Спешите же, о мусульмане, собраться вокруг своего халифа, и вы сделаетесь вновь властелинами земли и воителями, какими были прежде многие века. Добивайтесь, чтобы вас снова начали чтить и уважать, живите как хозяева – с достоинством. Знайте, что мы боремся за религию, которую обещал поддерживать сам Аллах. Мы боремся за умму, которой сам Аллах даровал честь, уважение, водительство и обещал ей… укрепление и силу на земле. Стремитесь же, о мусульмане, обрести честь и одержать победу. По воле Аллаха, если вы не верите в демократию, светское образование, национализм и прочий мусор и чепуху, идущие с Запада, а устремляетесь к своей религии и вере, тогда, по воле Аллаха, вы завоюете землю, и вам покорятся Восток и Запад. Это вам обещает Аллах…
Мы – именем Аллаха – не находим никакого законного (shar’ī) оправдания, какое помешало бы вам поддержать наше Государство… Если вы отвернетесь от Государства или пойдете на него войной, то вы ему не повредите. Вы повредите лишь самим себе…
О воины Исламского государства, Аллах (Всевышний) велел нам [начать] джихад и обещал нам… победу… А если кто-то захочет нарушить строй, размозжите ему голову пулями и вытряхните внутренности [то есть, ее содержимое], кто бы он ни был…[1302]
Однако, в отличие от 1914 года, сейчас уже не шла речь о том, что необходимо щадить неверных союзников, придерживаясь хорошо просчитанной региональной стратегии. Конечной целью ИГИЛ было приблизить конец света – оно желало не одержать традиционную военную победу, а исполнить пророчество об исламистском Армагеддоне – последней битве с неверными в Дабике.
ИГИЛ не бросало слова на ветер, а неукоснительно следовало им – с самым лютым буквализмом. По словам Грэма Вуда, идеология игиловцев сводилась “к искреннему, тщательно взвешенному желанию вернуть цивилизацию в правовое поле VII века, а в конечном счете – подвести ее к полной гибели”. Правда состоит в том, писал Вуд в марте 2015 года, что “Исламское государство” – исламское. Очень исламское… Еще никто не пытался с таким упорством насильно насадить шариат. Вот так он и выглядит”, – а именно с обращением в рабство, отрубанием рук и ног, обезглавливанием, забиванием камнями и распятиями[1303]. В-третьих, ИГИЛ было общедоступной сетью и систематически не только пропагандировало свои идеи, но и распространяло самые чудовищные наглядные примеры показательных расправ, пользуясь десятками тысяч связанных между собой аккаунтов в Twitter, а также в Facebook и YouTube[1304]. В каком-то смысле именно медиаоперация ИГИЛ стала самым мощным оружием в борьбе с длительной кампанией, целью которой было уничтожить его главарей[1305]. Наконец, ИГИЛ было устроено совершенно иначе, чем “Аль-Каида”. На Ближнем Востоке оно задалось целью сделаться настоящим территориальным государством и стереть границы столетней давности, существующие со времен соглашения Сайкса – Пико[1306][1307]. В широкой зоне стран с преобладанием мусульман среди населения – от Северной Африки до Южной Азии – оно создало целую конфедерацию филиалов. На Западе оно попыталось сплести новую и гораздо более рыхлую сеть джихадистов и заманило в Мосул и Ракку 15 тысяч самых истовых приверженцев[1308], а других подстрекало совершать самые жестокие и беспорядочные теракты в городах Запада. Простейший принцип работы на местах был сформулирован в призыве шейха Абу Мухаммеда аль-Аднани к мусульманам западных стран: найти неверного и “разбить ему голову камнем”[1309]. Однако графики, отражающие устройство проигиловской онлайн-сети, показывают, что в интернете террористы действовали весьма изощренно[1310]. Группировка медиамоджахедов, используя множество аккаунтов сразу, постоянно трансформировалась, будто пчелиный рой или птичий клин, чтобы избежать закрытия аккаунтов[1311]. Что удивительно, анализ центральности по посредничеству узлов ИГИЛ показал, что ключевую роль в этой организации играют женщины[1312].
Как же откликнулась администрация Обамы на действия ИГИЛ? Она решила обезглавить его, как обезглавила “Аль-Каиду”. Никто не пожелал задуматься о том, что, быть может, тот враг, который грозил западному миру сейчас, – это сеть без вожаков, “безголовое чудище”, и уничтожить его будет не легче, чем лернейскую гидру из древнегреческих мифов[1313]. В то же время президент всячески отмахивался от идеологии ИГИЛ и постоянно повторял, будто эта организация “не имеет ничего общего с исламом”. Вбив себе в голову, что открыто заговорить о том, что игиловцы самым буквальным образом толкуют заповеди Корана, означало бы узаконить “исламобофию”, Обама велел чиновникам вообще ни словом не упоминать об исламе и говорить лишь о “борьбе с воинствующим экстремизмом”. Крайне неохотно он согласился отдать приказ о нанесении авиаударов по базам ИГИЛ, и то лишь после гневных протестов, какими общество отозвалось на жестокие казни американских и британских заложников в 2014 году[1314].
