- Не надо меня трогать, - прошу тихо. - Пойдём на кухню.
Никита усаживается за стол, а я отворачиваюсь от него, включая чайник. Надо успокоиться. Я же жалела о том, что ушла от него не объяснившись. Мечтам глупым предавалась. И вот, Ник здесь, а я не знаю, как себя с ним вести. Надо успокоиться, повторяю себе мысленно. Просто поговорить. Достаю чашки из шкафчика, спиной ощущая взгляд Никиты. Он молчит, давая мне возможность прийти в себя.
- Как ты меня нашёл? - Ник знал, что я в Питер уезжаю, хотя ни точное число отъезда, ни адрес Веры я ему ни разу не называла. Задавая вопрос, оборачиваюсь к нему. И сразу встречаюсь с ним взглядом. И меня как будто обдаёт тёплой волной, с такой нежностью, даже с любовью он на меня смотрит.
- Марина в роддоме обронила, что утром успела посадить тебя на самолёт, - я хмурюсь, а Ник тут же торопится пояснить, - не злись на неё, она держалась, как партизан, больше ничего мне не сказала. Я после роддома поехал к твоему отцу.
- Что?! - я аж на месте подскакиваю от удивления. - Это он тебя так? - жестом указываю на лицо Ника.
- Нет, - он улыбается еле заметно, - твой отец, когда понял, что мы опять не вместе, меня из квартиры выставил, но... - Ник усмехается, - относительно культурно. Я пока возле подъезда курил, вышла твоя тётя. Вот она мне адрес и дала. А это, - Никита дотрагивается осторожно до разбитой губы, - я с Димой подрался.
Час от часу не легче! Я даже забываю об ощущении неловкости, повисшем между нами, подаваясь немного вперёд, слушая Ника. Хотя чему удивляться? Убедившись в том, что брат лгал, Никита видимо пошёл выяснять с ним отношения.
- И? Ты выяснил причины, почему Дима сделал то, что сделал? - не без волнения в голосе спрашиваю я. - Всё дело в Жене, да?
Ник кивает и впервые с момента встречи отводит взгляд в сторону. Понятно, значит подошли к тому поступку, за который ему стыдно. Я не давлю на него. Торопиться нам некуда. Отвернувшись, начинаю готовить чай. У меня от волнения, что ещё немного и всё наконец выяснится, во рту пересыхает. Да и хочется чем - то занять руки, а то пальцы опять дрожать начинают.
- Ты в принципе знаешь большую часть истории с Женей, - наконец начинает говорить Ник. - Она действительно очень нравилась Диме. И мне. Мы оба ухаживали за ней, но взаимностью она ответила ему. Дима так гордился этим, постоянно подкалывал меня тем, что из нас двоих Женя выбрала его. В общем, я разозлился и в какой - то момент поклялся себе, что отобью её у него. И мне удалось это сделать.
Я заканчиваю возиться с чаем, ставлю кружку перед Ником, потом беру свою чашку и усаживаюсь за стол с противоположной от него стороны. Он делает глоток чая, продолжает говорить:
- Женя стала встречаться со мной. Я был влюблён в неё, и на чувства Димы мне было наплевать. Я даже не извинился перед ним, считал, что он сам виноват, раз не смог удержать её. Так прошло три месяца.
- Что случилось потом? - задаю вопрос, потому что Ник замолкает, постукивая пальцами по столешнице. - Марина с Димой говорили, что ты её бросил, - я произношу это, но тут же вспоминаю издевательское пожелание Димы, после того, как Ник ушёл тогда с дачи: «А ты спроси его, как он с Женей расстался. Спроси, откуда у него принцип этот дебильный появился: «Натрахались и разбежались».
- Не я, - тем временем продолжает Ник. - Она меня бросила. Сказала, что у неё изначально ничего серьёзного не было ни ко мне, ни к Диме. «Натрахались и разбежались», - горько усмехнувшись, произносит он, - её слова. Посоветовала и мне по такому принципу жить. Я попробовал, оказалось, так и вправду намного легче. А потом Дима мне рассказал, что заплатил ей, чтобы она меня бросила. И объяснил, что сделал это ради меня, чтобы я окончательно не связался с корыстной дрянью, - у меня лицо вытягивается от услышанного. В голове просто не укладывается, что всё было именно так, как рассказывает Ник.
- И ты ему поверил? - почти шёпотом спрашиваю я. Потому что до меня постепенно доходит, почему Ник так остро отреагировал на ложь Димы обо мне.
- Не ему, ей, - нехотя поясняет Ник. - Брат мне видео показал, на котором Женя пересчитывает полученные от него деньги, и на камеру шлёт мне привет.
Молчу, просто не зная, что можно сказать в такой ситуации. Вижу ведь, что Никите тяжело вспоминать всё это. И потому, как он себя вёл с другими девушкам долгое время после расставания с Женей, ясно, что её предательство оставило глубокий шрам на его душе. И мне хочется вскочить, подойти и обнять его, но я сдерживаю этот порыв. Потому что обида на него не уходит. Я не давала ему повода, чтобы он решил, что я могу повторить её поступок. Дима же, наоборот, обманул его однажды.
- Сначала я злился на брата, но, поразмыслив, решил, что он прав: лучше знать правду, чем любить шлюху. С Димкой мы тогда помирились, а Маринке сказали, что сволочь я. Её - то уж точно не нужно было окунать во всю эту грязь. И ты...
