себя, если мы встретимся. Мало ли, вдруг запретит Марине общаться со мной? Лучше не рисковать и не попадаться ей на глаза.
Подруга, наверное, выпив чуть больше вина, чем следовало бы, уходит спать, оставив нас с Димой на кухне. Я наливаю нам две чашки чая, усевшись за стол, наверное, уже в сотый раз за вечер благодарю:
- Спасибо, Дим.
- Да хватит уже, Поль, - смеётся он. - У меня на твоё «спасибо» скоро аллергия начнётся, - делает глоток чая, потом задумчиво смотрит на меня, - давай сходим куда - нибудь?
Предложение Димы застаёт врасплох. Смотрю на него с недоумением, соображая, как бы повежливее ему отказать. Мне не хочется обижать его, но идти с ним на свидание... я же правильно всё понимаю?
- Поль, - его взгляд становится серьёзным. - Не торопись отказываться. Я не зову тебя на свидание, хотя и хотел бы, чтобы это было именно оно. Но вижу, что ты сама не своя в последнее время, и это явно из - за Ника. И пока я приглашаю тебя просто на дружеский поход в кино. Тебе не помешает развеяться.
Мне только и остаётся, что хлопать ресницами. Но надо же что - то ответить, потому неуверенно произношу:
- Дим, я бы с радостью, правда. Но есть определённые обстоятельства...
Он не даёт мне закончить, перебивая:
- Я в курсе. Ник мне рассказал.
- Рассказал? - тихо переспрашиваю я.
- Да, - кивает Дима. - На второй день, как ты уехала в Питер. Спрашивал совета, что ему делать с вашими отношениями.
- И? Что ты ему посоветовал? - всё ещё будучи в некотором оцепенении, интересуюсь я.
- Сказал, что если у него к тебе серьёзно, то пусть наплюет на всё. От по - настоящему любимых людей не отказываются, - уверенно говорит Дима. - Не отказываются, несмотря ни на что. Тем более, в вашей ситуации. Начудили родители, почему должны страдать вы?
Каждое новое слово, которое произносит Дима, иглой впивается под кожу. Изнутри поднимается обида на Ника, которую я уже не первый день пытаюсь подавить. Как бы я его не оправдывала, но в глубине души я согласна с тем, что говорит Дима. От по - настоящему любимого человека не отказываются, и я была готова бороться за наши с Ником отношения. Он же... Нет! Нет, одёргиваю себя, пытаясь унять разгорающееся внутри разочарование пополам со злостью. У Ника есть причина, есть: я пытаюсь успокоить себя, хотя и понимаю, что Дима, пусть и не специально, поднял со дна моей души что - то тёмное, то, о чём мне самой не хотелось бы знать.
- Дим, я подумаю, ладно? - у меня нет сил на то, чтобы продолжать этот разговор.
- Конечно, - натянуто улыбается он. - Прости, зря я тебе про Ника напомнил.
- Всё нормально, - успокаиваю я его, провожая в прихожую.
Димка уходит, я же иду спать, понимая, что осадок от этого разговора останется надолго.
*****
На следующий день после переезда отправляюсь к Фоме. Надо было появиться у него раньше, но, замаявшись с ремонтом, я совсем забыла, что тату нужно «довести до ума».
Фома встречает меня укоризненным взглядом, который, впрочем, почти сразу сменяется широкой улыбкой. Вот только она сползает с его губ, как только на вопрос, почему я приехала одна, получает ответ:
- Мы с Ником расстались.
Фома косится на меня, качает головой:
- Странно. Вы - отличная пара.
- Нет, - я усаживаюсь на кушетку. - Мы слишком разные.
- Вы на одной волне, - усмехнувшись, возражает мне Фома. Запускает руку во внутренний карман своей чёрной кожаной жилетки. Протягивает фотографию: - Мы с женой тоже очень разные. На первый взгляд, - тепло улыбается он, увидев, с каким удивлением я разглядываю фото, - главное - быть на одной волне. Как вы с Ником. Это сразу видно.
- Да ты романтик, Фома, - не могу сдержать улыбки, слушая как этот лысый, татуированный с ног до головы мужчина, рассуждает о любви. Почему - то его слова о нас с Ником не вызывают неприятной реакции. Только грусть. Перевожу взгляд на фото: на нём Фома обнимает невысокую худенькую девушку с длинными тёмными волосами. На его фоне она смотрится как хрупкая фарфоровая статуэтка, кажется ещё немного, и треснет, сжимаемая огромной ручищей. Вот только её улыбка и светящиеся от счастья глаза говорят об одном: объятия этого сурового мужчины девушка не променяет и на все сокровища мира.
- Я просто хорошо разбираюсь в людях, - между тем говорит Фома, забирая у меня фотографию.
Ничего не отвечаю, и некоторое время мы проводим в молчании. Фома занимается моей татуировкой, я периодически морщусь от неприятных ощущений. Нашу «идиллию» прерывает звонок телефона. Фома берёт трубку, по доносящимся до меня фразам понимаю, что он разговаривает с потенциальным клиентом. Закончив, идёт к включённому компьютеру, что - то быстро набирает на клавиатуре. Вернувшись ко мне, произносит раздражённо:
- Представляешь, уволил тут администраторшу, косячила только так, думал, быстро нового человека найду, а всё никак. То зарплата маленькая, то район неудобный, то график не подходящий, аж зло берёт! Хоть на улицу иди и заманивай первого встречного, - сокрушается он. - Может ты ко мне пойдёшь?
