Она широко улыбается, и мне это настолько нравится, что я наклоняюсь чуть ближе и соединяю наши губы вместе. Скольжу языком внутрь и захватываю ее, прежде чем она успевает оттолкнуть меня. Мгновение она колеблется, но затем возвращает мне поцелуй, и я улыбаюсь.
― Остановись, ― стонет она, когда откидывается назад на своем кресле. ― Не улыбайся, когда мы целуемся.
― Почему нет? ― интересуюсь я, опираясь локтем на стол и подпирая голову рукой. — Это весело. Тебе не нравится целовать парней? Ты могла быть ни-разу-не-трахнутой, но не говори мне, что ты также была ни-разу-не-целованной?
― Я целовалась с парнями, ― отвечает она, когда официантка останавливается, чтобы принять у нас заказ. Брук краснеет из-за ее смущающей улыбки. Ясно, что она видела, как мы сплетались здесь языками.
Мы оба пропускаем кофе и сразу заказываем свежую рыбу, чипсы и пару банок содовой. Мило. Мне нравятся девушки, которые не стесняются поесть. А вот которые выбирают салат и прочее похожее дерьмо, пугают до усрачки. Что, черт возьми, это значит?
― С кем? ― спрашиваю я, когда официантка уходит.
Брук поднимает бровь. Мне пи-и-ипец как хочется проколоть ее. Это ведь, как бы, мое искусство. Да, да — странная форма искусства, но что тут скажешь? Мне нравится человеческое тело. Нравится украшать его тем способом, который я знаю: с помощью иглы и металла. Брук… такая красивая. Все, что мне, действительно, хочется украсить — это ее идеальную бровь. Интересно, она позволит мне, если я спрошу? Или у биостатистиков не бывает пирсинга?
― С кем что? ― переспрашивает Брук, пока улыбается, глядя на Сэди. В данный момент малышка занята тем, что запрокинув голову назад, ротиком образует букву «O», когда смотрит на потолок. Черт. Думаю, я очень люблю детей. Кинзи… в общем, я работаю над тем, чтобы научиться любить и ее.
― С кем ты целовалась?
Брук корчит рожицу и наклоняет голову в сторону, волосы раскачиваются туда-сюда.
― Почему тебя это заботит?
Я пожимаю плечами, и она вздыхает, глядя в потолок, как и Сэди.
― Просто любопытно. Была ли ты паинькой, которая целовалась только с одним парнем в старшей школе? ― Брук переводит свой взгляд обратно на меня и щурит глаза.
― Однажды я целовалась с парнем Ингрид. Ну, больше чем целовалась, вообще-то. Мы почти переспали, но затем она пришла домой и застукала нас. Может быть, я задолжала ей за это?
Я смеюсь, и Брук снова улыбается. Мне нравится выражение ее лица. Хочется продолжать с ней разговор только ради того, чтобы увидеть, как сжимаются ее губы, как появляются маленькие ямочки на ее щеках.
― Посмотри-ка на себя, а ты, оказывается, плохая девчонка, ― говорю я, глупо улыбаясь. ― Измена с парнем своей сестры. Это гораздо круче, чем просто перепихнуться с нянькой.
Брук снова смеется, комкает свою салфетку и бросает в меня, пока я посмеиваюсь над ней.
― Ну, когда ты преподносишь это в таком свете, то это звучит чертовски гадко. А ты старше меня, знаешь. На семь лет. И если уж кто из нас двоих должен быть слизняком, так это ты.
Я кладу руку себе на грудь.
― Эй, мне польстило, что твой выбор пал на перепихнуться с няней. А потом ты берешь и оскорбляешь меня? Это гадко, Брук Оверлэнд.
Она пинает меня ногой под столом, а я медленно и лениво подмигиваю ей. Чувствую… Не знаю, что я чувствую прямо сейчас, но это необычные чувства. Это… выбивает из колеи и вызывает теплые чувства. Думаю, что ощущаю… бабочек или типа того? А бывают бабочки у парней?
Какого хера…
Сижу и чувствую, как мое выражение полуудовольствия сползает с моего лица. Брук замечает это и напрягается, выпрямляясь на своем месте.
― Что случилось? ― спрашивает она с ноткой паники в голосе.
Ааа, чувак. Теперь ты пугаешь бедную девочку. Более неловко стать уже просто не может.
― Я просто… мне нужна минутка, ― я аккуратно откатываю Сэди от стола, спешу прямиком в мужской туалет и закрываюсь в безвкусной бело-синей ванной. Фальшивая рыбина смотрит на меня со стены, пока я пытаюсь взять под контроль свое дыхание, затем поворачиваюсь и гляжу на себя в зеркало. Я выгляжу все также, но чувствую себя странно.
Думаю, что впервые в жизни я действительно попал.
Я хватаюсь руками по обеим сторонам фарфоровой раковины, яркие цвета моих татуировок выглядят вульгарно на фоне флюоресцентного освещения. Когда поднимаю взгляд, мое лицо выглядит бледным. Господи, Зэй, возьми себя в гребаные руки. Я тереблю языком пирсинг в губе и смотрю на себя вниз.
Я ― двадцатидевятилетний боди-пирсер/няня, который в настоящее время одержим девчонкой ― полной своей противоположностью: ей нравится агрессивная музыка; она изучает что-то, что я даже не могу произнести; с двумя детьми в придачу; да к тому же слишком юна для меня.
Но она так мне нравится. Я хочу, что… заявить права на нее или что? Пометить ее? Я веду себя, как дикий самец в каком-то документальном фильме о природе, который отбивается от других парней своими рогами.
