Никс дрожала от ужаса и усталости, продолжая держать львицу на мушке.
— Бенни… — выдохнула она.
Ева продолжала вопить.
— Тихо! — гаркнула Никс, и ее тон был столь жестким, что на мгновение заставил умолкнуть рычащих львов, а большая львица на секунду замерла. Ева притихла и, шмыгая носом и дрожа, наблюдала за происходящим, вцепившись в рубашку Чонга.
Едва шевеля губами, Никс спросила:
— Что мне дальше делать?
— Застрели ее! — потребовал Чонг.
— Не могу. Осталось три патрона. А остальные у меня в рюкзаке.
Бенни сглотнул. Барабан револьвера был рассчитан на шесть патронов, но Том требовал, чтобы они оставляли только пять патронов и держали курок на пустой камере, чтобы избежать случайного выстрела в непредвиденной ситуации. Рюкзак висел на дереве.
— Ты оба раза попала в нее? — спросил Бенни и, прищурившись, принялся разглядывать шкуру животного.
Львица продолжала ходить взад-вперед, не сводя с них глаз. Она сощурилась и оскалилась, яростно помахивая хвостом.
— Нет. В первый раз я промахнулась, потому что кое-кто загородил мне обзор.
— О! — воскликнул Бенни.
— Я попала в нее во второй раз, — продолжила Никс, — но непохоже, что рана серьезная.
— Но кровь идет, — с надеждой заметил Бенни.
Львица продолжала метаться.
— Она даже не хромает. Мы не сможем остановить четырех львов тремя пулями.
Маленькие львицы по-прежнему буравили их яростными взглядами, припав к земле, а лев лениво встал. Он мог и не принимать участия в охоте, но теперь выглядел более чем решительно, собираясь воспользоваться своей силой и мощью и защитить свою самку.
— Никс! — воскликнул Чонг, подвинувшись, чтобы закрыть собой Еву от больших кошек, — попытайся убить большую львицу. Парой выстрелов.
— Зачем? — в унисон спросили Бенни и Никс.
— Возможно, это отпугнет остальных.
Бенни вдруг вспомнил о похоронах отца Морги. Хотя они только что похоронили человека, все несколько часов подряд торчали в доме Митчеллов, ели и пили. Он представил себе, как другие львы сейчас делают то же самое, и ему не захотелось стать поминальной трапезой для охотящихся кошек, которых вообще не должно было быть на этом континенте.
— Нет, — сказал он. — Не надо. — Однако не объяснил причины.
— Я должна кое-что сделать, — сказала Никс, и теперь дрожь, которую Бенни ощущал в ее теле, прозвучала и в ее голосе.
Львица перестала метаться и замерла прямо перед Никс. Янтарные глаза впились в зеленые глаза Никс. И в этом зверином взгляде сияло ужасное обещание. Обещание отомстить за боль, за испуг, убить Никс и ее друзей, чтобы накормить свою семью.
— Ой-ой, — пробормотала Никс и нервно стиснула рукоятку револьвера. Пот струился по ее рукам.
Львица припала к земле, ее мышцы напряглись, она готовилась к нападению, и этот жалкий пистолетик не мог остановить ее.
Внезапно Бенни шагнул вперед, встав между Никс и львицей.
— Послушай, — произнес он сквозь стиснутые зубы. — Я собираюсь атаковать их. Возможно, мне удастся убить одного или двоих. Как только я начну, бегите. Прыгайте в расщелину, если придется. Легче справиться с зомби, чем с…
— Нет! — отрезала Никс. — Черт подери, Бенни, ты не Том, и ты не сможешь этого сделать.
— Я и не говорил, что я Том, — огрызнулся он.
Львы зарычали.
— Вам двоим не пора ли заткнуться? — спросил Чонг.
Большая кошка издала боевой клич и бросилась на них. Ее массивное тело темно-желтым пятном стремительно приближалось к Чонгу и Еве.
— Нет! — в один голос завопили Бенни и Никс. Никс оттолкнула Бенни с дороги и торопливо выстрелила.
А затем что-то просвистело между Бенни и Никс и пронеслось через поляну к львице. На секунду Бенни успел разглядеть, что это было. Валик из ярко-красной бумаги, за которым струился тонкий серый дымок. Он упал на землю между ним и львицей, подскочил и…
…и взорвался.
БЭНГ!
Вспышка была яркой, как солнце, а звук оглушительным, как выстрел. Но это был…
Пораженный Бенни искал подходящее слово.
…фейерверк?
Львица испуганно зашипела, озираясь в поисках нового противника.
А затем вторая шутиха вылетела из ниоткуда и взорвалась, едва ударившись о землю. Обе маленькие львицы взвыли от ярости и ужаса и попятились назад, спотыкаясь, рыча, озираясь по сторонам.
Третья шутиха взорвалась в нескольких сантиметрах от морды львицы.
Она издала оглушительный визг.
Одна за другой шутихи продолжали взрываться вокруг нее.
В земле остались глубокие борозды от ее когтей, когда, развернувшись, она бросилась в высокую траву. Несмотря на свое раненое плечо, она с легкостью обогнала молодых львиц и даже величественного самца, которые теперь поспевали следом за ней в облаке пыли.
Через несколько мгновений семейство львов превратилось в едва различимые точки вдали, а затем они и вовсе скрылись из виду.
