И он постарается сделать так, чтобы больше никогда в жизни меня не увидеть.
Я медленно вернулась на кухню, с отвращением посмотрела на стол. Свалить грязные тарелки в раковину и оставить? Но Маринка предупредила, что вечером меня ожидает проработка, а если к основной теме добавится еще и грязная посуда… Я взяла губку и открыла кран. Горячей воды не было. Господи, да когда же ее успели отключить? Бессонная, полная событий ночь, суматошное утро, неудачный (как хотите, но назвать его по-другому я не могу) завтрак, странный уход Вити – все это я выдержала. Но неожиданное отсутствие горячей воды оказалось той самой соломинкой, которая переломила хребет верблюда. Я швырнула губку в раковину и разревелась. А что еще остается делать, когда все так плохо, плохо, плохо!
Но даже наплакаться вволю я в этот день не сумела, потому что зазвонил телефон. Несколько мгновений я тупо смотрела на него, смахивая слезы, потом у меня мелькнула шальная мысль, что это может звонить Кириллов – ему стало стыдно, он хочет извиниться, вернуться, выпить еще чашку какао… я судорожно схватила трубку.
– Слушаю!
– Ритка, в чем дело? – услышала я раздраженный голос. Не Витькин, разумеется, с чего я вообще взяла, что он может мне позвонить? Да еще извиняться будет – как же, дождешься от такого! Нет, про меня вспомнил напарник. Я к Гошке отношусь очень хорошо, уважаю его, ценю и люблю, как брата, но сейчас мне не хотелось общаться даже с ним. Поэтому ответила я довольно сварливо:
– А в чем дело?
– До тебя дозвониться невозможно. – Гошка, не обращая внимания на мой тон, демонстрировал собственное дурное настроение. – Почему мобильник не работает?
– Ох. – Голова у меня внезапно закружилась, и я присела на табурет. – Я совсем забыла… Ой, Гоша, я даже не знаю, где моя сумка! Хотя нет, знаю, она где-то в машине должна лежать!
– Сейчас поищу, остановлюсь только. Ага, есть, под сиденьем валяется. – Напарник сообщил мне это с таким отвращением, словно обнаружил под сиденьем дохлую ворону. – Подожди, я посмотрю, что в ней есть… ключи здесь и удостоверение… и половина мобильника.
– В каком смысле половина? – опешила я. Почему-то мне представилась нелепая картинка: сломанный пополам телефон – один кусок с окошком, а другой с кнопочками. И края неровные, зазубренные…
– В смысле, что крышки задней нет и пустой – ни аккумулятора, ни симки. Теперь понятно, почему я до тебя дозвониться не мог.
– Хорошо, что хоть остальное… – Я не договорила, потому что сообразила: напарник говорит со мной из машины, хотя ему сейчас полагается находиться дома, в кровати и сладко спать! – Гошка, а ты где? Почему не спишь? Сан Сергеич ведь объявил выходной на сегодня!
– Был выходной, да весь кончился, – мрачно откликнулся Гоша. – И у тебя тоже. Через десять минут спускайся во двор, я тебя подхвачу.
– Да что случилось-то?
– Подробностей я сам пока не знаю, но наша крошка Мэри пропала.
– Господи, какая еще крошка… а, это ты про клиентку, про Безрукову. А куда она пропала?
– Ритка, ты что, не проснулась еще? Умойся, выпей кофе, зарядку сделай, но раскочегарь, ради бога, мозги! Чтобы через десять минут была готова к работе!
Гоша отключился, а я еще некоторое время прижимала к уху телефонную трубку и слушала короткие гудки. Раздражение напарника понять можно – настроился человек поспать, возможно, даже успел устроиться под одеялом, а тут – такая неприятность, Мэри пропала. Почему-то я была уверена, что с этой красоткой ничего плохого не случилось. Максимум – барышня пошла погулять в городской парк имени Максима Горького, забыла прихватить с собой джипиэс и заблудилась. Известное ведь дело, эти красотки вечно с головой не дружат! И что только в таких девицах парни находят? Вот и Кириллов наверняка от Мэри не сбежал бы. Как же она на Наоми Кэмпбелл похожа! С такой по улице под ручку пройти любому лестно.
А на самом деле красоты никакой там особенной нет – спа, фитнес, стилисты-визажисты всякие да модные бутики, вот и весь секрет! Между прочим, если меня умыть, причесать и дать выспаться… все еще с телефонной трубкой в руках я подошла к зеркалу и вздрогнула. Мамочка моя, это что такое? Вот это самое, то, что в зеркале отражается? Растрепанное существо, с заметным синяком на подбородке, ссадиной на лбу и опухшими красными глазами, это что, я? Бог с ней, с красотой, мне бы хоть немного себя в порядок привести! За мной Гошка заедет через десять… нет, уже через восемь минут!
Вы не поверите, но за эти минуты я успела вернуть себе пристойный вид. Сравнивать меня с Наоми Кэмпбелл, конечно, было еще нельзя, но от своего отражения в зеркале я уже не шарахалась. Кстати, если бы знаменитой супермодели пришлось, как мне, всю ночь гоняться за бандитами плюс к тому получить прямой удар в челюсть да содрать ей хороший кусок кожи со лба, а потом дать пообщаться с Витькой Кирилловым – вот тогда бы я на эту красотку посмотрела!
Мой напарник кажется человеком толстокожим и абсолютно бездушным, но это впечатление создается за счет легкости его характера и общей жизнерадостности. Я неоднократно убеждалась в его потрясающей чуткости даже к посторонним людям. А уж что касается меня… я только открыла дверцу машины, только наклонила голову, чтобы сесть, а он уже спросил:
– Что случилось? – и ни тени раздражения в голосе, только внимание и сочувствие.
