― Молока? ― спрашивает он, поднимая кувшин.
Я медленно киваю и подвигаю к себе стул, пока Зэй достает два стакана и ставит их на стол, потом двигает свой стул, переворачивая его таким образом, чтобы можно было опереться руками о спинку.
Парень изучает меня своими бледно-зелеными глазами некоторое время, пока мы молчим, прежде чем тянется, чтобы снять пищевую пленку с тарелки. Он хватает бутерброд с отрезанной корочкой и передает мне. Я осторожно беру его и смотрю вниз, удивляясь, когда в последний раз ела бутерброд с арахисовым маслом и желе.
― В клубе было немного народу, ― рассказываю, когда понимаю, что легкая музыка просачивается в комнату. Какая-то песня Аврил Лавин заставляет меня поморщиться. ― Другие девочки жаловались все время, но, честно говоря, для меня это было огромным облегчением.
― Они учили тебя танцевать, или ты просто трясла своей попкой и сиськами? ― спрашивает он с ухмылкой, ясно говорящей, что он шутит.
Осторожно откусываю от моего бутерброда и тщательно жую. Идеальное соотношение желе и арахисового масла. М-м-м, вкусно.
― Веришь или нет, но когда я жила в Южной Калифорнии, то мои друзья говорили, что круто было бы взять несколько уроков танцев на пилоне. ― Я пожимаю плечами. ― Как видишь, это пригодилось.
― О-о-о. Ну, я бы заплатил за то, чтобы увидеть это. ― Он подмигивает мне и берет бутерброд, запихнув половину в рот, прежде чем начинает пережевывать. Еще один укус, и сэндвич полностью исчезает. Я откусываю от своего, а он за раз выпивает стакан молока. — Значит… все прошло хорошо?
― Ага. Мне бы не хотелось, чтобы мои племянницы прошли через что-то подобное, но да. Все было хорошо. Я смогу работать там, ― по крайней мере, некоторое время.
Продолжаю жевать свой сэндвич, пока Зэй постукивает пальцами в такт идиотской попсовой музыке. Думаю, не стоит упоминать о сексе, который был хорош, потому что понятия не имею, как заговорить об этом, даже если нужно.
― Почему ты так добр ко мне? ― спрашиваю я, но не потому, что пытаюсь быть грубой. Просто не понимаю этого парня. Он вообще мне ничем не обязан.
Зэй наклоняет голову ко мне, а затем проводит пальцами правой руки по бритой стороне головы.
― А почему нет? Ты хочешь, чтобы я вел себя, как мудак?
― Нет, мне просто любопытно. ― Зэйден пожимает плечами, а затем переплетает пальцы за головой.
― Знаю, что девушки говорят, что им нравятся придурки и все такое, но на самом деле, так больше слетается мух на мед, мисс Оверлэнд. ― Еще одна грязная ухмылка и подмигивание. ― С дружелюбным поведением у меня никогда не было проблем заполучить женщину, понимаешь? Но поскольку сегодня мы с тобой трахались, я легко могу стать мудаком, если ты этого так желаешь.
Кидаю в него последний кусок бутерброда, но это только заставляет его смеяться. Думаю, нужно нечто большее, чтобы задеть Зэйдена.
― Можно увидеть твою рабочую одежду? ― любопытствует он. Глаза мерцают. Он наклоняется вперед и оглядывает мои майку и джинсы с таким горячим выражением, что это заставляет меня ерзать. ― Я имею в виду, раз уж остаюсь тут на ночь, и ты тоже здесь… И ты позволила мне забрать твою девственность…
― Ты… серьезно? ― спрашиваю я, и не могу остановить тепло, распространяющееся по моему телу. Чувствую, как мои бедра внезапно сжимаются, а дыхание трепещет от волнения. Теперь моя очередь наклониться вперед над столом. ― Ты хочешь опять… хочешь спать в моей постели?
― Я, кстати, не храплю, ― делится Зэйден и поднимает два пальца в каком-то странном приветствии. ― Клянусь Богом. Ты можешь спросить любую из моих бывших подружек.
Я смотрю на него через стол и понятия не имею, что сказать. Сколько еще этот парень будет находиться в городе? Неделю или около того? И он — моя няня. Моя бесплатная няня. Но он такой сексуальный… И мне ужасно хочется опробовать разные позы в спальне…
Прежде чем успеваю ответить, малышка начинает шевелиться, Зэй встает из-за стола и гладит меня по голове, проходя мимо.
― Сейчас вернусь, ― обещает он, когда я наклоняюсь вперед и пытаюсь незаметно подглядывать за ним через сквозное окно в столовую.
Вижу темную голову Зэя, склонившуюся над Сэди, прижатой к его груди. Он пропадает на мгновение из виду. И сначала слышу какой-то шорох, прежде чем он появляется на кухне и открывает кран, сжимая бутылочку в руке.
― Думаю, кто-то голоден с утра пораньше.
Встаю, мой стул скользит по полу кухни, пока сердце колотится в груди.
Я хочу опять переспать с Зэйденом, но не уверена, что смогу справиться с этим прямо сейчас.
― Я полностью вымотана, ― говорю я, делая несколько шагов назад в сторону гостиной. Зэйден поворачивается и наблюдает за мной, поднимая брови. ― Ты отвезешь детей в школу утром?
― Няня Зэй спешит на помощь, ― говорит он с улыбкой. Не жду, что еще он скажет, отступаю в мою новую спальню и закрываю дверь за собой… но не запираю ее.
Я надеюсь, что он снова ворвется, как раньше.
