- Спасибо! - не скрывая искренней радости, благодарю его.
Возвращаюсь к коробке, отец помогает открыть её, и в моих руках оказывается новенький ноутбук. Вот ведь, подарок так подарок. Моему нынешнему уже четвёртый год, батарею совсем не держит, работая только от сети, да и зависает частенько. Пока я вожусь с ноутбуком, разглядывая его со всех сторон, отец сам доваривает кофе, разливает его по чашкам, попутно расспрашивая меня о делах.
Убираю со стола ноутбук, режу торт, повернувшись обратно с блюдцами в руках, замираю на месте. Отец рассматривает подарок Ника, который я оставила на столе, уйдя открывать ему дверь. Он поднимает на меня взгляд, спрашивает не без напряжения в голосе:
- Смотрю, кто - то успел поздравить тебя раньше. Дима?
- Нет, - отвечаю тихо, усаживаясь за стол.
Отец не раз уже спрашивал меня об отношениях с Димой. Удивительно, но никакой злости к нему, как, впрочем, и к Марине, у него нет. Насколько я поняла, отношения с их отцом у него всегда были нейтральными. На расспросы же я каждый раз отвечаю, что Дима просто мой друг. И сейчас я этому рада. Совсем не хочется, чтобы отец узнал о моих метаниях между двух парней. Нехорошая ассоциация с поведением матери напрашивается сама собой.
- Это подарок Никиты, - уточняю я, подумав. Рано или поздно он всё равно узнает.
- Я надея... кхм... думал, вы расстались, - продолжая крутить в руках коробочку с цепочкой, тихо произносит отец.
- Мы, - делаю глоток кофе, потому что во рту моментально пересыхает от волнения, - мы... - поднимаю на отца взгляд, - пробуем возобновить отношения, - подбираю максимально нейтральное определение тому, что происходит между нами.
- И как успехи? - как - то нервно усмехнувшись, спрашивает отец.
- Пап, может мы о чём - то другом поговорим, - прошу я. - Честно, мне как - то странно с тобой обсуждать мои отношения с парнем.
- А мне - то как странно, - вздохнув, отвечает он. - Я и не заметил, как ты выросла. Столько лет зря потерял, Поля, - с неподдельной горечью в голосе вдруг произносит он. - Ты прости меня, я злился на Свету, а страдала ты.
- Пап... - я дар речи теряю. - Всё нормально... - выдавливаю из себя. На глазах непроизвольно слёзы наворачиваются. И пусть я говорю одно, но на самом деле давно хотела услышать эти слова. Ведь, по сути, отец прав, мы потеряли с ним много лет, которые прошли для нас, как в тумане. Мы жили рядом, в одной квартире, но как чужие друг другу люди. Во многом по его вине, и сейчас я рада, что он наконец понял это.
- Ничего не нормально, Поля, - отец смотрит мне в глаза, и я вижу в его глазах искреннее сожаление. - Надеюсь, ещё удастся что - то наверстать, исправить, - тихо добавляет он.
- Пап, - я не выдерживаю эмоционального напряжения. Встаю, чтобы обнять его.
Он усаживает меня к себе на колени, как в детстве, ещё до переезда. Гладит по волосам. И так спокойно становится, наверное, впервые за последние годы я осознаю, что у меня действительно есть отец.
- Ты для меня навсегда останешься маленькой девочкой, - произносит он. - Но я понимаю, что придёт время, и рядом с тобой появится твой мужчина. Не ошибись, Поль, постарайся не ошибиться, - он замолкает, явно не договаривая два слова: «как я».
- Я постараюсь.
- Хорошо, - отец целует меня в макушку. - Давай, праздновать что ли, - уже веселее продолжает он. - Развели тут, понимаешь, грусть - печаль, а у кого - то между прочим день рождения.
- У кого - то между прочим отпуск на носу, - подхватит его тон, говорю я, пересаживаясь на стул и отправляя в рот первый кусочек торта. - Я про Веру, - уточняю, поймав недоуменный взгляд отца. - В конце августа. И представляешь, она собралась его провести, помогая мне устроиться в Питере?! Как будто я там чего - то не знаю. А голос у самой уставший - уставший, - нарочито грустно добавляю я. - Может хоть ты её вразумишь? - с надеждой в голосе обращаюсь к нему. - Хотя одна, она, наверное, никуда так и не поедет...
- Я поговорю с ней, - кивает отец.
Не сдержавшись, расплываюсь в улыбке. Отец, заметив, что я повеселела, тоже расслабляется. Мы ещё сидим с ним около часа, уплетая торт, потягивая кофе и вспоминая смешные моменты из моего детства.
*****
- Дима! Мне совсем это не нравится! Мы договаривались о другом! - как же я зла на него! Внутри всё кипит от возмущения. Ему всё - таки удалось выманить меня на эту чёртову дачу!
Он звонит около трёх часов. К тому времени я уже даже начинаю нервничать. Хочется поскорее поговорить с ним. Извиняется, говорит, что вернулся из Абакана накануне почти ночью, и ему понадобилось время, чтобы подготовить для меня задуманный сюрприз. Пытаюсь унять его пыл, что - то мямля о том, что не стоило, но он решительно перебивает меня:
- Стоило, Поль, не спорь. Скажи лучше, ты готова?
- Конечно, - вздыхаю я.
- Отлично. Сейчас приедет такси, которое тебя довезёт ко мне.
И я усаживаюсь в это чёртово такси, искренне полагая, что спустя минут двадцать окажусь в хорошо знакомой квартире Димы и Марины. Последняя как раз звонит мне, как только машина отъезжает от дома. Мы не успеваем договорить с подругой, как мобильник издаёт характерный писк, вырубаясь. Вот же! Совсем забыла о том, чтобы подзарядить телефон. Бросив взгляд в окно, понимаю, что мы едем в противоположную от нужной сторону.