- Я ничего ей не скажу, - перебиваю его, понимая, о чём он попросит. Я согласна с Ником, Марина ничего не потеряет, если так и не узнает об истинной сущности своей бывшей подруги. - Но, - потираю пальцами виски, собираясь с мыслями и вспоминая то, что ещё говорил Дима, - он тебя на самом деле не простил. И цель у него была совсем другая. Он не хотел, чтобы ты в принципе завёл серьёзные искренние отношения с девушкой.
- Теперь я это знаю, - кивает Никита. - Поэтому он каждый раз так или иначе пытался отговорить меня от сближения с тобой. Когда всплыла правда о наших родителях, мне нужно было с кем - то всё это обсудить, как - то осмыслить. Ещё и про беременность матери выяснилось. Я пошёл к Диме. И он давил на то, что я не могу рисковать здоровьем мамы. Я и сам так считал, но думал, что мы могли бы встречаться тайно. Дима же убеждал, что, по сути, это будет предательство с моей стороны по отношению к семье. И риск, и... я сомневался тогда, Поль, - с глухим отчаянием в голосе произносит Ник, - и я позволил брату убедить себя в том, что будет лучше поставить точку в наших отношениях.
- Мне он говорил обратное. Говорил, что убеждал тебя, что от любимого человека нельзя отказываться ни при каких обстоятельствах, - почти с таким же отчаянием медленно выговариваю я.
Мы смотрим с Ником друг на друга, наверное, только в этот момент до конца осознавая, насколько мы оба были слепы, позволяя просто манипулировать собой, как маленькими неразумными детьми.
- Потом он стал ухаживать за тобой. Я видел, что ты пусть и не сразу, но стала принимать его помощь. И...
- Почему ты не сказал тогда? - я перебиваю Ника, мысленно возвращаясь к той ситуации, когда узнала о своём восстановлении в программе обмена. - Почему? - спрашиваю с каким - то отчаянием в голосе. - Тогда из благодарности я согласилась впервые пойти с Димой в кино, - добавляю уже тише. - А потом... - я не договариваю. Так противно сейчас вспоминать тот период, когда я искренне симпатизировала Диме. Когда постоянно изводила себя мыслями, что веду себя по отношению к нему, как последняя сука.
Но Ник и так понимает, о чём я хотела сказать. Он смотрит на меня с искренним сожалением во взгляде, и одновременно с таким отчаянием, что мне становится не по себе. Я не могу выносить этого, не могу, потому что сама испытываю похожие эмоции. Потому что, чем дольше он не сводит с меня взгляда, тем больше мне хочется подойти к нему и... вскакиваю со своего места, подхватывая пустую чашку. Отворачиваюсь от Ника, делая вид, что собираюсь налить себе ещё чаю.
- Тогда я думал, что если мы не можем быть вместе, то... - голос Ника звучит глухо. Он говорит медленно, словно нехотя: - Что, может, ты сможешь быть счастливой с ним...
Меня нервный смех разбирает от последних слов Ника. Я закрываю лицо руками: кажется, ещё немного, и у меня истерика начнётся. Выговариваю с трудом:
- Идиоты, Боже, какие же мы идиоты. Меня каждый раз чуть ли не наизнанку выворачивало от его прикосновений. Я же пожалела о том, что решила быть с ним уже на следующий день. Я и согласилась - то только потому, что разозлилась, услышав тогда на даче твой разговор с девушкой, - как бы я не крепилась, а смех постепенно переходит во всхлипы, а я только и могу, что повторять: - Ну почему, почему, мы наделали столько глупостей?
- Поля, - Ник подходит ко мне сзади. Он обнимает меня, прижимая к себе, а его руки смыкаются у меня на животе. Говорит тихо, почти шёпотом: - Давай...
- Что?! - я разворачиваюсь резко, скидывая с себя его руки. - Давай попробуем ещё раз? Ты это хочешь сказать?
Никита отшатывается от меня, отступая на шаг. Произносит осторожно:
- Я виноват перед тобой, Поля. И я не устану просить у тебя прощения за свой идиотизм, за то, как обошёлся с тобой. Но... - он вновь хочет подойти ко мне, но я выставляю руку так, чтобы не позволить ему оказаться рядом, - нам плохо друг без друга. Да, ты обижена...
- Обижена? - Ник не понимает меня. Не понимает того, что я чувствую на самом деле, и это злит. Сама не замечая, я повышаю голос, уже почти выкрикивая: - Обижена?! Нет, Никита, я зла на тебя. Я просто не понимаю, как? Как ты мог настолько увериться в том, что сказал тебе Дима? И за всё то время, что ты оставался один, у тебя даже ни единого сомнения не возникло, что это я говорила правду, а не он, - голос срывается, а на глаза наворачиваются слёзы, которые я пытаюсь вытереть ладонями, но только и делаю, что размазываю их по щекам. - Скажи, - смотрю ему прямо в глаза, - а если бы я переспала с тобой на вечеринке? А если бы у меня был кто - то ещё до всей этой истории? Скажи, Ник, ты приехал бы сейчас ко мне, если бы я не оказалась девственницей?
Никита молчит, опустив взгляд. А мне и не нужен его ответ, потому что я и так понимаю, что нет, не приехал бы он ко мне. И не просил бы прощения, ни той ночью, ни сейчас. И это понимание опустошает, оставляя внутри лишь боль.
- Уходи, - тихо произношу я.
Ник вздрагивает, услышав, что я сказала. Поднимает на меня взгляд, полный какой - то, пока непонятной мне, решимости. Произносит жёстко: