Кроме того, девушка наверняка проговаривала фразу, да и начальник мог. В сердцах репетировал, публичный человек… Вот, взгляни, — он предъявил мне следующую табличку с заголовком:
— Пропадающие ощущения, что не противоречит закону сохранения материи, через время возвращаются, но тоже по разным каналам, временно «забивая» их текущую трансляцию. Своего рода аналогия повторной рассылки пакетов в компьютерных сетях, — Гуру удовлетворенно хмыкнул.
— Вот еще занятный отрывок из Сахарова:
«Шестой лепесток Манас-чакры связан с «Тысячелепестковым Лотосом Света», который считается местопребыванием нашего духа — Дживатмы, тогда как Манас-чакра (сенсориум) есть центр нашего бодрствующего сознания. Этот факт безмерно важен, т. к. в то время, как наше бодрствующее сознание воспринимает ощущение пяти органов чувств через пять нервных путей (пять лепестков этой чакры), то должно же это сознание во время сна, когда наши чувства не функционируют, проводить картины сна, «фантастические образы» через шестой канал, т. е. прямо из «Тысячелепесткового Лотоса» к «третьему глазу». Когда пять внешних органов чувств во сне или как-нибудь иначе отключены, то начинает работать именно шестой лепесток цветка Манас-чакры: он разрастается, становится большим и сильным, начинаются сновидения, а в бодрствующем состоянии появляются так называемые галлюцинации, или, правильнее говоря, необыкновенные вещи.
Такое же доказательство дает и наука индийских йогов, утверждающая, что человек, если ему временно удается отключить (Пратьяхара) свои чувства, приходит в состояние, в котором он открыт трансцендентному восприятию».
— Проанализировав предшествующие события, — Володька снисходительно глянул на меня, — и зная глубину твоих познаний восточной философии… — он прервался и спросил у меня шепотом: — Ты техникой «стрельба из лука» не занимался ведь, нет? — и сам же утвердительно кивнул, продолжая:
— Можно с уверенностью предположить, что данная синестезия является отсроченным результатом действия наркотика «Шиза» и, скорее всего, скоро сама прекратится.
Но ты можешь процесс ускорить, вот, в «Открытии третьего глаза» написано: «Учитель придавал самое большое значение регулярности (соотношению интервалов и ритма) упражнений, так же как и исполнению правил воздержания в жизни». Следовательно хороший загул или пьянка, сравнимая с моей сегодняшней, вполне могут вернуть тебе личину обычного человека. Конечно, это не совет, а обоснованная догадка!
Вот так все просто. Хотя, возможно, если бы мне попалась пораньше в руки книга Сахарова, помощь Гуру и не понадобилась бы. Но все равно одна голова хорошо, а две — страшно! В моем запущенном случае страшно продуктивно. Один я, почти стопроцентно, пропустил бы информацию о том, как излечиться от своего недуга.
Я с чувством пожал Гуру руку и сказал, что я теперь его личный раб лампы навеки. Потрепав за ухом довольно жмурящегося Джеральдино, я покинул гостеприимный дом друга и устремился к любимой подруге, пряча в карман подаренную на память табличку «Толика торкнуло». Сердце и успокоилось…
ГЛАВА 26,которая героя не коснется
— Волнуетесь?
— Да.
— Первый раз?
— Нет, я волновался и раньше.
Игорь вообще не реагировал на похлопывания, ноль эмоций, и даже внушительный пинок ногой его не разбудил.
«Может, коней двинул? — подумал Аркаша. — И запах подходящий…»
Однако тело на кровати пошевелилось и, повернувшись, упало на пол вместе с пледом, жалобно застонав.
Освободившись от плена клетчатого одеяла, Игорь явил Аркашиному взору небритую рожу с синими мешками под глазами и ирокезом из грязных волос, любой панк с радостью отдал бы за такой что-нибудь дорогое и любимое.
— А… здорово, Грязный Гарри, — Аркаша подал другу руку, поднимая того с одноименного пола, напоминавшего весеннюю землю сразу после таяния снега.
— Здоровее видали, — Игорь принялся проверять пустые бутылки на наличие хоть какой-нибудь влаги. — Че надо?
— Тачка нужна вечером, на часок. А… твоя как, на ходу? — Аркаша спрашивал на всякий случай, ибо еще перед визитом заметил у дома старенькую желтую копейку Игоря.
— Нету у меня тачки. Продал… — это меняло ситуацию, Аркаша нахмурился:
— А… кому хоть продал?
— Да есть тут один… Нафаней кличут. Почти коллега твой — форточник. Молодой, правда, бестолковый. Но напор, как у «Белаза».
— А… мне нужны тачка и один человек за рулем. Ты в себя придешь часа за три-четыре?
— Если не похмелюсь, не приду. Если выпью, за руль не сяду, — описал порочный круг Грязный Гарри.
Аркаше это не подходило. Никого из посторонних в дело ввязывать не хотелось. А из Игоря толку действительно никакого в таком состоянии.
— А че за дело-то? — вывел его из мрачных размышлений довольный Гарри, обнаруживший под диваном треть бутылки паленой водки и тут же выливший это в один из тусклых стаканов.
