нит мне, когда я еще сплю. Вижу на экране его имя, и даже сквозь сонную дымку накатывает вчерашнее раздражение. Значит, посидел вечерок в баре, а теперь можно наконец перезвонить мне? Делаю громкость на ноль и кладу телефон обратно на тумбочку.
Но сон, конечно же, уже не желает возвращаться. Поворочавшись еще немного, снова тянусь к гаджету. Пропущенных уже целых семь. И одно сообщение. Открываю его.
«Солнышко, прости меня. Перезвони, пожалуйста, как только сможешь».
Могу. Но не хочу. Что-то мешает внутри. Даже сама толком не могу дать определение этому чувству. Мы уже несколько раз ссорились с Матвеем, но никогда прежде меня так не напрягало то, что происходило. Мы с легкостью решали возникшие недоразумения. Что же сейчас так резко изменилось?
Пока размышляю об этом, телефон снова оживает в руке.
— Да. Слушаю, — произношу, всё же принимая звонок. Толку убегать от этого?
— Малыш… Доброе утро!
Мне хватает этих трех слов, чтобы понять, что Матвею плохо. Нет, не от того, что мы якобы в ссоре, а физически плохо. Вывод напрашивается один — перепил! Такого я не видела, но догадаться об этом легко.
— Доброе утро! — слышу, как прохладно звучит мой голос. — Что с тобой?
— Как же ты меня чувствуешь, — радуется, но тут же стонет. — Даже не видя меня, понимаешь, что мне плохо.
Неужели не слышит себя со стороны? Любой бы определил то, что ему будто бы больно говорить.
— Что случилось?
— Не знаю. Вирус какой-то, наверное. Голова раскалывается просто.
Боже… Я только сейчас понимаю, что Матвей не знает о том, что я в курсе его вчерашнего желания пойти в бар. Зачем он врет про вирус? Перепил ведь, скорее всего.
А вдруг он на самом деле никуда не ходил? Вдруг ему еще с вечера было плохо, и он лег спать?.. Потому и не отвечал мне.
Мысли рознятся, заставляя растерять всю злость на Матвея.
— Таблетку пил? — возвращается способность искренне переживать за близких мне людей.
— Да. Выпил. Жду, когда подействует. Даже в офис позвонил, отпросился. Так плохо…
Обвинительные предположения окончательно выветриваются из головы. Матвей очень ответственный человек. Он бы не стал напиваться до такой степени. К тому же посреди рабочей недели. Понимал ведь, чем может обернуться излишество.
— Давай я приеду к тебе, — предлагаю, ощущая некоторую долю вины за то, что думала о своем парне плохо.
— Не хочу, чтобы ты заразилась. Давай подождем до вечера. Если мне хуже не станет, то обязательно встретимся.
— Ну, ладно… — тяну, несколько разочарованная подобным ответом.
— Расскажи, как у тебя дела. Прости за то, что вчера не перезвонил. После работы приехал и сразу вырубился. Потом проснулся, было уже довольно поздно, не стал рисковать и будить тебя — ты, наверное, уже спала.
— А я думала, ты обижаешься из-за того, что я уехала из города, не предупредив тебя.
— Это тоже, — признается. — Малыш, я ведь переживаю.
— Да, я понимаю. Спонтанно всё получилось просто, — пытаюсь объясниться.
— Зачем ты вообще ездила к этой Майе? Тем более так срочно.
И вот что мне сейчас сказать ему?..
— Просто захотелось… — понимаю, как глупо звучит мой ответ. — Не знаю даже, как объяснить.
— Ладно, — Матвей пытается поставить точку в этом вопросе. — Ты вернулась целой и невредимой, это главное. Давай просто на будущее договоримся, что будем посвящать друг друга в подобные планы.
— Конечно. Ты меня тоже извини, — всё-таки прошу прощения.
В эту секунду мне действительно хочется забыть обо всех недоразумениях, особенно с синими глазами, и оказаться в объятиях Матвея. Чтобы всё было как раньше: просто и понятно!
— Созвонимся тогда позже, — Матвей не может сдержать зевка. — Попробую поспать еще. Говорят, сон исцеляет.
— Хорошо. Буду ждать звонка.
Принимаю душ и спускаюсь вниз. Настроение вполне себе хорошее. Главное, о лишнем не думать! Папа с Мишкой уже уезжают — целую их на прощание, и остаюсь на кухне с Таней.
— Ну, рассказывай, как дела, — улыбается. — Завтракать будешь? Или пока чай, кофе?
— Спасибо. Чай пока, — аппетита особо нет.
Пока Таня заваривает мне чай, рассказываю про то, что была у Полины, что у них всё хорошо. Хотя Таня, конечно, и так об этом знает. Они с дочкой по несколько раз на день созваниваются.
— Ну, а с Матвеем что? — интересуется мачеха.
— Тоже вроде решилось всё. Выяснили это недоразумение, договорились сообщать друг другу о подобных важных моментах. Он, кстати, заболел.
— Серьезное что-то? — беспокоится Таня.
— Вроде нет. Пока непонятно. Но сегодня решил дома отлежаться.
— Поедешь к нему?
— Хотела, но он сказал, что лучше подождать до вечера, чтобы понять, на сколько всё серьезно.
— Если не предпринять серьезных мер сейчас, то к вечеру всё может быть плачевно, — ворчит Таня. — Мужики ж, как дети. Ни температуру измерить. Ни обильного питья. Ни в аптеку сходить. Будут лежать, пока совсем плохо не станет.
— Предлагаешь всё-таки поехать?
