За одуванчиковое тунеядство. Я откашиваю от покоса и первая налетаю на штраф. Я к чему: на любом идеальном газоне всегда есть сорняки. Без этого никак. Хочешь красивое поле – будь готов к сорнякам. На публичном поле хейтеры и есть те самые сорняки. Без них никак. Они сначала веселенькие и яркие, а потом плюются. И даже если вы идеально обработали свое поле, они на парашютиках налетят с соседнего участка. Тут ни один забор не спасет. Сорняки – это закон природы. Хейтеры – это закон публичного пространства.
Хотите публичности – готовьте газонокосилку. Тут, на публичном поле, без нее никак.
Хейтерство – это как запах изо рта.
Ты можешь быть очень умным и успешным, и вполне вероятно, что ты говоришь здравые вещи, но какой в этом толк, если единственное, что вынесут люди из твоего выступления – это то, что ты сэкономил на стоматологе.
Моя подруга пошла на тренинг по продажам. Самое сложное в продажах для нее – отказы. Из десяти человек, которым она предлагает товар, купит один, а девять – пошлют.
И вот она пришла отработать этот страх быть посланной.
И им дали такое упражнение: выйти на улицу и там обращаться к прохожим с заведомо неисполнимой просьбой. Например, «Не могли бы вы прямо сейчас купить мне ящик шампанского и отвезти домой на такси?»
Прохожие шарахались и крутили пальцем у виска.
Это был конкурс: кто из участников получит больше отказов.
Спустя полчаса тренер спросил о результатах. Всем отказали по многу раз.
– Вот, – сказал тренер. – Ребят, вам отказали много раз подряд, и никто не умер. В отказах нет ничего страшного. Они вообще не про вас.
Люди отказывают, когда им не нужна услуга, когда болит живот, не устраивает сервис или когда нет настроения. Может быть миллион причин для «нет». Просто знайте: вам будут отказывать, и это нормально!
Я поняла, что хейтерство – это та же любовь, только в другую сторону.
Но понять оказалось мало. Надо было принять. Принять – это понять сердцем.
У меня это не получалось категорически.
В какой-то момент я вообще разучилась замечать хорошее, замечала только гадости.
Однажды я выступала на мероприятии, на которое пришло триста человек участников. Это был отличный результат, людей достаточно много, но организаторы рассчитывали на пятьсот. Они не скрывали, что очень расстроены.
А зал был устроен так, что лишние стулья вынести никак нельзя было.
Я стала успокаивать расстроенную девушку-организатора, а она вдруг говорит:
– Понимаешь, вот сидят люди, три сотни прекрасных, вдумчивых участников, а я будто их не вижу – замечаю только две сотни пустых стульев.
Я вдруг узнала в ней себя. Поняла, что делаю так же. Столько людей любят мое творчество, а я замечаю только пустые стулья. Какая несправедливость!
Я поняла, что у меня кризис. Самый настоящий.
Кризис отличницы, которая никак не научится жить с мыслью, что может кому-то не нравиться, даже если всем желающим даст списать.
Любовь зарабатывается как-то иначе, и невозможно влюбить в себя человека насильно.
У меня, как у любого ребенка, выросшего в дефиците поощрения и похвалы, в сердечке существует встроенное лукошечко для «молодцов».
«Ну скажите, что я молодец, ну пожа-а-алуйста».
А когда вместо комплимента-пряничка, в мое лукошечко плюют дегтем, я плачу от горечи.
Я решила, что нужно поработать на этот счет с психологом.
Моя подруга – психолог. Я хожу к ней, когда у меня ментальный паралич действия (не пойму, куда дальше двигаться) или когда я буксую и не могу найти ответов. А все ответы внутри, просто в хаосе мыслей, каждая из которых прошмыгнет и сбежит, так сложно поймать за хвостик нужную.
Я рассказала ей свою проблему.
Как отчаянно мерзну на сквозняке неприятия, как организм хандрит, мозг не понимает, почему нельзя всех хейтеров догнать, схватить за локоток и объяснить им, что они ошибаются.
Я вступаю с ними в перепалки и, даже если коммуницирую достойно и филигранно, все равно чувствую себя проигравшей. Однажды я пять часов вела беседу с хейтером, и результатом стало то, что… ничего. Каждый ушел со своим мнением, а я еще и несчастная – ведь я украла сама у себя пять часов времени.
Я долго была хейтером своих хейтеров.
А что, они первые начали!
Я лазала по их страничкам и искала доказательства их никчемности (находила мгновенно, когда ненавидишь – это вообще не проблема). Ведь если они злые, глупые, уродливые, бездарные, то их мнение как бы не считается, правда?
Это ловушка хейтерства – когда ты начинаешь зеркалить чужую ненависть.
Мне очень стыдно за тот период, но он мне был необходим: я побыла в шкуре хейтера и поняла, что это такое.
Публичная ненависть – это громкий месседж, только не о том, кого вы ненавидите, а о том, что у вас нет денег на решение своих очевидных психологических проблем.
– Что для тебя проигрыш, я поняла. А что – победа? Как ты видишь ее? – спросила меня подруга.
Я задумалась. Попробовала ответить.