Тупые козлины.
Вот кто они.
Брук Оверлэнд. Я ни хрена не знаю эту девчонку, но… влюбляюсь в нее. Сильно.
И это становится большой проблемой.
Глава 20
Брук Оверлэнд
Зэйден определенно, м-м-м… интересная личность.
После того, как возвращается из туалета, Зэй ведет себя как обычно, но я вижу, что что-то его беспокоит. Мне хочется разобраться в этом, понять, что его тревожит. Но… у меня нет на это времени. Мы доедаем нашу еду, и я замечаю, что он оставляет официантке щедрые чаевые. Мой отец однажды сказал мне, что ты можешь судить о характере человека по тому, сколько чаевых он оставляет в ресторане.
Я слегка улыбаюсь.
Мы мечемся между школами, пока не собираем весь наш детский выводок на задних сидениях. Кинзи и Белла воюют из-за куклы Monster high. Конкретно эта выглядит, как кентавр: с фиолетовым телом лошади и высоким конским хвостом на человеческой голове. Понятия не имею, в чем ее привлекательность, но обе они визжат во всю глотку из-за дележки.
― Эй, ― громко говорит Зэйден, когда мы поворачиваем на подъездную дорогу. Он останавливает машину и поворачивается на сидении, бросает на девочек взгляд, нахмурив брови. ― Так, давайте разберемся, чья эта кукла?
― Она моя, ― говорит Белла, вырывая куклу из рук Кинзи.
Кинзи издает леденящий кровь крик, заставляющий все внутри меня сжаться. Внезапно я чувствую вспышку паники в груди. И это может стать моей жизнью? На следующие… четырнадцать лет? Что, если я останусь здесь и вложу годы своей жизни в воспитание этих девочек, а потом снова появится Ингрид? Или еще хуже: что, если она будет приезжать и уезжать, как ей заблагорассудится, порхая туда-сюда и только усложняя нам жизнь?
Что-то мне становится нехорошо из-за таких мыслей.
Отстегиваю ремень безопасности и открываю дверцу минивэна, практически вываливаясь наружу. Думаю, что у Зэйдена была паническая атака в ресторане, а теперь, видимо, моя очередь. Быстро ретируюсь от этих криков и борьбы, направляюсь к калитке, пинком закрывая ее позади себя, а затем бегу к качелям.
С короткими вдохами я плюхаюсь на мокрую черную резину и хватаюсь за цепи, отталкиваясь от земли, а затем откидываю голову. Волосы развеваются позади меня, когда качели начинают движение.
Смотрю вверх. Все, что я вижу ― толстые ветви деревьев, покрытые зелеными иголками, даже зимой. Слышу слабый звук открывающейся входной двери, а дальше… ничего. Ни детей, ни клуба, ни лекций. Просто тишина.
Медленно вдыхаю и выдыхаю. Затем ложусь спиной на массивную шину и отпускаю цепи. Качели продолжают свой неторопливый бег. Ветка надо мной поскрипывает и брызгает каплями росы.
Таким образом я абстрагируюсь от всего, и даже не слышу, как подходит Зэйден, пока он не останавливается прямо возле меня и не садится на землю. Чуть сдвигаюсь, чтобы смотреть на него сверху вниз.
― Ты в порядке? ― спрашивает Зэй, держа радионяню на коленях. Через нее слышен тихий шум голосов по телевизору. Должно быть, Сэди в своей кроватке в гостиной.
― Все хорошо, ― отвечаю, когда качели замедляются. Зэйден вытягивает ногу и подталкивает своим белым конверсом колесо. Я снова начинаю покачиваться. ― Просто… эти потасовки доведут кого угодно. А еще я осознала, что так теперь будет выглядеть моя жизнь. Я здесь не на каникулах, как ты. Ингрид уехала примерно месяц назад. Моя мама старалась, но не смогла справиться с девочками и с отцом, у которого проблемы со здоровьем, ― я вздыхаю и закрываю глаза. ― Когда Ингрид соизволила позвонить, она даже не захотела поговорить со своими собственными дочками. И в ее планы не входит скорое возвращение.
Я крепче зажмуриваю глаза. Ненавижу этот дом, хотя задний двор мне нравится. Здесь очень спокойно. Но в этом, вроде как, и проблема. Весь этот город сам по себе спокойный, неторопливый и праздный. В общем, одним словом ― скукота. А мне не этого хочется. Хочу впечатлений, новизны, острых ощущений. Когда получу степень, полагаю, мы можем переехать. Но тогда я увезу девочек от отца, а ему и так осталось недолго…
Кладу ладони на закрытые глаза. Мне так хочется кричать. Но не желаю, чтобы Зэйден это услышал. Ничего из этого. Это не его проблемы.
― Что-нибудь из этого… ― его голос звучит слегка неуверенно, что странно. Никогда не видела, чтобы он хоть в чем-нибудь был не уверен, с тех пор как встретила его на прошлой неделе. ― Эмм, это нечаянно не связано со мной?
Я почти улыбаюсь.
― Нечаянно? Люди все еще используют это слово?
― Блядь, да, ― отвечает он, и я слышу шелест травы, когда он встает. Держу глаза закрытыми. Потом чувствую теплое дуновение его дыхания на своих губах. ― Ты часом не запала на меня, Брук Оверлэнд?
― Почему я должна была? ― интересуюсь я. Но, когда Зэй спрашивает, я прямо чувствую его слова на своих губах. Это ощущение практически заставляет меня ответить ему «да». ― А