В итоге распространители предпочитали верить импортерам на слово, а тем, в свою очередь, ничего не оставалось, как довериться производителям — поверить, что они выпускали недорогие и безвредные изделия. Возможно, все так бы и оставалось, если бы не изменения, самовольно вносимые производителями в состав изделий, не создавали опасность, которую невозможно было оценить заранее.
Проверяя продукцию как-то утром, я заметил, что наше жидкое мыло с ароматом вишни странно пахнет. Я заметил этот запах впервые. Мыло, несомненно, пахло вишней, но почему-то отдавало лекарствами. Кто-то подменил ароматизатор, и вишневый аромат стал больше напоминать запах леденцов для горла.
Сестра утверждала, что ароматизатор никто не менял, но через неделю я получил из нью-йоркского офиса компании подтверждение того, что аромат действительно не соответствовал образцам, полученным от фабрики ранее. Берни беспокоился, что фабрика заменила качественные ароматизаторы дешевыми или такими же по качеству, но пахнущими не так приятно. В отношении запахов у нас были заметные культурные отличия: ароматы, привлекавшие китайских потребителей, не всегда нравились американским.
Я предложил начать закупать ароматизаторы у крупного международного поставщика. Привлечение уважаемого поставщика вместо анонимного местного производителя было единственным способом гарантировать, что руководство фабрики не испортит товар ради получения очередного крошечного выигрыша в цене. У нас был на примете один такой поставщик в Гонконге, и я отправился на встречу с ним.
Поездки в Гонконг всегда доставляли массу удовольствия. Гуанчжоу был старым китайским городом и выглядел немного запущенно. Вокруг преобладали оттенки серого. Гонконг же был городом мирового класса и всегда выглядел ярко, по крайней мере, его деловая часть.
Тем не менее жители Гонконга не понимали, как им повезло, и часто жаловались на загрязнение воздуха. Что касалось нас, жителей Гуанчжоу, мы видели так мало солнечного света, что жалобы наших соседей по ту сторону границы казались смешными. На улице в Гонконге вы, по крайней мере, могли видеть собственную тень. Фабрики континентального Китая выбрасывали в атмосферу столько мелких частиц, что небо было черным. Если солнце и проглядывало, оно казалось слабым и неуверенным, как тигр в китайском зоопарке, лишенный клыков и когтей.
Конечно, Гуанчжоу не был совершенно отсталым городом, многое вокруг свидетельствовало о быстром развитии. В городе было неожиданно много представительств компаний, продававших предметы роскоши, и других экстравагантных заведений с достаточно высокими ценами. В городе было несколько салонов немецких автомобилей, таких как Mercedes и BMW, и на удивление большие рекламные плакаты Bentley, Rolls-Royce, Ferrari и подобных компаний.
Это, правда, не означало, что в городе можно было найти все, что угодно. Здесь не было ни одного магазина, продававшего книги на английском языке, и было практически невозможно купить приличного хлеба. Пока мой поезд подъезжал к Гонконгу, я предвкушал удовольствие, которое получу от сэндвича с кусочками авокадо. Хотя в Гуанчжоу было много самых разных овощей и фруктов, авокадо там было не найти. Кстати, отсутствие некоторых овощей и фруктов в Южном Китае было серьезной проблемой для компании King Chemical.
Как ни странно, другим дефицитом в Южном Китае была обувь. Большая часть обуви, импортируемой Соединенными Штатами, приезжала из Китая, а в Южном Китае выбор обуви был очень ограничен, хотя от моего дома до фабрик и торговых компаний было рукой подать.
Как только поезд пересек границу, зазвонили сотовые телефоны пассажиров. Это гонконгские телефонные операторы извещали клиентов, что они находятся в зоне роуминга. Эти звонки словно были приветствием для въезжающих в бывшую британскую колонию. Торопливо выбравшись из поезда вместе с толпой пассажиров, так же довольных, что они, наконец, прибыли на место, я купил пару черных кожаных туфель, сделанных в Китае, и ланч: бутерброд с курицей и авокадо, и подумал, что путешественники, впервые попавшие в Азию и побывавшие в Гуанчжоу и в этой столице мирового масштаба, легко могли перепутать, какой из двух городов был центром производственного бума.
У меня как раз оставалось достаточно времени, чтобы встретиться со старым другом в деловом центре города перед тем, как отправиться на встречу с поставщиком ароматизаторов. Я увидел своего друга, занимавшегося изучением и оценкой компаний в континентальном Китае, на оживленной платформе для пешеходов, в Централе — главном деловом районе.
— Как дела в Гуанчжоу? — спросил меня он.
— То есть как дела в Китае? — уточнил я.
Это была наша старая шутка. Я для него был другом, жившим сразу по ту сторону границы, посреди хаоса. Он для меня был другом, ведшим размеренную жизнь в комфортных условиях.
В ответ на эту подначку мой друг поспешил сообщить, что собирается переехать в Китай.
— Возможно, наша компания отправит меня в Пекин, — сказал он.
