орой раз сюда не приходило, а некоторых и вовсе приходилось выносить.
Ева тогда вышла на своих ногах и возвращалась сюда неоднократно, но визитов в это заведение старалась по возможности избегать.
На сей раз ей нужно было идти не в анатомический театр, а в лабораторию С: там в основном работал доктор Моррис. Ева прошла по коридору с кафельными стенами и зелеными полами, где, как всегда, пахло смертью. Этот запах невозможно было уничтожить никакими дезинфекционными средствами, он сочился из любой щели, из-за каждой двери, напоминая попавшим сюда о бренности жизни.
Медицина победила множество болезней, а новейшие технологии помогали человеку и в старости выглядеть привлекательно. Теперь смерть можно было встретить без морщин, без старческих пигментных пятен на руках, без распухших от артрита суставов. Но все же рано или поздно она настигала любого.
Для большинства попавших сюда это случалось раньше, чем хотелось бы.
Лаборатория представляла собой маленькую и мрачную, всю заставленную каким-то оборудованием комнату без окон. На металлическом подносе были выложены в ряд устрашающего вида инструменты: скальпели, ножницы, пилки, зажимы. Посреди комнаты стоял стол, опутанный пластиковыми трубками, по которым жидкости для анализа поступали в вакуумные контейнеры. На столе лежало тело Фицхью, располосованное крест-накрест.
Моррис в белоснежном халате сидел, уставившись в монитор. Ева понимала, что, поскольку он связался с ней лично, а не через лаборанток, случилось что-то необычное.
— Доктор Моррис!
— А-а-а, лейтенант, — ответил он, не оборачиваясь. — Никогда ничего подобного не видел, хотя вскрытия провожу уже лет тридцать, не меньше. — Он развернулся, не вставая с вертящегося стула. Под халатом у него были широкие прямые брюки и футболка — и то, и другое ярких, даже кричащих цветов. — Неплохо выглядите, лейтенант.
Он улыбнулся ей — легко и обаятельно, — и она улыбнулась в ответ.
— Да и вы выглядите замечательно. А где же ваша борода?
— Сбрил. Решил, что она мне не идет. — Доктор провел ладонью по гладковыбритому подбородку. — Но, оказывается, я терпеть не могу бриться. Как прошел медовый месяц?
Ева машинально сунула руки в карманы.
— Отлично. У меня сейчас по горло работы, Моррис. Что вы мне хотели показать такого, о чем нельзя сказать по телефону?
— Некоторые вещи лучше увидеть воочию. — Он подкатил свое кресло к столу, к голове Фицхью. — Что вы наблюдаете?
— Мертвое тело.
Моррис удовлетворенно кивнул.
— Можно сказать, классический случай смерти от потери крови. Возможно, самоубийство.
— Возможно? — настороженно переспросила Ева.
— На первый взгляд — это самоубийство. В организме нет следов приема наркотиков, содержание алкоголя — минимальное, нет ран или синяков, что указывало бы на самооборону. Он не утонул, положение надрезов на руке… — Моррис подъехал поближе и приподнял одну из рук Фицхью. Раны на ней напоминали надпись на древнем языке. — Все говорит о том, что они были нанесены самим погибшим. Сделаны правой рукой, чуть с наклоном. — Он показал, как это могло происходить. — Движения были быстрыми и четкими, надрезы глубокие, задета артерия.
Ева уже рассматривала и даже фотографировала эти раны, но сейчас снова стала их разглядывать.
— А не мог кто-нибудь подойти сзади и сделать эти надрезы под тем же углом?
— Вероятность такая есть, но в таком случае скорее всего остались бы следы борьбы. Если бы кто-нибудь попытался перерезать вам вены, вы бы наверняка рассвирепели и стали бы сопротивляться, — усмехнулся Моррис. — Не думаю, что вы бы послушно улеглись в ванну истекать кровью.
— Значит, вы все-таки считаете, что это самоубийство?
— Не торопитесь. Поначалу я склонялся к этой мысли. Но потом я провел исследование мозга — в случае предполагаемого самоубийства это обязательно. И тут кое-что меня озадачило.
— Он подкатил кресло к стеллажу, знаком приглашая Еву подойти туда же.
