила когда. Можно держаться. А он обнимает крепко и на этот раз точно не даст упасть.
Вика уткнулась в него, спрятала лицо между подбородком и воротником куртки. Опять – тепло, уютно. И вообще.
Чуть-чуть прийти в себя, перевести дыхание, остановить карусель в голове и неразбериху в мыслях. Осознать до конца, что же сейчас произошло.
– Ну странно ведь как-то. Нормальные люди для начала встречаются. Там… на свидания ходят. А уж только потом целуются.
– Ну а тебе-то зачем, – поинтересовался Артём с недоумением, – как нормальные?
– Это ты к чему сказал? – Вика встрепенулась, отодвинулась, запрокинула лицо, воскликнула в негодовании: – По-твоему я абсолютно невменяемая и не мне говорить о нормальных?
Попробовала выскользнуть из захаровских объятий, обиженно заворочалась, а он не отпустил.
– Вика, – позвал тихонько.
– Ну? – выдохнула она, стараясь, чтобы получилось сердито.
– Что ты делаешь сегодня вечером?
Решил все-таки на свидание пригласить?
– Так уже вечер, – заметила Вика.
– И ты занята, – добавил Артём и в который раз, наклонившись к ее лицу, наглядно продемонстрировал чем.
Дракон стоял перед Дэлией, низко опустив голову. Серебристая чешуя мерцала, а глаза были закрыты. Чудовище не могло говорить по-человечески, но знакомый голос Ардана звучал в голове у девушки.
«Не сомневайся. Пожалуйста. Прикончи этого монстра. Не жди! Слышишь! Не жди! Я не смогу его долго контролировать. Не теряй время. Ну что же ты?»
Дэлия в отчаянии прижала ладони к драконьей морде. Несколько мгновений прошло, и подушечки пальцев будто пронзили крошечные иглы. Они почти не причиняли боли, хоть и вонзались все глубже и глубже, прочно соединяя два живых существа. Чтобы через это соединение одно из них смогло выпить жизненную силу другого. Всю, до последней капли.
Дракон пошатнулся, тяжело осел. Крылья распластались по земле. Глаза распахнулись, но серебро их уже потускнело, подернулось мертвой мутью. Чудовище последний раз вздрогнуло и затихло. Навсегда.
Точка.
Но не последняя. Сколько их еще будет?
Ставятся в конце предложения, разделяют мысли, завершают события.
Вика обязательно допишет эту историю. Любовь победит двойное проклятье, и все закончится хорошо.