Но он этого не делает. Что ж, это не мешает мне мечтать об этом.
Глава 15
Зэйден Рот
Эта девчонка, Брук, хитра, коварна и лукава. Как лиса.
Улыбаюсь, пока пытаюсь засунуть одного из близнецов в автокресло. Даже спустя столько дней не могу сказать, кто из них кто. Мерседес и Роб решили назвать мальчишек Майклом и Айком. Словно они как-то не догоняют шутки. Майк и Айк. Как конфеты (Примеч.: Майк и Айк — это бренд фруктовых конфет, которые были впервые представлены в 1940 году компанией Just Born, Inc). Такие маленькие разноцветные жевательные штучки. Ну, вы понимаете, о чем я.
― Послушай, ― говорю Майку (или Айку), ― все должны однажды повзрослеть. Малец, это твой день.
Но он продолжает орать так, что Кинзи с Беллой затыкают пальцами уши. Маленькая блондинка, Грейс, уже спит.
― Прости, дружище, но сегодня ты идешь в детсад, или дядя Зэй не выживет. Ему просто необходим ебучий перерыв.
― Банка ругательств! ― перекрикивает своего брата Кинзи.
Когда отхожу назад, то врезаюсь в Брук. Если скажу, что это столкновение не сделало меня твердым, как камень, то это точно будет самая большая ложь в моей жизни.
― Собираешься на занятия? ― спрашиваю у Брук, и она кивает.
На ней очки в черной оправе, которые я раньше не видел. Поправляю их, когда она отмахивается от меня.
― Ты носишь очки?
― Обычно контактные линзы, но сегодня глаза слишком устали. А еще у меня контрольная. Мне нужно подготовиться.
― Ну, если это поможет, то ты выглядишь в них зубрилой. Но очень сексуальной. ― Жестом указываю на ее рубашку, застегнутую на все пуговицы, и слаксы, а также на бежевое пальто, которое она надела.
Брук бросает на меня странный взгляд и проходит мимо, направляясь к своей машине. Хм-м. Походу моя обычная тактика соблазнения не очень хорошо работает с этой цыпочкой.
Машу ей на прощание, когда она выезжает на дорогу. Теперь задаюсь вопросом, действительно ли она просто использовала меня вчера, или я смогу уговорить ее переспать со мной еще разок.
«Ты совершаешь серьезную ошибку, бро», — говорю себе, но тут же отмахиваюсь от этой мысли. Да, не-е-ет. Я знаю, что делаю. Будто до этого я не поступал так миллион раз. У меня больше бывших подружек, чем пальцев на руках и ногах. Ничего особенного. Либо Брук захочет поиграть со мной в «друзей с привилегиями», либо нет.
― Можем мы уже, пожалуйста, поеха-а-ать, ― ноет Кинзи из минивэна.
Закатываю глаза и забираюсь внутрь, врубаю Хэйли Стейнфелд, когда мы выезжаем и держим наш нелегкий путь к подготовительной школе… а затем к детскому саду… и начальной школе. А потом домой — кормить малышку и читать книги, сделанные из картона.
Бред какой-то.
― Ты ебанулся? ― кричит на меня Роб так громко, что мне приходится отвести трубку от уха, я хмурюсь. ― Ты, блядь, не нянька, Зэй. Что ты будешь делать с этой девушкой?
― Ну, во-первых, я делаю ей одолжение. Во-вторых, я не стал рассказывать тебе обо всем, чтобы ты не орал на меня. Знаешь, Кинзи самая худшая из них. Она пинается, плюется и кусается! Какого хрена вообще с ней творится?
― Послушай, Зэйден, ― начинает Роб, пока я плюхаюсь на диван Брук и нечаянно приземляюсь на чихуахуа. Самое странное, что он не возражает. Приподнимаюсь и отгоняю его к концу дивана. ― Кинзи гиперактивна… бла-бла-бла-бла-бла.
Конечно же, Роб не произносит всех этих «бла», но кого, блядь, волнует, что он там, на самом деле, говорит. Уж точно не меня.
― Лично мне кажется, что ее нужно треснуть деревянной ложкой, ну вроде той, которую использовала в детстве мама.
― Тронешь мою дочь хоть одним пальцем, Зэй, и, клянусь Богом, я…
― Слушай, прежде чем ты закончишь, ― прерываю его, наклоняясь и опираясь локтями на колени. ― Лучше сперва подумай о том, что я бросил свой дом, жизнь и работу, притащил наши с котом голые задницы сюда только ради тебя. Не собираюсь я бить детей, но будь уверен, что она надолго арендовала угол.
― С Кинзи это не работает, ― решительно указывает Роб. Так и вижу, как покачивается его рыжая борода, густые брови соединяются вместе, когда он бьет кулаком по ладони для большего впечатления. ― Мы пробовали это, Зэйден. Ты не думаешь, что мы знаем собственную дочь?
Не отвечаю на вопрос. Прежде всего, потому что уверен, что он риторический. А, во-вторых, потому что, думаю, что ответ «нет». Иногда люди принимают ситуацию слишком близко к сердцу, чтобы увидеть, что, на самом деле, происходит. Думаю, это действует и в случае с Кинзи, потому что этот ребенок — исчадие ада.
― Ты хоть знаешь, что вы назвали близнецов в честь долбанной коробки конфет?
― Не понял. Зэй, о чем, блядь, ты там пиздишь?
― Ага, вот теперь я точно знаю, почему банка ругательств уже была заполнена наполовину, когда я приехал. Молодец, бро.