Гораздо чаще встречаются сообщения, когда «Шиза» делает из людей монстров. Если, допустим, вы перед приемом препарата ударили человека — то практически со 100 %-ной уверенностью можно сказать, что вы превратитесь в изощренного садиста или убийцу. И будете таковым часов восемь. Причем у всех окружающих сложится мнение, что вы всю жизнь именно таким и были — настолько органичным является вхождение в роль. После окончания действия препарата наступает глубокий сон, а вместе с ним — амнезия. Наркоман абсолютно не помнит, кем он был накануне и что делал. Своего рода современная история «Джекила и Хайда».
Он спрятал вырезку обратно в карман и от себя добавил:
— Можно курить эту «Шизу», но наркотик дорогой — поэтому практичнее все-таки его пускать по вене. Распространяют среди состоятельных клиентов, одна доза стоит 200 евро.
— А как она выглядит, эта «Шиза»?
— Без понятия. Знаю, что продают ее обычными сигаретами. Причем, если ты выкуришь сигарету, ничего не будет. Сам наркотик прячут в фильтре. То есть берешь сигарету, отламываешь фильтр, достаешь «Шизу» и вставляешь в полученную сигарету без фильтра. Куришь, и через двадцать минут начинаются чудеса.
На какое-то время мы забросили разговоры и принялись за еду. Ну, как принялись — в свете озвученной информации кусок мне в горло особо и не лез. Я ковырял несчастный пельмень, искренне надеясь, что до сих пор с «Шизой» не знаком. Слон пару рюмок коньяка выпил. Я обошелся томатным соком. Славик умял все нарезанные лимоны, засобирался:
— Устал я. Завтра очень тяжелый день. Если уж не судьба мне напиться со старым другом, то пойду-ка я отсыпаться домой.
Мы распрощались, и Слон поехал к себе. Я извлек из мусорного пакета смятую пачку. Внутри оказались 6 разломанных сигарет. Захотелось курить, но я категорично выставил это желание вон. Первый разорванный фильтр выбросил мне на ладонь кубик размером со спичечную головку. Выковыряв начинку и из остальных фильтров, я сложил это в масленку из сервиза в посудном шкафчике. Несмотря на динамичное развитие событий, меня опять начало клонить в сон. Я нырнул под плед, взяв с собой Джина. Сытый котенок, расположившись сверху, урчал, закрыв глаза, и когтил плед.
Обращаясь к Джину, я начал излагать последние события.
— Итак, я покупаю «У Рыцаря» пачку сигарет. Случайно или нет, мне достается пачка с табачными изделиями, заряженными «Шизой». 20 сигарет — 4 штуки евро… Неслабо. Потом приходит Настя с подружками. И я под «Владимирский централ» раскуриваю фильтр с «Шизой». Видимо, какую-то часть отравы я скурил — иначе было бы труднее оправдать провал в памяти и мое уркаганское поведение на набережной. А так все сходится. Я нацепил на себя личину опытного вора и старался полностью ей соответствовать.
Хорошо хоть, я был вором на отдыхе и меня не утянуло на всамделишную кражу. Хотя не факт, что не утянуло. Часа два из моей жизни просто вычеркнуло. Еще, наверное, сыграло роль то, что доза оказалась меньше положенной — спасибо за это Насте, обратившей мое внимание на курение фильтра. Да и алкоголь вмешался, изменив действие наркотика…
А следующим вечером в меня въезжает предполагаемый хозяин этой «Шизы», и я бью ему морду. Такого рукоблудия этот отморозок, судя по всему, не простил бы даже крестному папе. Значит, мстя свершится — это вопрос времени.
Кругом одни вопросы… Время вопросов… Время собирать вопросы… В руках у меня был вопрос, весьма напоминающий для меня бумеранг. Я его бросал, а он возвращался. Все это происходило уже во сне…
ГЛАВА 14Самоучитель телефонных переговоров с незнакомыми людьми
— Алло! Я туда попал?
— Нет, вы попали не туда.
Вас послать куда надо?
Я проснулся часа через полтора хорошо отдохнувшим, но с неприятным осадком в душе. Похоже, меня можно поздравить с богатым, опасным и сильным врагом. Тот, кто продает наркотики, способен на любую пакость. Тем более ему особенно и заморачиваться не придется — достаточно будет просто дать мой адрес паре отморозков, пообещав дозу в награду. И — «уно, уно, у но, ун моменто»… Как говорится, без сантиментов…
Больше всего я волновался за Иру. Нужно будет ей строго-настрого запретить открывать дверь незнакомым людям и шастать вечерами по темным улицам. Я порылся в шкафу, нашел там старенький электрошокер «Гюрза-02». Он не работал, села батарейка. Запасной «кроны» у меня не было, нужно было покупать. У Ирины есть газовый баллончик — это точно. Ну что ж, уже неплохо. Еще я в совершенстве владею утюгом, если кому-нибудь необходимо пригладить непослушные волосы… Ах да, Свин же лысый…
Однако все это не есть правильное решение проблемы. Нужно обесточить инициатора моих возможных неприятностей. Ликвидировать причину, а не бороться со следствиями. Лучше пусть он борется со следствиями… в смысле — со следствием. В смысле со следствием по какому-нибудь уголовному делу, возбужденному против него! Мысль мне понравилась, и в организме начало образовываться некоторое оживление.