В результате этих ошибок мир сейчас охвачен эпидемией исламистского терроризма. Из последних шестнадцати лет самым трагическим оказался 2014-й: тогда террористическим атакам подверглись 93 страны и погибли около 33 тысяч человек. На втором месте оказался 2015 год, когда от рук террористов погибли больше 29 тысяч человек. В тот год за три четверти всех случаев гибели людей от терактов были ответственны четыре группы исламских радикалов: “Исламское государство”, “Боко Харам”, “Талибан” и “Аль-Каида”[1315]. ИГИЛ совершало более сотни терактов в месяц[1316]. Хотя больше всего от атак джихадистов страдали страны, где мусульмане составляют большинство населения, Запад стал подвергаться нападениям все чаще. В 2015 году в западных странах было совершено 64 теракта, ответственность за которые взяло на себя ИГИЛ, – в том числе массовые убийства в Париже (130 жертв) и Орландо (49 жертв)[1317]. В течение одной только недели, пока я пишу эту главу, произошли теракты в Антверпене, Лондоне и Париже. За последние двенадцать лет многих других людей удалось спасти от смерти лишь благодаря неусыпной бдительности западных спецслужб. В 2014–2015 годах в Великобритании было произведено больше арестов, связанных с терроризмом, чем за какой-либо другой год, считая с 2000-го[1318]. В целом с 1998 года в британских судах было рассмотрено 135 дел, имевших отношение к терроризму, в результате было осуждено 264 человека, а с 2010 года теракты стали совершаться примерно вдвое чаще[1319]. И все-таки, как бы ни активизировали свои усилия спецслужбы, нельзя надеяться на то, что каждого джихадиста удастся обезвредить заблаговременно.
Главная сложность состоит в том, что против сети ИГИЛ традиционная контртеррористическая тактика бессильна. И, в отличие от распространенного мнения, вовсе не потому, что игиловцы – это “волки-одиночки”, которых очень трудно вычислить именно в силу их разобщенности. Парижские теракты, совершенные в ноябре 2015 года, представляли собой четко спланированную операцию, и в ее подготовке, помимо девятерых нападавших, участвовало еще около восемнадцати человек[1320]. В любом случае джихадистами не становятся ни с того ни с сего, просто так блуждая по интернету. Джихаду всегда предшествует “дават” (буквально “призыв”, “приглашение”) – ненасильственная, но тлетворная радикализация, в процессе которой обычный мелкий преступник превращается в фанатика-изувера[1321]. Сеть, занимающаяся “даватом”, принимает множество форм. В Великобритании главную роль играла группировка “Аль-Мухаджирун” (“Эмигранты”). Но существует и много других, менее заметных организаций – исламских центров с теневыми имамами, – которые активно распространяют отраву для умов[1322]. На первый взгляд результаты опросов, проводившихся среди британских мусульман, кажутся обнадеживающими. Около 90 % всех респондентов, опрошенных в 2016 году аналитическим центром Policy Exchange, осудили терроризм. Менее чем каждый десятый назвал исламофобию “важной проблемой”, и лишь 7 % признались, что не ощущают себя по-настоящему “своими” в Британии. Однако почти половина опрошенных ответили, что не хотели бы полностью объединяться с немусульманами во всех областях жизни и предпочли бы соблюдать некоторую дистанцию – прежде всего в сфере образования и законов. На вопрос, поддержали бы они введение шариата, положительно ответили 43 % респондентов. Две пятых сообщили, что они – за раздельное обучение мальчиков и девочек. Явное большинство опрошенных, живущих на юге страны, высказались за то, чтобы частью школьной формы для девочек стали хиджаб или никаб. И каждый десятый из всей выборки выступил против запрета на такое обучение, которое “способствует распространению экстремистских взглядов или считается несовместимым с основополагающими британскими ценностями”. Что тревожнее всего, почти треть опрошенных (31 %) заявили, что, по их мнению, за терактами 11 сентября стоит американское правительство. Людей, обвинивших в терактах 11 сентября “евреев”, оказалось больше (7 %), чем тех, кто считал, что это дело рук “Аль-Каиды” (всего 4 %)