- Извините, - обращаюсь к таксисту, - куда вы меня везёте? - а внутри прошибает от острого чувства страха. И пожилой мужчина со смешно топорщащимися усами в этот момент кажется мне личностью с явно - выраженными маниакальными наклонностями.
- Так, это, по адресу, - насторожённо покосившись на меня, отвечает он.
Таксист тут же называет адрес, и я понимаю с облегчением, что он не маньяк, и с мгновенно вспыхивающим раздражением, что Дима ждёт меня на даче. И телефон, как назло, сел! Так бы позвонила и высказала ему всё, что я в этот момент думаю о его выходке. Первая мысль, плюнуть на всё и вернуться домой. Но сдерживаюсь, нужно поставить точку. Сегодня!
И вот я стою перед Димой, ругая его, не сдерживая раздражения. Он лишь улыбается виновато в ответ, обнимает меня за плечи, просит:
- Поль, ну не шуми. Просто захотелось сделать сюрприз.
Раздражение уходит, сменяемое чувством вины. А уж когда я вижу, как именно Дима подготовился...
В гостиной накрыт небольшой столик, стоящий возле дивана: фрукты, сладости, шампанское. Даже свечка в подсвечник воткнута. Блять! Дотянула. Дура, как есть дура!
- Дим, надо поговорить, - начинаю я.
- Ага, - кивает он, хватая бутылку шампанского. - Успеется ещё, - улыбается мне, начиная возиться с пробкой. - Сначала поздравления. Всё - таки «день рождения только раз в году», - начинает напевать он.
У меня с каждым новым Димкиным словом настроение всё паршивее. Руки дрожат от напряжения, и я прячу ладони в задние карманы джинсов. Обращаюсь к нему ещё раз, стараясь, чтобы голос звучал как можно решительнее:
- Дим...
Хлопок. Пробка вылетает из бутылки с характерным звуком, и в ту же секунду меня окатывает струёй шампанского. Я только и успеваю, что отшатнуться назад, запинаясь в итоге о боковину дивана и падая на него спиной.
- О, чёрт! - слышу громкий возглас Димы. Он закрывает горлышко бутылки ладонью, лихорадочно оглядываясь по сторонам, пытаясь сообразить, что делать. Убегает на кухню, через секунду слышу, как бутылка опускается в раковину.
Поднимаюсь с дивана, оглядывая себя: топ спереди мокрый почти насквозь, джинсы тоже изрядно уделаны брызгами шампанского. Дима появляется в гостиной с полотенцем в руках. Тянет ко мне руки, пытаясь вытереть капли, попавшие на лицо, виновато приговаривая:
- Прости, Поль, рукожопа.
- Да не трогай ты меня! - выкрикиваю раздражённо, отбирая у него полотенце. Но почти сразу бросаю его на диван - топ сушить надо, желательно предварительно постирав.
- Так, давай, успокоимся немного, - подняв руки вверх в примирительном жесте, размеренно произносит Дима. - Я поищу, во что тебе можно переодеться, потом поговорим. Окей?
- Хорошо, - соглашаюсь я.
Дима уходит на второй этаж. Вытираю полотенцем столик и пол вокруг него. Успеваю прополоскать его в раковине и развесить сушиться. Подумав, достаю из кладовки гладильную доску и утюг. Попробую посушить с его помощью топ.
- Поль, - зовёт меня Дима. Возвращаюсь в гостиную, он суёт мне в руки белый комок.
- Вот, держи. Маринкиных вещей не нашёл, так что походишь пока в моей футболке. Переодевайся, я сейчас.
Димка уходит на улицу. Быстро меняю мокрый топ на футболку. Она довольно длинная, почти до середины бедёр. Подумав, стягиваю джинсы. Собрав вещи, иду к гладильной доске. Высушу их, насколько смогу, поговорю с Димой и уеду. Хватит с меня этого цирка.
- Полина.
Вздрагиваю, услышав знакомый голос. Выхожу в гостиную, произношу удивлённо:
- Никита? - я так рада ему. Я хотела сама поговорить с Димой, но сейчас я так рада, что Ник приехал. Но... - Ты как узнал, что я здесь?
Никита молчит. Он смотрит сначала на меня, потом медленно обводит взглядом комнату, задерживаясь на накрытом столике, диване со смятым после моего на него падения пледом. Я слежу за ним, и до меня медленно доходит, как всё это может выглядеть со стороны. Ник переводит на меня взгляд, в котором с ужасом замечаю какую - то дикую смесь злости, отчаяния и презрения. Выговариваю поражённо:
- Никит, ты же не думаешь, что... - не успеваю договорить.
- Дрянь, - выговаривает он. - Какая же ты дрянь! - уже громче, дрожащим от злобы голосом.
- Никит! Да как ты мог подумать... - у меня язык не поворачивается произнести это вслух.
- А что я должен думать? - цедит он сквозь зубы. - Всё очевидно.
- Да что угодно, - меня начинает колотить крупной дрожью от его ледяного тона. - И что тебе очевидно? Что? Никит, - стараюсь говорить спокойно, чтобы самой успокоиться, - я случайно тут оказалась, правда, - пытаюсь достучаться до него, торопливо, глотая слова, - ты же знаешь, мы должны были встретиться в его квартире, но он всё переиграл в последний момент. И я хотела сразу ему всё сказать, но он... - ну, почему, почему я должна оправдываться за то, чего я бы даже в самом страшном сне не сделала. Но я продолжаю, потому что какой - то совершенно стеклянный взгляд Ника пугает до одури: - Я не успела, просто не успела ничего сказать, Дима открывал ш