– Ну, вот сегодня мне написали: «Ты такая нелепая дура», а я в ответ: «Спасибо за мнение». Я довольна собой, не опустилась до склоки.
– Это победа? – уточнила психолог.
– Это я, как говорит мой муж, включила функцию «Иисус». Но нет. Это не победа. Если я отстреливаюсь, я чувствую себя проигравшей.
– Ну а победа? Победа твоя какая? Как ведет себя та женщина, которой ты хочешь стать?
«Та женщина, которой я хочу стать?…» – я задумалась.
– Победа – это если я прочитаю гадость, и мне даже мысленно не захочется вступить в перепалку. Просто потому, что где-то внутри я, проехав все стадии – гнев, отрицание, торг, депрессию, – пришвартуюсь в принятии.
Я часто использую этот инструмент, подаренный мне психологом: думаю о том, какая она – женщина, которой я хочу стать.
Она носит сорок шестой размер.
Она разрешает себе проживать любые эмоции.
Она принимает эти любые эмоции и в других людях.
Ей грустно? Она грустит. Ей весело? Она смеется.
Она кому-то не нравится? Она пожимает плечами: значит, так надо.
И да, она обращает внимание на все, что ее цепляет, если считает это правильным.
Потому что она живая. Она чувствует боль. Это совершенно нормально.
Что я считаю своей победой сегодня? Замечать и обнимать тех, кто пришел ко мне. Тех, кто любит меня читать и благодарен мне за творчество.
Я истово ценю единомышленников, с которыми мне по пути, и вижу их всегда, даже сквозь пустые стулья.
И я принимаю тех, кто не оправдывает моих ожиданий. Они и не должны.
Они как… будильник. Отрезвляют безжалостной громкости трелью, выдергивают из уютного сна, отнимают остатки сновидений, но при этом помогают не опоздать. Мы можем не любить будильники, но не можем отрицать, что они полезны.
Просыпаться с желанием жить и писать – это мой Дар.
У каждого человека есть свой Дар. Не всегда очевидный, не каждым опознанный, но у каждого он есть.
Вязать, рисовать, петь, любить – мы умеем что-то из этого лучше всего остального. И это прекрасно.
И вот наша миссия в том, чтобы развивать наш Дар, потому что смысл именно в развитии.
Мы можем ДАРить лучше, чем сегодня, и должны стремиться к этому «лучше» завтра.
Ну, допустим, я неплохо пишу. Могу ли я лучше? Конечно! Хочу ли я лучше? Безусловно.
И я ищу эти пути развития, пробую новые формы, взбиваю пространство в поисках возможностей.
Перестрелки с хейтерами – это время, инвестированное в войну, а не в созидание.
Тем самым мы немного предаем свой Дар.
Это же время я могла бы инвестировать в творчество, и дивиденды были бы совсем другими – яркими и вдохновенными.
А не валокордин, слезы, испорченное настроение и запись к психотерапевту.
Дар – это маяк.
Маяки не бегают за лодками. Они стоят и светят. И для кого-то их свет – спасение.
А кто-то может вдребезги разбиться о прибрежные скалы и злиться на маяк за кораблекрушение и за то, что он очень плохой маяк.
Но злиться на маяк – удел психологически незрелых людей. Детей, которые выросли во взрослых, а толку никакого. К сожалению, мудрость – это не встроенная опция возраста, и никогда ею не была.
Я осознала, что нелюбовь – это испытание, а хейтеры – тренажеры верности собственному Дару.
И да, я практически полюбила будильники.
Если чужой негатив рикошетит в вас так сильно, что вы хотите уйти со своего Пути, то это не ваш путь.
А ваш тот, на котором Дар разгорается ярким маяком и магнитит к себе энергией вдохновения случайные лодочки и влюбленные корабли.
Уфф.
Хороший текст, сильный и честный.
Он наверняка понравится ей, той женщине, которой я хочу стать.
Спасать
Директор Элвиса Пресли придумал продавать значки «Я люблю Элвиса». Фанаты с радостью разбирали их.
Не потому, что им нужен значок, а потому, что в этом значке поймана эмоция.
«Но ведь существует много людей, которые не любят Элвиса, даже ненавидят», – подумал директор Элвиса.
А ненависть – это тоже эмоция, которая по силе может быть даже больше любви.
Он выпустил значки «Я ненавижу Элвиса» – и не прогадал. Их разбирали так же охотно, как и противоположные.
Иногда ненависть и любовь уживаются в одном человеке.
Например, вот письмо от Тони. Она написала его мне, когда ее муж пришел домой пьяный. Хотя обещал, что бросит пить. Он уже семь лет обещает. Кодируется, лежит в больницах… А потом опять.
Он в тот день упал на пол, не дойдя до кровати. Заснул. Под ним на паркете растеклась лужа. Он был так пьян, что не контролировал физиологию.
Тоня написала, что ненавидит его.
– А зачем тогда… Почему вы не уйдете? – спросила я. Я имела в виду, зачем спасать человека насильно, если он не хочет, сопротивляется и выбирает тонуть в бутылке.
– Потому что люблю.
Это очень странно, что два противоположных чувства уживаются в одном человеке по отношению к другому. Мне сложно это понять.