В прошлом году его уже собирались отправить в Шанхай, но переезд так и не состоялся, и он продолжал анализировать экономику Китая из Гонконга.
— А почему не в Гуанчжоу? — спросил я, только чтобы увидеть выражение ужаса, промелькнувшего на его лице. Для работника финансовой индустрии переезд в любой город кроме Пекина и Шанхая был совершенно исключен.
При упоминании о Гуанчжоу он поправил галстук и пригладил рукой свои вьющиеся волосы.
— Я приеду в Китай, когда придет подходящее время.
И в этом было все дело, во времени. Китай по-прежнему считали развивающейся страной. Медицина и образование пребывали в плачевном состоянии. И потом, хотелось иметь возможность покупать книги на английском, обувь или авокадо. Загрязнение окружающей среды тоже часто вызывало нарекания, и в ближайшие годы оно могло только усилиться, так что эта проблема сама собой через пару лет не исчезнет.
Имя Джима Роджерса, знаменитого глобального инвестора, недавно попало в заголовки газет, когда он продал свой дом на Манхэттене за 15 миллионов долларов и объявил, что переезжает в Китай вместе с семьей. Он объяснил свое решение покинуть Соединенные Штаты тем, что континентальный Китай стал центром мировой экономики. Роджерс активно пропагандировал инвестиции в китайскую недвижимость, и складывалось впечатление, что он собирается последовать своему совету.
Он много путешествовал по Китаю, его внимание привлекали Шанхай, Далянь и Циндао, но, в конце концов, «китайский бык»[26] обосновался со своей семьей в Сингапуре. Это был приятный, безопасный, эффективно управляемый город, но, как и Гонконг, он находился за пределами настоящего Китая.
Финансовые аналитики, следившие за экономикой Китая из герметично изолированных анклавов вроде Гонконга и Сингапура, были настроены оптимистично. Разумеется! Им не приходилось постоянно сталкиваться с многочисленными трудностями.
Финансистов, анализировавших китайскую экономику, не смущал недостаток прозрачности в стране. Их смущала необходимость изучать эту загадочную систему изнутри. Они, конечно, были не прочь иногда съездить в Китай, но предпочитали надолго там не задерживаться. Почему-то такое отношение к стране, переживавшей экономический бум, не казалось никому удивительным или комичным. Все стремились попасть в Китай, только почему-то никто не хотел там оставаться.
Я покатил свой чемодан с образцами жидкого мыла и шампуня по коридору в поисках офисов компании, поставлявшей ароматизаторы. Француза по имени Ив, с которым мы должны были встретиться, я увидел прямо у дверей. Первое впечатление от встречи видимо без труда читалось на моем лице.
— Вас удивляет, что я курю? — спросил он и принялся объяснять, почему многие парфюмеры курят.
— После долгой работы с ароматами носу нужен отдых, — сказал он.
В офисе он показал мне выставку товаров, использовавших ароматизаторы его компании. Среди них были знакомые мне изделия международных компаний.
Он провел для меня небольшую экскурсию по офисам компании, включавшую поход на склад. Там Ив сразу же извинился и отправился искать что-то среди стальных контейнеров.
Круглолицый гонконговец, смешивавший химикаты, стоя у стола, шмыгал носом, словно был простужен. Я поинтересовался, как он себя чувствует.
— Это у меня все время, — ответил он.
— Из-за запахов? — спросил я.
Он удивился, словно эта мысль никогда не приходила ему в голову.
— Знаете, — сказал он, — когда я однажды взял двухнедельный отпуск, мой нос очистился.
Когда я поинтересовался, не думал ли он уволиться, он ответил, что не может себе этого позволить. Я отметил про себя, что за все время работы в Южном Китае ни разу не слышал жалоб от фабричных рабочих.
Выставочный зал служил также и офисом компании, и когда мы вернулись туда, Ив попросил меня открыть чемодан и положить образцы на стол. Я должен был давать ему флаконы, не показывая этикеток. Зрительные образы были для него помехой. Я подал ему флакон жидкого мыла с ароматом вишни.
Он поднес его к носу и замер.
— Вишня, — заключил Ив. Он отметил лекарственный оттенок запаха и сказал, что его компания может предложить лучший ароматизатор.
— Дайте еще один, только на этот раз что-нибудь посложнее.
Вместо одного из наших изделий из фруктового ряда я выбрал мыло с названием «Травяная свежесть» («Herbal Fresh»).
Ив закрыл глаза, а затем, поднеся флакон к лицу, на этот раз слегка поднял нос и сделал глубокий вдох. Наши составы предназначались для магазинов дешевых товаров, и тем не менее он обращался с образцом, как с дорогим вином.
— Миндаль, — провозгласил он, ставя флакон на стол.
Я взял образец и понюхал его.
— Верно, — сказал я.
— Конечно, верно, — сказал он и хитро улыбнулся.
Затем я вручил ему образец с названием «Алоэ вера» («Aloe Vera»). На этот раз ему понадобилось меньше времени.