Все это я подмечал, хотел дать то же самое Линнет и подрастающему Тревору, но не мог. Я ставил для себя невообразимо высокие цели, верил, что способен достичь их, но вот мне уже под тридцать, я бы и рад отказаться от амбиций, да только поздно. Можно ли участвовать в марафоне, бежать, не жалея ног, падать, ломать ногу, подниматься и бежать дальше, превозмогая боль, не обращая внимания на заклинания врача остановиться, обрекать себя на инвалидность в будущем, но сейчас, в настоящем, продолжать изнурительный забег, а потом, на последнем отрезке, плюнуть на все и сойти на обочину? Выбросить на свалку годы упорных тренировок? Стоило бросить еще на старте, как только первый раз упал и покалечился, или же бежать до конца?
Я не освоил за жизнь ничего, кроме писательского ремесла. Не маячил такой вариант на горизонте: бросить все и уйти в нейрохирурги, в бизнесмены, политики, топ-менеджеры. В магазин, кассиром – вот куда я мог пойти. Только ради этого точно не имело смысла сходить с дистанции. Я видел море из шезлонга, стоящего рядом с барбекю, и ни черта с этим видением поделать не мог. Это море должна была видеть и Линнет. Только в реальности.
Если я и мог воплотить это в действительности, то одним-единственным способом – выбиться в лидеры продаж.
Превратиться в автора бестселлера.
Глава 12
Дилан свернул с магистрали по указателю. Он направлялся в Кваден, городок, который посоветовал ему посетить Арнольд Дане. Этот совет – все, чем смог ему помочь бывший полицейский. Поднять на уши все штаты, да еще по такой невразумительной причине, как малообоснованные подозрения Дилана, детективу в отставке было явно не по силам. Ну, остались у него кое-какие друзья-приятели в участке, ну, помогли, чем смогли, по старой памяти, чего еще ожидать?
Дактилоскопическая экспертиза не дала никаких результатов. Равно как и фотография Эрика. Парень не привлекался. По крайней мере, в их штате – точно. Это, к слову, не сильно удивило Дилана. Он подозревал, что Эрик врет, выдавая себя за наркомана со стажем. Наркоманов за свою адвокатскую практику Дилан повидал немало. Крэк делает из человека животное за пару лет, а порой и пару месяцев. А Эрик уверял, что «сидит» именно на крэке.
Впрочем, то, что его пальцев не оказалось в базе, мало о чем говорит. Мог ведь он, действительно, ни разу не попасться в лапы полицейских. Не все наркоманы обязательно проходят через тюрьму, это вероятность, но не аксиома. Вот с крэком он обманул. Да и не это важно. Информации – ноль, вот что хуже.
Арнольд помог только советом, возможно, очень даже недурным, учитывая его многолетний опыт работы ищейкой. Необходимо ухватиться за нити, которые в руках. И попробовать размотать клубок с другой стороны. Если Эрик не вывел его к своему прошлому, быть может, прошлое Эрика приведёт его к Дилану?
Кваден – городок небольшой. Именно в нем родилась и провела юность Грейс. Именно в нем она совершила ошибку, о которой сожалеет и за которую расплачивается сейчас. Именно в Квадене, рядом с единственной пожарной станцией города, в «колыбели ангела» провел ночь новорожденный Эрик. Это было двадцать первого августа одна тысяча девятьсот девяносто девятого года. Вероятно, наутро, а быть может, и раньше, спустя всего несколько минут после того, как перепуганная, зареванная, находящаяся на грани отчаяния шестнадцатилетняя Грейс оставила сына в «колыбели» и теперь бежала бог знает куда, озираясь на темные контуры слабо освещенной ночными фонарями пожарной станции. Быть может, уже в этот момент кто-то, в чьи обязанности входило проверять бебибоксы, держал Эрика на своих руках.
Колыбель ангела. Грейс в минуты особо сильного самобичевания называла их «мусорными баками», куда сволочи вроде нее выбрасывают ненужный хлам – своих детей. Зачастую ангелы, оказавшиеся в этой колыбели, становятся дьяволами. И сложно винить их в этой метаморфозе.
Двадцать первое августа девяносто девятого года. Дата, которая раскаленным железом отпечаталась на сердце Грейс. Значит, нужно попробовать разыскать тех, кто в тот день обнаружил мальчика, оставленного неизвестной женщиной в нише со стеклянной прозрачной дверцей, или как она у них тут выглядит. Если удастся это сделать, дело может сдвинуться с мертвой точки. Клубок потихоньку начнет распутываться.
Двадцать первое августа девяносто девятого – отправная точка в жизни Эрика и в его, Дилана, расследовании.
Под колесами захрустел грунт. Дилан сбросил скорость и стал вглядываться в указатели, на одном из которых должно быть название нужного ему городка. Вскоре он его заметил.
Потянулись по обеим сторонам дороги скучные и однообразные фермы. Из машин – лишь однажды навстречу ему проехал трактор, и больше никого до самого города.