Бенни стоял, сжимая в руке забытый меч, открыв рот от удивления. Никс и Чонг тоже застыли словно статуи. До Бенни донеслись легкие шаги справа, и, обернувшись, он увидел в высокой траве в трех метрах от того места, где притаилась одна из львиц, незнакомку, которую не заметили ни люди, ни кошки. Она двигалась с бесшумной ловкостью Тома или Лайлы.
Это была девушка. Подросток. Красивая, высокая и непокорная.
Но это была не Лайла.
Бенни дал бы ей лет семнадцать. У нее были большие карие глаза, аккуратный рот и выбритый череп, усеянный татуировками. Дикие розы с шипами. Верхнюю часть ее ушных раковин украшало множество серебряных колец, а на шее поблескивала серебряная цепочка со старинным ключом в форме скелета. На ней были потрепанные камуфляжные шорты, изорванные кеды и застегнутый доверху жилет, под которым, судя по всему, ничего не было. Вокруг ее бедер был обмотан ремень морской пехоты, с которого свисали охотничий нож с кожаной рукояткой, свисток и пухлый мешок, набитый камнями, как догадался Бенни. На ее груди крест-накрест крепились патронташи, набитые не патронами, а шутихами.
В кулаке девушки была зажата рогатка с острым камнем, прижатым к тугому кожаному жгуту.
Она целилась прямо Никс в горло.
— Думаю, тебе лучше опустить пистолет, — посоветовала незнакомка. — Сейчас же.
— Что ж, — заметил Чонг со вздохом отвращения, — думаю, будет справедливо заметить, что денек сегодня хуже не бывает.
Девушка хитро улыбнулась и натянула жгут рогатки так туго, что он заскрипел.
— Поверь, бывает.
22
Лайла со всех ног бежала по следу Евы.
Но с каждым шагом ее сердце трепетало все сильнее, сжимаясь в груди. Над ее головой кружились грифы.
Где же родители Евы?
Она завернула за очередной поворот ручья и резко остановилась, крепче стиснув копье. Прямо перед ней раскинулась поляна, на которой кто-то разбил лагерь. Грубые палатки, заслон из веток, кострище для приготовления пищи. Одежда и снаряжение.
Но все это было разбросано и испорчено.
И залито кровью.
Полдюжины грифов суетились около комка лохмотьев, которые когда-то были человеком.
Лайла не двигалась, наблюдая за происходящим и обдумывая дальнейшие действия. Если попытается разогнать уродливых птиц, то мгновенно выдаст свое присутствие. Охотники и убийцы всегда наблюдают за суматохой в природе.
Лайла присела на корточки и попыталась разглядеть то, что лежало под скопищем падальщиков.
Тело, которое они пожирали, принадлежало старику. Она смогла разглядеть очертания его лица и седые волосы.
Вероятно, он был слишком старым для отца Евы.
Больше в лагере не было ни души. Ни одного трупа. Однако здесь, без сомнения, произошла схватка. На деревьях виднелись отметины от клинков, кусты были примяты, и вокруг слишком много крови, которая явно не могла принадлежать одному только хилому старику.
Но где же остальные? Удалось ли им спастись? Или же они погибли и восстали до того, как грифы превратили их в клочки плоти и костей?
Неизвестно. Без тщательных поисков сложно что-то сказать, а Лайла не думала, что у нее есть на это время. Только не теперь, когда по лесам бродят толпы жнецов.
Время утекало сквозь пальцы. Ей стоило прекратить эти поиски и вернуться к друзьям. Если лагерь принадлежал семье Евы, то уже слишком поздно. Ну а если нет?..
— Чонг, — пробормотала она. Чонг был городским парнем, а те жнецы выглядели устрашающе. Они погрязли в какой-то священной войне. Лайла вовсе не собиралась с ними связываться, но не предполагала, как эти жнецы могли отреагировать на Чонга, Бенни и Никс. Оставили бы их в покое, как чужаков?
Лайла сильно в этом сомневалась. Но интуиция подсказывала ей как можно скорее возвращаться обратно.
Она отошла от поляны и сделала большой круг вокруг места побоища. Во время своего обхода она заметила стену из белых камешков, видневшуюся за чередой раскидистых сосен. Лайла нахмурилась. Камни выглядели неестественно яркими, словно их выкрасили белой краской. Обычные ли это камни или остатки какого-то строения?
Она бросилась к ним сквозь деревья, собираясь проскочить мимо, а затем направиться на запад.
Однако чем ближе она подбегала, тем сильнее омрачалось ее лицо, потому что вскоре стало понятно, что это и не камни вовсе. И не стена старого здания.
Лайла сбавила темп и, шагнув из-за деревьев, застыла как вкопанная. Ее челюсть отвисла от изумления.
— Нет… — прошептала она.
Эта штуковина лежала здесь. Огромная. Уродливая. Невероятная.
Она шатко громоздилась на каменном выступе, с которого открывался вид на глубокий овраг внизу, заросший темно-зелеными соснами и лианами. Кто-то написал красной краской, а возможно, кровью, слова на широком белом боку этой странной штуки:
Рядом на глиняном пригорке три тела в рваной военной форме висели на деревянных шестах. Зомби. Они извивались, пытаясь избавиться от веревок.
Девушка отвернулась и посмотрела туда, откуда пришла, оглядывая раскинувшийся лес, словно могла сквозь расстояние увидеть Никс и остальных. Ее съедала неуверенность. Стоит ли рассказать друзьям об этом или же заставить их навсегда забыть об этих поисках?