- Ты серьёзно? - ошарашенно спрашиваю я. Работа мне нужна, объявления разные я просматриваю регулярно, как вернулась из Питера. Несмотря на примирение с отцом, больше не хочу от него зависеть. Собственно, я ни от кого не хочу зависеть. Наша ссора прекрасно показала, что рассчитывать, в первую очередь, нужно только на себя.
- Почему нет? - пожимает плечами он. - Последняя администратор тоже студенткой - очницей была. Ты девчонка неплохая, условия у меня подходящие. Салон я открываю в два часа дня. Сам сижу до последнего клиента, что называется, но ты в девять будешь свободна. Из обязанностей - звонки принимать, запись вести, материалы заказывать, да уборщицу контролировать, чтобы не халтурила. Ну, чай - кофе иногда клиентам подать. Воскресенье и понедельник - выходные. Комп есть, интернет есть, можешь учиться себе, время свободное будет. Главное, чтобы с записью не косячила.
- Я не всегда смогу к двум успевать, - всё ещё немного заторможено начинаю обсуждать условия возможной работы.
- Ничего, договоримся, - уверенно говорит Фома.
Из салона ухожу с законченной татуировкой и новой работой.
В должности администратора осваиваюсь быстро. Конечно, совмещать работу с учёбой оказывается непросто. Устаю, сильно устаю, но оно и к лучшему. Зато не остаётся времени на то, чтобы мучить себя мыслями о Никите.
Отец новость о моём трудоустройстве воспринимает с недовольством. Пытается меня отговорить, но поняв, что я не намерена отступать от принятого решения, приходит в салон с «инспекцией». Нет, он говорит, что просто ехал мимо... всё - таки люди не меняются за пару месяцев полностью. Отец старается, но желание всё держать под контролем нет - нет, а берёт над ним верх. Фома довольно доброжелательно относится к тому, что папа заглядывает чуть ли не в каждый угол, всё внимательно осматривая. В какой - то момент, он подходит к отцу, кивает в сторону компьютера:
- Пойдём, кое - что покажу.
Отсаживаюсь в сторону, но так, чтобы видеть компьютер. Фома берёт мышку, пару секунд роется в каких - то папках на рабочем столе, выводит на экран фотографии.
- Смотри, - кивает отцу. - У меня у самого две девочки. Одной шесть, второй года ещё нет. Я тебя понимаю, как отец, ты за дочку волнуешься. Но можешь быть уверен, в моём салоне твою Полину никто не обидит, - Фома листает фотки.
Не знала, что у него есть дети. Впрочем, он мало говорит о семье, хотя и любит её до беспамятства. Это видно по тому, как он смотрит на жену и дочерей. Отец расслабляется. По мере возможностей забирает меня с работы, подбрасывая до дома, чем заметно облегчает мне жизнь. Если оказывается занят, то обязательно звонит, чтобы убедиться, что я добралась до квартиры без происшествий. Раньше меня бы это злило, но теперь я понимаю, что так он заботится обо мне. Да, немного навязчиво, но как умеет.
Маринка часто ночует у меня. Пока я на работе, она проводит время в библиотеке, потом Дима подбрасывает её ко мне. Она привозит с собой копии с монографий и статей из журналов, благодаря чему я могу нормально готовиться к семинарам. Я, в свою очередь, делаю тоже самое по воскресеньям и понедельникам, давая ей возможность немного отдохнуть от учёбы. Димка тоже нам помогает, отдав все свои тетради и работы, какие у него сохранились за второй курс.
После разговора на кухне Дима уже вполне откровенно начинает ухаживать за мной. Ненавязчиво, но так, что у меня не остаётся сомнений в том, что я ему нравлюсь. Не поощряю его, но и не отталкиваю: он хороший парень, и мне не хочется обижать его грубостью, хотя и пустых надежд я ему не даю.
Но всё меняется в середине марта. Меня вызывает к себе декан. Волнуюсь, не понимая, зачем я могла ему понадобиться.
- Полина, здравствуйте, у меня для вас приятные новости, - декан сразу переходит к делу, как только я появляюсь на пороге его кабинета. - Два дня назад на кафедре мы пересматривали состав участников программы обмена. К сожалению, в последнюю сессию несколько человек, включая вас, получили четвёрки. Не буду вдаваться в подробности, просто скажу, что теперь есть два места, на которые претендуют четыре студента, у которых в зачётке после трёх сессий помимо отличных оценок есть по одной четвёрке. Вы - среди них, - заканчивает декан, прикуривая сигарету. В кабинете дышать почти нечем, декан курит много, в том числе и прямо за своим столом. - Надеюсь, вы в полной мере воспользуетесь своим шансом, - добавляет он. - Внук рассказал мне, как у вас всё вышло с экзаменом по философии. Причин не доверять ему у меня нет. Да вы и не единственная, кто столкнулся с некоторой предвзятостью со стороны Ангелины Петровны, - декан говорит медленно, подбирая весьма дипломатичные формулировки. - Не в моих силах изменить оценку, формально она была права. Но беседу я с ней провёл. Смею надеяться, впредь Ангелина Петровна будет более справедливо относиться к студентам.