Я сел прямо на пол. Посреди квартиры, где было очень много предметов, гораздо больше подходящих для комфортного сидения — одна огромная четырехспальная кровать чего стоила! Но я не искал комфорта. Я подсознательно стремился вывести себя из равновесия — полусонного существования, которое сегодня как-то настойчиво овладевало мною, совершенно вытесняя из жизни всяческие яркие моменты.
Захотелось закурить, но я сдерживал себя. Поэтому просто чихнул.
— Ну вот, сквозняки даже посидеть не дают там, где хочется, — соврал я нарочито громко, мне совсем не улыбалось сидеть на полу. Когда здорово можно растянуться на кровати в любом направлении, щелкать пультами, наслаждаясь каким-нибудь очередным шедевром кинематографа, название которого забудется завтра, а сюжет канет в небытие через неделю.
Не расслабляться, держать вес, — скомандовал я себе, поднимаясь с ковра, и пропел контрольную песню: — Мы наш, мы новый мир построим. Кто был никем, тот станет у-ух-х-х! — для наглядности того, кем станет тот, кто был никем, я погрозил кулаком выключенному телевизору, даже нахмурил бровь. Петь я никогда не умел. Об этом ясно говорил настороженный вид котенка, который, следя за моими песнопениями, совершенно не собирался пускаться в танцы, а лишь за малым не вертел у своего серого в полоску виска своей серой же в полоску пушистой лапкой. Кстати, интересно, есть у котов висок, или за ненадобностью стреляться он отсутствует как пережиток?
Я подошел к креслу на колесиках, стоящему у компьютера в углу гостиной, сел и крутанулся на 180 градусов. Мне нужно было как-то отвлечься и хорошенько подумать. Поэтому я развернулся к компьютеру, включил его, нашел в своих музыкальных архивах альбом Элвиса Пресли, который начал с «Love Me Tender», и принялся раскладывать какой-то пасьянс.
В голове вертелись сумасшедшие планы о том, как подбросить Свину его же зелье и сдать его доблестной полиции. Все они выглядели наивно, как низкобюджетные шпионские фильмы, и особо не воодушевляли. Нужна была какая-нибудь здравая мысль, которую можно было бы воплотить в жизнь без наличия разветвленной агентуры и спецсредств.
Телефон зазвонил очень кстати — пасьянс уже достаточно поднадоел и никак не хотел одарить меня гениальной идеей. Так как никакого звонка я не ждал, то с 50 %-ной вероятностью был уверен, что ошиблись номером. Почему-то сюда частенько звонили по ошибке. То бабушкам была нужна аптека, то суровым дядькам — районная администрация. Однажды у меня поинтересовались по поводу прогноза погоды, а еще раз пять просили принять факс.
Трубка лежала рядом, поэтому схватил я ее быстро и торжественно объявил в телефон, немного изменив голос и старательно «окая», как сегодняшний бородач с часами:
— Ассоциация анонимных алкоголиков, прапорщик Брехло! — трубка после секундного замешательства нервно запищала отбоем.
— Ну и ладно, — сказал я Джину, выходя на кухню и открывая свой любимый холодильник в поисках большого и толстого бутерброда с ветчиной, сыром, помидором и майонезом. — Захотят лечиться, еще позвонят, — голос я так и оставил измененным, поэтому Джин взирал на меня с прежним подозрением, хотя слов, конечно, не понимал.
Телефон зазвонил снова, я захлопнул холодильник, так и не успев предаться чревоугодию, приложил к трубке салфетку и голосом опаздывающего, сильно запыхавшегося одессита протараторил в одной тональности, без пауз и знаков препинания:
— Ну наконец-то дозвонился, где вы там ходите, сколько можно мне вас набирать, это ты, Сарочка, алле? — пауза на этот раз была более продолжительной, но опять сменилась гудками. Я решил, что в холодильник залезть не успею — обязательно еще раз перезвонят.
«Еще перезвонят — еще пошучу», — подумал я, и точно. Звонок раздался, я схватил трубку и с иностранным акцентом произнес фразу, которую обязательно бы записал на свой автоответчик, если бы он у меня был:
— Вы позвонили в штаб-квартиру броуновского движения. К сожалению, никто не может в настоящий момент. Если вы хотеть наговорить на память, ждите сигнала…
Трубку на том конце провода не вешали. Выждав секунд пять, я уже своим голосом задушевно спросил:
— Что, сигнала ждешь?
— Ага, — женский голос был растерян и немного взволнован.
— Значит, я за тобой буду, — я никогда не любил называть женщин моложе себя на Вы. Хотя по звуку голоса можно было сильно ошибиться в прогнозе о количестве годовых колец в стволе собеседника.
— Это… Толик? — собеседница не знала, что ей делать: то ли опять вешать трубку, то ли затаиться и ждать обещанного сигнала.
— Сама ты Толик. Я лучше. Я Толик Толикович, — произнесено это было весомо и вкрадчиво, даже с долей некоторого хвастовства.
— Ну хватит прикалываться. Ты так всегда по телефону разговариваешь? — ее начало понемногу отпускать, слегка растерянные нотки сменились на слегка обиженные.