Я ложился спать, только когда заканчивались в пачке сигареты. Мне это скоро надоело: на сон тратились драгоценные ночные часы.
И я купил сразу несколько блоков. Самых дешевых, разумеется.
Глава 18
Дверь Дилану открыла пожилая женщина.
– Да? – Голос ее скрипел, словно просачивался сквозь трещину в горле.
– Добрый день. Меня зовут Дилан Райли. Я юрист. Обстоятельства одного дела, которым я сейчас занимаюсь, привели меня в ваш город. Скажите, могу я поговорить с мистером Кевином Берчем? Я был бы ему весьма признателен, если бы он нашел время ответить на несколько моих вопросов.
Женщина внимательно разглядывала Дилана подслеповатыми глазами.
– Мой сын сейчас в школе, – сказала она. – Я жду его с минуту на минуту, но, – на лице ее отразилось волнение, – он что-то задерживается.
– Простите?
За спиной старушки послышались шаги. Вскоре в дверном проеме показался мужчина.
– Мама! Я тебе тысячу раз говорил, не подходи к двери. Зови меня.
– А? – Старушка растерянно посмотрела на говорящего.
– Иди, мам, иди, приляг, посмотри телевизор.
Мужчина мягко, но решительно убрал старушку с прохода. Это был невысокий стареющий человек, в очках с толстыми стеклами и проплешиной, обрамленной седыми волосами. Он был похож на уставшего от детей учителя.
– Чем могу вам помочь?
– Да, конечно. Меня зовут Дилан Райли…
– Я слышал. Вы юрист. У вас какие-то вопросы ко мне, – мужчина улыбнулся. – И я уже вернулся из школы, – улыбка сошла так же быстро, как и появилась. – У мамы деменция. Проходите, мистер Райли.
– Благодарю. Вы – Кевин Берч?
– Вот уже шестьдесят шесть лет.
Они прошли мимо гостиной, где перед старым телевизором на диване, покрытом бордовым пледом, сидела мать Кевина. Старушка внимательно смотрела в экран, по телевизору шла бойкая реклама. Заметив Дилана, она широко улыбнулась, обнажив голые десны с парой едва заметных зубов.
– Вы сантехник? Наконец-то! Мы ждем вас с прошлой недели.
– Мама, – ответил Кевин, – это ко мне. По делу. Смотри телевизор.
Они вошли в кухню и присели за стол. Кевин предложил кофе, Дилан вежливо отказался.
– Итак, чем же я могу вам помочь? – осведомился Кевин. – У меня, признаться, нет ни одного предположения.
– Сущий пустяк, мистер Берч. Дело в том, что я разыскиваю семью, которая некогда жила в этом городе, но вот уже пятнадцать лет как переехала. Мне бы очень хотелось знать, куда именно. Я говорю о семье Рендолов. Мне сказали, что вы были друзьями, и я предположил, что вам может быть известно…
– А зачем вам понадобились Рендолы, мистер Райли? – Кевин пристально посмотрел на Дилана, тому сделалось совершенно ясно, что обманывать Берча не стоит. Может, он, конечно, и поверит в ложь, но если вдруг Дилан окажется неубедительным, можно будет сразу же забыть о том, чтобы получить от старика адрес.
– М-да, – Дилан задумчиво уставился в пол. – С чего бы начать?
Кевин откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Ему не нравилось, что неизвестно кто разыскивает его старых друзей, и он, не зная пока ничего, приготовился защищаться.
– Ну, попробуйте с самого начала.
– Я приехал сюда ради жены. Ее зовут Грейс. Много лет назад она совершила ошибку, о которой сейчас сильно сожалеет. Когда ей было пятнадцать, она родила мальчика. И бросила его, оставила возле вашей городской пожарной станции. Мальчика усыновили…
– …Рендолы, – перебил его пораженный Кевин. – Боже, прошло столько лет… И чего же вы хотите?
– Нет, – уловив, куда клонит Кевин, ответил Дилан, – я не разыскиваю сына Грейс. Хотя бы потому, что он сам разыскал ее, пускай и случайно. Правда, я уже совсем не уверен, что это была случайность. Это и есть истинная причина, по которой я здесь.
– Эрик? Вы говорите об Эрике, верно? Впрочем, что это я? Конечно, о ком же еще.
– Да, я говорю именно о нем. Я буду с вами предельно откровенен, мистер Берч. Но откровенность может быть вам не по душе ввиду ваших дружеских отношений с семейством Рендолов. Однако надеюсь, что откровенность – это именно та форма разговора, которая ближе вам по характеру. По крайней мере, мне так показалось, ведь я неплохо разбираюсь в людях. В случае, если я ошибся на ваш счет, прошу оценить мою искренность объективно и отплатить мне тем же.
Дело в том, что с тех пор, как Эрик вошел в жизнь Грейс, она, эта самая жизнь, превратилась в сущий кошмар. Сначала мы думали, что мальчик просто запутался, наделал много ошибок, виновницей которых чувствовала себя Грейс. Мы искренне обрадовались его появлению. Но с каждым днем становилось только хуже. Парень будто нарочно делал все, чтобы насолить Грейс. Она этого не замечала, или, по крайней мере, старалась не замечать, не хотела замечать. Она говорит, что нужно время, что это вполне естественно в их непростой ситуации. Я соглашался с ней, разделял ее мнение. Я тоже думал, что нужно перетерпеть, пока мы все втроем не привыкнем быть полноценной семьей. Но я не чувствовал перед Эриком вины. И поэтому видел картину в ее истинном свете, простите за пафосный оборот.
