Джон Нагль был офицером армии США и, получив стипендию Родса, написал докторскую диссертацию, в которой сравнивал конфликты в Малайе и Вьетнаме. В этой работе он доказывал, что если британцы приспособились к сложным обстоятельствам войны в джунглях, то американцы – нет[1156]. Он стал одним из соавторов “Боевого устава противоповстанческой борьбы” (Counterinsurgency Field Manual, FM 3–24) под руководством двух дальновидных военачальников, которые осознали острую необходимость подобного справочника, – генерал-лейтенанта Дэвида Петреуса и генерал-лейтенанта Джеймса Мэттиса. Работа над FM 3–24 началась в октябре 2005 года, после возвращения Петреуса из второй служебной командировки в Ирак. Вышла книга в декабре следующего года[1157]. Самое удивительное в этом практическом руководстве – постоянное напоминание о сетевом характере повстанческого движения. Например, авторы постарались провести четкие различия между движениями, имеющими “строгую и иерархическую структуру” – и “сетевую структуру”. У каждой модели имеются свои сильные и слабые места, но повстанческие организации, устроенные по принципу сети, обычно “быстрее восстанавливаются, приспосабливаются и обучаются”, а еще их труднее склонить к урегулированию путем переговоров, потому что у них нет “одного вожака или даже небольшой группы, которая возложила бы на себя ответственность”[1158]. Как ни странно, авторы FM 3–24 решили посвятить американских военных в теорию сетей, разъяснить им такие понятия, как плотность сети, центральность по степени и по посредничеству[1159]. В первом издании было даже приложение под названием “Анализ социальных сетей”[1160].
Во многом FM 3–24 был обязан работе полковника армии Австралии Дэвида Килкаллена, откомандированного в 2004 году в Пентагон. В работе Килкаллена “28 тезисов. Основы противоповстанческой борьбы на уровне роты” (Fundamentals of Company-Level Counterinsurgency) говорилось, что фраза “завоевать сердца и умы” в действительности означает “создание надежных сетей”:
Со временем, если вы успешно создадите надежные сети, основанные на доверии, они пустят корни и охватят местное население, вытеснят вражеские сети, выталкивая их на открытое пространство для борьбы с вами, и перехватят инициативу. К этим сетям можно отнести местных союзников, глав общин, местные силы безопасности, неправительственные организации и другие дружественные или нейтральные негосударственные субъекты в вашей зоне, а также СМИ… Действия, которые помогают создавать надежные сети, идут вам на пользу. Действия, подрывающие доверие или разрушающие ваши сети (в том числе убийства очень заметных фигур), идут на пользу врагу[1161].
Главная идея состояла в том, что глобальный джихад, против которого боролись США и его союзники, опирался на давно существующие социальные сети, охватывавшие “родственные связи, денежные потоки, узы бывших соучеников и спонсорскую поддержку”. Терроризм – “всего лишь один из видов совместной деятельности, которой занимается эта сеть, тогда как ее суть – сеть попечительства”[1162]. Но одновременно, из-за того что организованный терроризм приобретает все большее значение, глобальный джихад уже получает некоторые черты, свойственные государствам:
В глобализированном повстанчестве параллельная иерархия повстанцев – это виртуальное государство: оно не контролирует конкретную территорию или население, но осуществляет контроль над распределенными системами, которые в своей совокупности представляют многие из элементов традиционной государственной власти. А еще это псевдогосударство: фальшивое государство, правящая организация, которая ведет себя как государство, но при этом не является им, не обладая ни юридической, ни политической законностью. Кроме того, речь идет не о единой иерархии, а о федеративной сети взаимосвязанных систем, которая функционирует как “повстанческое государство” и конкурирует с мировыми правительствами[1163].
Среди тактических методов, которые рекомендовал Килкаллен для победы над этим нарождающимся государством, были такие: “просить помощи у нейтрально настроенных или дружественных женщин”, так как они играют важную роль в сетях поддержки повстанцев; организовывать частые “противосетевые” разведывательные операции, которые “могут вызвать фатальный перевес сил и катастрофический подрыв повстанческих сетей”; “удушать их сети, отрезая повстанцев от народа”; пресекать уязвимые связи в повстанческих сетях[1164]. Все это легло в основу “Стратегии Анаконды” Петреуса, которая была призвана окружить и удушить “Аль-Каиду” в иракской сети[1165].