— Я бы точно поехала. Кстати… — смеется. — Хорошая грелка между прочим тоже помогает от всяких зараз.
Глава 13
Ангелина
Выхожу из машины и иду к подъезду. Поднимаюсь по ступенькам и останавливаюсь за спиной парня, который привез кому-то пиццу и как раз сейчас набирает номер квартиры. Отворачиваюсь, ожидая своей очереди, но резко застываю, когда узнаю голос Матвея. Оказывается, именно он и ждет доставку из пиццерии.
Вхожу вслед за пареньком.
— Вам какой? — спрашивает он в лифте.
— Пятый.
— Мне тоже, — улыбается.
Из лифта выхожу первой. Увидев меня, Матвей, который высунулся из квартиры, не может спрятать удивления.
— Лин? — он растерянно переводит взгляд за мою спину.
— Да, привет! — останавливаюсь, оглядывая Семенова. Помятый. Непривычно видеть его таким.
— Вы пиццу заказывали? — выступает вперед доставщик, привлекая к себе внимание.
— Проходи, — Матвей приглашает меня в квартиру. — Я сейчас, — он уже протягивает карту, чтобы приложить её к терминалу.
Переступая через порог, не могу удержаться и не сморщить нос. Перегар! Он настолько сильный, что быстрее сбрасываю обувь и отхожу от Матвея подальше. Вот, значит, какой вирус!
Забрав пиццу, Семенов закрывает дверь и поворачивается ко мне. Взгляд провинившийся. Это так дико… Хочется попросить, чтобы не вел себя так. Я не его мама. Я не собираюсь его отчитывать.
— Мог бы просто сказать, что отдыхал вчера, — говорю без какого-либо упрека и иду на кухню, чтобы заварить чай.
— Извини, малыш… — Матвей идет сзади, тянется ко мне рукой, ведет по плечу. — Неудобно как-то… Напился так, как никогда в жизни не напивался. А… Не представляешь, как паршиво.
— Что так? Повод был? — ставлю чайник, достаю чашки с полки.
— Не было повода, — морщится. — Если не считать встречи с Адамом.
Когда слышу знакомое имя, тут же начинаю нервничать. Даже спрашивать не нужно, об одном и том же ли человеке мы говорим. Конечно, да!
— Случайно встретились? — спрашиваю, но ни на миг не верю в то, что бывают такие случайности.
— Нет, я сам ему позвонил, предложил пообщаться.
Значит, со мной Матвей общаться вчера не захотел, а собутыльника, в лице Бага, нашел. Вчерашняя обида накатывает, словно мягкая морская волна. Но стараюсь не показывать того, что меня это зацепило.
— Он пьет… — Семенов не может подобрать слов. — Как не в себя. Я пытался держаться с ним на уровне, и лишь теперь понимаю, что это было глупо.
— Однозначно, — соглашаюсь.
Умолкаем. Я заливаю чай, Матвей открывает коробку с пиццей. Очень заметно, что ему некомфортно рядом со мной. Он ведет себя не так, как обычно. Словно сделал что-то ужасное, а не просто напился.
— Всё нормально, — заставляю себя улыбнуться и обнимаю его со спины. — Всякое бывает. Подумаешь, напился.
Матвей кивает, обхватывает мои руки своими.
— Извини! — произносит громче, чем было сказано всё предыдущее. — Я вчера злился на тебя, потому не перезвонил, потому и в бар этот захотел пойти.
— Я знаю, — произношу тихо, стараясь контролировать эмоции. Всё это на самом деле такие глупости… Не хочу из-за подобных недоразумений потерять что-то главное.
— Ты у меня самая лучшая! — выдает Семенов и, резко развернувшись, прижимает к своей груди.
Прячусь в его объятиях. Наконец возникает четкое ощущение того, что снова всё точно так, как было до появления Бага. Есть мы с Матвеем, есть наши отношения, и есть прошлое, которое и должно оставаться в прошлом.
Закрыв тему и успокоив душу, садимся за стол и принимаемся жевать пиццу. Слава Богу, Матвей больше не вспоминает про Адама. Рассказывает про работу, про новый проект. Окончательно расслабляюсь.
— Хорошо, что ты приехала. Может, погуляем? Мне, как раз, уже полегче. Воспользуемся моим незапланированным выходным, — предлагает Матвей.
— Отлично! Давай на набережную сходим. Давно там не была, — с воодушевлением подхватываю эту идею.
— Не вопрос! Можем на лодке покататься. Я только душ приму, — он оставляет недопитый чай и поднимается. — Я быстро.
— Не спеши, — кричу вслед. Сегодня такое настроение, что торопиться совершенно не хочется. Наоборот, хочется созидать.
Проходит несколько минут, и мое внимание привлекает телефон Матвея, лежащий на столе. Он издает жужжащие звуки, а на экране высвечивается фото девушки. Симпатичная, замечаю между делом, но этот факт нисколько не заставляет меня волноваться. Семенову часто звонят симпатичные девушки. Коллеги работе. К этому я отношусь абсолютно трезво. Вообще у меня такая позиция: либо веришь, либо не веришь. Устраивать сцены ревности — это точно не про меня.
— Тебя кто-то очень хочет, — кричу, когда слышу, что дверь ванной комнаты наконец открывается.
— С работы, конечно же? — смеется Матвей, оказываясь рядом.
— Скорее всего.
В этот момент телефон снова начинает звонить, на экране светится фото всё той же девушки. Но как только Семенов видит изображение, происходит нечто странное. Он за секунду становится цвета свеклы. Огнем вспыхивают даже его уши.