— А… вещи надо взять из квартиры — это совсем недалеко, на площади Пасечников. А… угловой дом, старый.
— Много вещей? — Игорь выпил, крякнул и теперь рылся в пепельнице, ища окурок побогаче.
— Сколько получится, — Аркаша взглянул товарищу в глаза, и тот поперхнулся дымом.
— А, ну так бы сразу и говорил. Херня война — прорвемся. Нафаня мне услугу должен, я ему скажу, что корефан от бабы съезжает, шмотки забрать надо. Поставлю его на соседней улице с моим «Боливаром», то есть уже с его «Боливаром», а ты мне свистнешь, когда пора будет, я тебе помогу нести.
Такой вариант Аркашу устраивал. Конечно, если Нафаня не полный идиот, он просечет, откуда вещички, но тогда будет уже поздно. Да можно будет и что-нибудь из доли дать, чтоб не возмущался.
— А… лады, договаривайся иди. А я у тебя посплю пока чуток.
Когда Грязный Гарри, нацепив какую-то драную куртку, скрипнул входной дверью, Аркаша быстренько поставил хлипкую стремянку к антресолям, устроенным на крыше самостоятельно пристроенного в углу прихожей туалета. Крыша туалета была почти вдвое ниже 4-метрового потолка, но все пространство между ними было забито разнообразным хламом. На самом верху, за древним, еще не электрическим, утюгом и рассыпающейся в ржавый прах от одного прикосновения связкой всевозможных дверных ключей, Аркаша нащупал тяжелый целлофановый пакетик с промасленным тряпьем. Судя по количеству пыли, хозяину за последние два года не приходилось здесь не то что убираться, но и просто бывать. А значит содержимое пакета было в целости и сохранности. Пистолет Макарова и две обоймы к нему.
Освободив от тряпочных оков и спрятав волыну во внутренний карман куртки, Аркаша зашел в спальню, где царил такой же бардак, и осторожно прилег на продавленный матрац полуторки, весь в разводах посередине и дырках от кропалей по всей поверхности…
Серый не очень любил смотреть телевизор, а вот научно-популярной или художественной литературой зачитывался с младых ногтей. Правда, информация у него в голове особенно не задерживалась — если книга была объемной, ему смело можно было бы начинать читать ее заново сразу же после первого прочтения. Хотя пара фактов всегда усваивалась, но их выбор был абсолютно непредсказуем — например, сюжет известного романа Александра Дюма «Сорок пять» растворился без остатка через неделю после того, как была закрыта книга, зато Серый стал к месту и не к месту повторять почерпнутое оттуда выражение монаха Горанфло: «Равнение налево — то же самое, что равнение направо, с той разницей, что все делается как раз наоборот».
А легендарное творчество Бернарда Шоу навсегда впечаталось в его мозги коротким «Не пытайтесь жить вечно, у вас ничего не выйдет».
Серый знал Белого еще по спортивной молодости в «Трудовых резервах», где они вместе занимались классической борьбой. Белый тогда не был таким мастодонтом — впрочем, и хорошим борцом он тоже не был.
Серый легко побеждал на соревнованиях, добрался до КМС, но потом спохватились родители, с тренером состоялся неприятный разговор, и Сергей Калина перестал посещать тренировки. Причиной прекращения спортивной карьеры стала успеваемость в школе — точнее, ее полное отсутствие. За полгода Сергей наверстал упущенное, выровнял оценки, но в большой спорт не вернулся.
С Белым они снова пересеклись уже после службы в армии, когда оба оказались среди охранников «Колосов и А». Их частенько ставили на дежурство вместе — в дополнение друг к другу. Невысокий плотный Калина был хладнокровен и расчетлив, его было сложно вывести из себя.
А огромный Белый — тоже Сергей, по фамилии Белов, в любом конфликте стартовал стремительно, словно реактивный снаряд, и был столь же страшен в своей разрушительной силе.
Через три часа бдения Серый отложил огромную книгу, так и не почерпнув для себя ничего интересного — такое случалось редко. Обычно это означало, что выбор книги не оправдался и ни одной интересной мысли там не нашлось. Ему хотелось уже немного размять голосовые связки и о чем-нибудь поговорить.
— Белый, ты знаешь, что если бы ты положил в банк 1 цент под 4 % годовых в 1-й год от Рождества Христова, этот цент принес бы тебе к 1750 году золотой шар весом с Землю, а к 1999 году — 8200 таких шаров.
— Прикольно, — Белый отвечал, не сводя глаз с охраняемой двери. — Интересно, что же тогда никто не положил этот 1 цент под такой процент. Был бы сейчас уже императором Земли…
К двери подкатил «Брабус» Колосова, и Белый присвистнул — из утробы выбрался великолепный образчик племени красавиц, еще более ярко сияющий из-за какой-то с трудом сдерживаемой радости. Помахав ручкой шефу, дива отперла охраняемую квартиру, и ее исчезновение внутри сопровождалось грандиозным лязгом двух металлических тарелок дверного формата.
— А говорили, что шеф непокобелим… — Серый отложил книгу и с интересом взирал на происходящее. При наружном наблюдении радует любое незначительное происшествие — а тут целый Колосов с любовницей!