– Ничего, – легко соврала я. – Все в порядке.
– Купи селедку и морочь голову ей. – Гошка дождался, пока я устроюсь на сиденье, и мягко тронулся с места. – Я же вижу, ты вся на нервах. С родителями поругалась?
– Нет, они уже на работу ушли, когда я вернулась.
– Тогда чего такая вздрюченная?
– Я не вздрюченная, я злая. – А вот сейчас я сказала правду или почти правду. Пока я приводила себя в порядок, слезы и обида на Кириллова трансформировались в злость на него же. И, не удержавшись, я пожаловалась: – С Кирилловым твоим пообщалась!
– Ты с ним целую ночь общалась, и все нормально было, – не понял Гошка.
– То-то и оно, что ночью все нормально было, а утром… трудно с ним.
– С Витькой трудно? – недоверчиво уточнил напарник.
– А о ком мы говорим? Главное, никогда не знаешь, как он посмотрит на тебя в следующую минуту. Не человек, а гадальный кубик – бросаешь и ждешь, что выпадет? То нормальный парень, а то как зыркнет – мороз по коже! Только что улыбался, и вдруг ни с того ни с сего такая физиономия, словно его последние пять лет одними лимонами кормили! А потом, на пустом месте, взрыв! Извержение вулкана! Лава, пепел, булыжники во все стороны, мирное население разбегается…
– Погоди, Ритка, – перебил меня Гоша, – ты что-то не то говоришь. Витька, конечно, не ангел, спорить не буду, недостатков у него вагон и маленькая тележка. Кстати, может, меня будешь больше ценить, есть с чем сравнивать…
– Ценю, – быстро вставила я. – И торжественно заявляю, что с напарником мне удивительно повезло.
– Именно так. Но в целом ты не права. Витька очень сдержанный и ровный парень. Непробиваемый. Я думал, ты как раз будешь жаловаться на его равнодушие.
– И равнодушный тоже, и непробиваемый, – согласилась я. – Миллион недостатков, и все мне не нравятся. И вообще у него глаз черный.
– Что значит черный? – поперхнулся Гоша и едва не выпустил руль. – В каком смысле? Нехорошо смотрит, что ли?
– Во всех смыслах черный. И смотрит нехорошо, так что ноги заплетаются, и цвет черный.
Гошка остановил машину и повернулся ко мне:
– Рита, солнышко, о чем ты? У Витьки глаза нормального серого цвета!
– Черного, – упрямо повторила я. – Хотя… слушай, вчера вечером они были серыми. И ночью тоже. А вот утром уже стали черными.
– Та-ак, очень хорошо. Прекрасно. – Напарник взял меня за руку. – Значит, серые Витькины глаза к утру превратились в черные?
– Ты что, мне не веришь? – Я попыталась выдернуть ладонь, но он держал крепко.
– Верю, Риточка, в том-то и дело, что верю. Мне, знаешь ли, тоже довелось полюбоваться его черными глазами.
– Скажешь тоже, полюбоваться. – Меня передернуло. – Жуть кошмарная. Я человек нерелигиозный, но когда в глаза ему глянула, мне перекреститься захотелось, честное слово.
– Понимаю тебя, очень хорошо понимаю. И поэтому спрашиваю: что произошло? Ведь когда он повез тебя домой, все было нормально.
– В том-то и дело, что ничего не произошло. Приехали ко мне, он остановился во дворе. Я есть очень хотела и подумала, что Витя тоже, наверное, проголодался. Вот и пригласила его домой, позавтракать.
– А он?
– Согласился. Я его котлетами заманила и картофельным пюре.
– И что было дальше?
– А что могло быть? Мы позавтракали.
– Котлетами и картофельным пюре?
– С подливкой, – немного раздраженно уточнила я. Почему, интересно, у напарника вдруг появились те же странные интонации, что и у Витьки? И почему они оба так на картофельное пюре реагируют? Переели его в детстве, что ли? Или, наоборот, их этим пюре недокормили? – А потом я какао сварила.
– Какао, – эхом повторил Гоша, глядя на меня круглыми глазами.
– Да что такое? Вот и Витя на меня так же таращился! Можно подумать, я что-то невыразимо экзотическое предложила. Ты скажи мне, что может быть проще какао?
– Многое. – Гоша растянул губы в улыбке, но глаза его оставались серьезными. – Многое может быть проще какао. А кстати, ты говоришь, Витька таращился. Он что-нибудь сказал?
– Сказал, – буркнула я. – Сказал, что никогда в жизни его не пробовал.
– Хм, возможно. И что потом?
– Ничего. Я сварила какао, и мы его выпили. Потом он попрощался и ушел.
– Он… не нервничал? Был спокоен?
– Как айсберг. Нет, ты не думай, мы не поссорились. Мы вообще почти не разговаривали.
– Ритка, а зачем тебе все это надо было? Котлеты эти, пюре с подливкой? Да еще какао?
– Я же говорила, есть хотелось. А какао я люблю, ты знаешь.
– Ну и ела бы сама, раз хотелось. Витьку-то зачем было звать?
– Ну, ты даешь! Зачем я тебя к нам привожу регулярно? А с Витькой вообще как-то само собой получилось. Понимаешь, мне вчера с ним, конечно, сначала тяжело было. А потом мы как-то приладились друг к другу, нашли общий язык. Ну и дальше… вместе славно поработали, почему бы вместе не перекусить?