Илл. 38. Сетевые повстанческие движения: схема из “Армейского руководства по противоповстанческой борьбе”. 2014 г.
Армия США хорошо усвоила урок, пусть и с большим запозданием. На решающем этапе американского броска в Ираке в 2007 году генерал Стэнли Маккристал подытожил все, что военные усвоили в Ираке. “Чтобы противостоять ширящейся сети [лидера «Аль-Каиды» в Ираке Абу Мусаба аз-] Заркави, [нам] пришлось в точности воспроизводить ее рассеяние, гибкость и быстроту. Со временем фраза «Чтобы победить сеть, нужно стать сетью» стала мантрой для командования и формулой, в шести словах излагающей главный принцип нашей работы”[1166]. Так американские солдаты поняли, как стать хозяевами бетонных джунглей постсаддамовского Ирака. А тем временем и в Афганистане шел не менее мучительный процесс обучения. Опыт службы в гуркхском полку убедил Эмиля Симпсона, что если традиционная двусторонняя война и может еще где-то происходить, то в целом наблюдается тяготение к конфликтам с бóльшим количеством сторон, и потому описанный Клаузевицем идеал решающей победы на поле боя теперь уже недостижим. Победа в подобных конфликтах сводится к достижению политической стабильности[1167]. Противоповстанческая борьба приняла настолько политический характер, что добиться хоть какого-то взаимопонимания с повстанческой сетью в некоторых случаях предпочтительнее, чем уничтожить ее.
Глава 5115.9.2008
Во многом последствия 11 сентября для американской финансово-политической системы оказались далеко не такими разрушительными, как надеялась “Аль-Каида”. Правда, прервалась работа платежной системы, на неделю закрылась Нью-Йоркская фондовая биржа, резко упали цены на акции и подскочила волатильность финансовых рынков. А еще приостановка работы воздушного транспорта замедлила расчеты чеками и другие неэлектронные формы финансовых операций. Однако влияние терактов на экономику оказалось ограниченным – главные институты, как выяснилось, были прекрасно подготовлены к подобным непредвиденным обстоятельствам, и Федеральный резерв без колебаний вмешался в дело, чтобы поддержать ликвидность рынков. Уже через несколько недель с финансовым кризисом было покончено[1168]. Общие издержки, понесенные в связи с терактами, – учитывая имущественный ущерб, работы по расчистке территории и утраченные доходы, – составили, по разным оценкам, от 33 до 36 миллиардов долларов[1169]. А вот решение администрации Буша о вторжении в Ирак, которого главари “Аль-Каиды” никак не могли предвидеть, увеличило эти расходы ни много ни мало в сотню раз, если принять на веру завышенную оценку затрат на войну с террором[1170]. Бен Ладен же, очевидно, рассчитывал скорее на цепную реакцию: первое потрясение от терактов должно было вызвать каскадный эффект, который затронул бы всю экономическую систему США. А раз этого не произошло, значит, американская капиталистическая сеть оказалась более устойчивой, чем предполагали джихадисты.
К 2001 году перебои в работе сетей были уже хорошо знакомым явлением. В 1996 году на западе США произошла крупная авария в энергосистеме: из-за отказа одной линии электропередачи в Орегоне отключились сотни других линий и генераторов, и без электричества остались около 7,5 миллиона человек. В следующем году временно застопорилось все производство автомобилей Toyota после того, как пожар уничтожил фабрику единственного поставщика главного узла тормозной системы; в итоге была сорвана работы примерно двухсот других поставщиков[1171]. А всего за пару месяцев до сентябрьских терактов, 18 июля 2001 года, пожар в железнодорожном тоннеле в Балтиморе вызвал повсеместное снижение скоростей интернет-соединения, потому что сгорели оптоволоконные кабели, принадлежавшие ряду крупнейших интернет-провайдеров. Нечто похожее случилось в сентябре 2003 года: вся электроэнергетическая система Италии (за исключением энергосети на Сардинии) вырубилась после того, как на высоковольтную линию электропередачи между Италией и Швейцарией упало дерево. Еще более масштабный каскадный эффект наблюдался в ноябре 2006 года – тогда отказ одного-единственного кабеля силовой сети на северо-западе Германии вызвал отключения электроэнергии, докатившиеся до самой Португалии[1172]. Тогда казалось, что финансовая система – гораздо более устойчивая сеть, чем европейская энергосистема (если не сам интернет).
Оказалось, что это иллюзия. Банкротство инвестиционного банка