Дошло до того, что его стараниями мы разругались с Грейс до такой степени, что в данный момент живем в разных домах. Наш брак фактически разрушен, и я уверен, именно этого Эрик и добивался. Теперь она осталась с ним один на один, он выпьет из нее все соки.
Я хочу понять, зачем ему это надо. Кто он такой на самом деле, что скрывается за теми двадцати пятью годами, которые он прожил до того, как встретил Грейс. И, сказать по правде, я понятия не имею, что конкретно я хочу разузнать, но сидеть просто так и смотреть, как моя жена превращается в его марионетку, я тоже не мог.
Я отдаю себе отчет в том, что высказываюсь достаточно резко в адрес сына ваших друзей, но я, признаться, не готовил речь, мной движут эмоции, а они, как известно, плохой союзник. Вот, собственно, и все, говоря коротко.
Кевин Берч выслушал, не перебивая. Дилан правильно предугадал его реакцию на подобные высказывания об Эрике. Но это вначале. По мере того как Дилан развивал свою мысль, на лице старика проявлялась озабоченность, а под конец мелькнуло настоящее недоверие.
– Странно, – сказал он задумчиво.
– Не то слово, – устало согласился Дилан.
Кевин встал из-за стола, налил воды из-под крана, сделал пару глотков и повернулся к Дилану.
– Уходите, – сказал он строго.
– Послушайте, – попытался было возразить Дилан.
– Уходите, я сказал. Немедленно. Я не видел Марию, Брайана и их детей много лет, с тех пор как они переехали отсюда. Но это не значит, что я забыл их. Вы говорите, Эрик что-то там такое вытворяет гадкое, а я говорю вам, что это полная чушь. Эрик рос тихим и дружелюбным мальчуганом. А вы рассказываете о каком-то, простите, монстре. Конечно, с годами люди могут превратиться бог знает в кого, но мне с трудом верится, что из такого хорошего мальчика мог вырасти тот, о ком вы рассказываете. Я допускаю, что вы честный человек и что вами движет искреннее желание наладить отношения в вашей семье, но в таком случае я говорю вам – вы ошиблись. Парень, который изводит вашу жену, – не Эрик. Что-то вы напутали. Мне, простите, совершенно неприятно выслушивать оскорбления в адрес людей, которых я называю своими друзьями. Уходите. Я бы еще мог предположить подобное о Джастине, тот был с трудным характером, но Эрик… – Берч резко замолчал и сделал еще глоток воды. – Уходите, – повторил он негромко.
Но даже если бы он прокричал это, даже если бы сейчас поднялся ураган и сорвал бы крышу, ту самую бледно-розовую крышу их дома, закружил бы по дому мебель, закричала бы от ужаса престарелая мать Кевина, поднятая ввысь вместе с диваном и телевизором, ничего этого Дилан бы не заметил. В голове его колоколом раздавались слова Бенча и алкоголички Эшли; раздавались, сменяя друг друга и одновременно сливаясь в одно целое, они разлетались на две отельные фразы, связанные воедино по смыслу, вытекающие одна из другой.
«Они хоть и не родные были, а похожи. Роста примерно одного, у обоих волос черный, словно мазутом облили»… «Я бы еще мог предположить подобное о Джастине»… «Ну и еще у них один чертенок был, только родной, ровесник Эрика, плюс-минус. Джастин»… «Эрик рос тихим и дружелюбным мальчуганом»… «Да всех он ненавидел, такой говнюк мелкий, что страшно представить, в кого он вырос»… «…хоть не родные были…»… «Джастин – говнюк малолетний»… «…а похожи»… «Парень, который изводит вашу жену, – не Эрик»… «…страшно представить…»
Страшно представить, в кого вырос Джастин.
– Повторите, что вы сказали? – Дилан поднял на старика рассеянный взгляд.
Берч протягивал ему какую-то фотографию. Он протягивал ее, сглатывая комок в горле. Ему было больно вспоминать то, что было изображено на фотографии, вспоминать Марию и Брайана, постаревших в одночасье на десять лет, осунувшихся, разбитых и совершенно потерянных, стоящих у свежевырытой могилы и не верящих в происходящее, шепчущих сквозь слезы: «Сынок, как же так, сынок».
Ему не хотелось вспоминать похороны восьмилетнего мальчика, одного из двух сыновей его когда-то близких приятелей, Марии и Брайана Рендолов.
Глава 19
Саймон, Саймон-простофиля
Вышел на прогулку,
Видит, булками торгуют:
«Ну-ка, дай-ка булку!»
«Доставай монету!»
Отвечает простофиля:
«Вот уж чего нету!»
Департамент по оказанию помощи детям определил Эрика в семью торговца подержанными автомобилями Брайна Рендола. Мария Рендол, супруга Брайана, работала школьным психологом. За полгода до появления в их доме Эрика Мария родила сына. Но это не помешало ей взять для пригляда еще одного ребенка: они были опытными «временными родителями», через их колыбель, как через распределительный пункт, за одиннадцать лет прошло семь детей. Кто-то из младенцев оставался в их доме лишь на несколько недель, за иными же, прежде чем им подбиралась подходящая семья, готовая усыновить сиротку, Рендолы присматривали по полгода.