«Грейс никто не искал, – подумал Дилан, глядя по сторонам, на безлюдные улочки, на сонных бродячих собак, лениво провожающих его взглядом, на статичное небо над крышами однотипных домов. – Ее не искал никто, иначе бы установить материнство не составило никакого труда, всего и нужно-то было – сопоставить примерный возраст найденыша со списком рожениц. Не думаю, что в городе с населением в семнадцать – двадцать тысяч число малолетних матерей слишком уж велико. Но закон есть закон. И Грейс его не нарушила. Она оставила младенца в специальном для подобных случаев месте. Таким образом она пожелала остаться анонимной. Ее право, данное законами Соединенных Штатов Америки. Так, соберись, хватит думать о всякой ерунде. А о чем думать? Куда идти? Бегать по улице и спрашивать каждого встречного, тыкая ему фотографией Эрика, не знает ли он случайно этого парня? А собственно, чем плох такой план? А собственно – всем».
Дилан припарковал машину, заглушил двигатель и достал смартфон. «У меня ведь есть отправная точка, – продолжал он рассуждать. – Пожарный участок. Вот с него и начнем».
Он открыл приложение «карты» и застучал по экрану в строке поиска.
«Так, вот он, родной. На краю города. Впрочем, до его края три с половиной километра. Отлично».
Дилан завел машину и двинулся вслед за стрелкой навигатора.
Глава 13
Я не знал, что такое нужда. Настоящая нужда. В роскоши мне тоже не довелось купаться, но так, чтобы не нашлось денег даже на элементарный поход в магазин за самыми необходимыми продуктами – никогда не бывало.
Пока не наступил октябрь две тысячи девятнадцатого года.
Я лишился издателя. Лишился единственного заработка. Сроки договоров на мои книги подошли к концу, и, к моему немалому удивлению, со мной не стали заключать новые. Отказавшись от написания триллеров, я растерял большую часть своих читателей, разочаровавшихся в работах, написанных мной в иных жанрах. Не потому что они были плохи, эти работы, нет: они были не триллеры, вот и все.
Меня старались пропихнуть в другие серии, даже в маркетинг вложили чуть больше, чем вкладывают в писателя, тираж которого не выходит за рамки пяти тысяч. Но результат получился плачевный. За полгода реализовалось не больше пятнадцати процентов книг.
Моя карьера катилась в пропасть, и я понятия не имел, как это исправить. Вернее, тот вариант, который помог бы мне вернуться к прежним объёмам продаж, мне не подходил совершенно. Снова начать писать психологические триллеры. Я поклялся не делать этого больше никогда, что бы там ни происходило. Правда, если уж совсем честно, такого исхода я не ожидал. Ну, думал, продажи упадут, станут еще меньше, чем были; ну, поясок придется затянуть потуже, не слетать мне с семьей на отдых ближайшие пару лет.
Однако я жестоко поплатился за свою самоуверенность. Меня вышибло с трассы на обочину. В очень короткие сроки я стал не интересен ни читателю, ни, как следствие, издательству. К концу третьего десятка я превратился в человека без профессии, способной прокормить, без опыта работы, чтобы претендовать на какое-либо место с высоким окладом, без образования. У меня не было накоплений для открытия какого-нибудь собственного дела, да и что я мог открыть? Что я смыслил в бизнесе?
И я упустил время. В самом прямом смысле, без пафосных выкрутасов. Упустил первые, самые важные дни, когда необходимо бросаться на поиски любой работы. Мне кажется, так делают все нормальные люди, внезапно потерявшие заработок. Подбивают в кучу остатки семейного бюджета, рассчитывают его на определенное время, необходимое для того, чтобы устроиться на новое место и успеть получить хотя бы аванс до того, как закончится последняя еда в холодильнике.
Я же полтора месяца еще думал, что я – писатель. Брался за написание новой книги, теперь уже никому не нужной. По ночам, сидя на кухне, я немного оживал, выходил из оцепенения, в котором пребывал все светлое время суток, и прикидывал, как сумею заработать крохи на самиздате. От этой мысли становилось немного легче, но к утру грезы эти рассыпались в прах: на самиздате невозможно ничего заработать. Да и выплаты там растягиваются на месяцы.
Тогда я вновь начал строчить сценарии. Все такие же убогие, для дешевых сериалов. За пару недель я успел набросать концепцию девяти сериалов совершенно разного жанра – от комедии до криминального боевика (последних вышло больше всего, на них спрос выше). Но продать сумел лишь несколько из них: на рынке книг и кино перебор этого дерьма. Именитые производители ширпотреба, занявшие все хлебные места, скупают сценарии за бесценок у никому не известных авторов. Платят им, присваивают работы себе (к слову, все там законно, неизвестные авторы отдают права собственности за хлеб, тем и довольны, литературные рабы) и под своим именем продают кинокомпаниям. Конвейер. В копирайтерах нужды нет, их – как говна за баней – полно. И затесаться в их ряды практически невозможно. По крайней мере, вот так вот, с разбегу, чтобы вечером историю написать, а утром уже была за нее денежка.
На понимание этого ушло две недели.
Я снова схватился за книги, и через несколько дней мысль, которую я отгонял от себя, как вредоносную, взяла наконец верх. Роман – это не в ладоши хлопнуть. Даже если я буду корпеть над ним круглыми сутками, даже если идея в голове выстроена, все продумано и осталось только отстучать по клавишам, все равно это займет месяц, при графике двадцать часов в день, с четырехчасовым перерывом. Да и какое же это должно получиться убожество, когда работаешь на скорость, наперегонки с исчезающим бюджетом – скудным кошельком Линнет, когда глаза слезятся и живот скручивает от сандвичей всухомятку. А главное: можно подумать, мне мгновенно за него заплатят.