— Это его мозг, — он ткнул пальцем в некую массу, плавающую в прозрачной жидкости. От контейнера отходили какие-то провода, ведущие к компьютеру. — Эбби Нормал.
— Простите, не поняла.
— Видно, времени на знакомство с классикой кинематографа у вас никогда не было, — усмехнулся Моррис. — Это из истории о Франкенштейне. Я хочу сказать, что мозг не нормален.
— У него была мозговая травма?
— Травма? Я бы назвал это по-другому. Посмотрите на экран. — Он развернулся, нажал на несколько кнопок, и на экране возникло изображение мозга крупным планом. — Сколько всего было в этом комочке, — пробормотал Моррис. — Мысли, мечты, желания, музыка, поэзия, злоба, ненависть… Люди говорят о сердце и душе, но все тайны человеческие хранит именно мозг. Он делает нас неповторимыми. Секреты мозга! Боюсь, многие из них так и останутся неразгаданными. Посмотрите повнимательнее. На поверхности все в порядке, но в разрезе…
Ева наклонилась поближе, пытаясь разглядеть то, что он показывал.
— По-моему, мозг как мозг. Орган малопривлекательный на вид, но необходимый.
— Я и сам это не сразу разглядел. Здесь ткани мозга показаны разными цветами — от темно-синего до бледно-голубого и почти белого. Кровеносные сосуды — красные. Как вы видите, нет узлов или спаек, что могло бы указывать на неврологические расстройства. Но сейчас я увеличу один квадрат…
На экране появилось изображение отдельного участка мозга. Ева сначала пожала плечами, потом взглянула пристальнее.
— Что это? Похоже на… Что это за пятно?
— Вы тоже его заметили? — На экране было видно крохотное затемнение. — Я считаю, что больше всего это напоминает ожог.
— Но как может появиться ожог на мозге?
— Вот именно. — Моррис обернулся к мозгу, лежавшему в контейнере. — Никогда ничего подобного не видел. Это не могло появиться в результате кровотечения или травмы. Я пропустил эту штуку через все известные программы, однако причины так и не смог установить.
— Но эта штука есть!
— Действительно, есть. Возможно, она всего лишь иногда вызывала боли или головокружения. Ничего особенного. Но все же — странно. Я послал за медицинской картой Фицхью, чтобы узнать, проводилось ли обследование его мозга, и понять, когда этот ожог появился.
— Мог ли он вызывать тревогу, депрессивные состояния?
— Не знаю. Ожог находится на левой лобной доле правого полушария. Современная медицина считает, что здесь располагаются участки мозга, которые отвечают за личностные особенности индивидуума. По-видимому, здесь локализовано то, что мы называем идеями и мыслями. Я не могу утверждать, что понял, где надо искать причину смерти, — пожал плечами Моррис. — Но должен сказать, что это дело меня заинтриговало, и я не успокоюсь, пока не найду разгадку.
«Ожог в мозгу», — повторяла про себя Ева, открывая кодовый замок квартиры Фицхью. Она пришла сюда одна, решив, что пустота и тишина помогут ей сосредоточиться. Чтобы как-то отвлечься от постигшего его горя, Фоккс временно переехал на другую квартиру.
Ева поднялась наверх, зашла в ванную, но ничего интересного не обнаружила. «Ожог в мозгу», — снова подумала она. Логичнее было бы, если бы это оказались наркотики. Какое-нибудь вещество, еще неизвестное науке.
В комнате отдыха был полный набор игрушек, которыми мог на досуге ублажить себя состоятельный господин. Ева попыталась воссоздать картину происходившего. Фицхью не мог заснуть, зашел сюда расслабиться, выпил коньяку. Вытянулся в кресле, посмотрел видео и решил немного позабавиться.
Она надела виртуальные очки, лежавшие у кресла, заказала последнюю из просмотренных сцен и оказалась в белой лодке, плывущей по широкой реке. Над головой пели птицы, в воде плескалась рыба, играя на солнце серебристой чешуей. По берегам под раскидистыми кронами деревьев росли цветы. Ева опустила ладонь в воду. День клонился к закату, едва слышно жужжали пчелы, стрекотали кузнечики. Лодка плавно качалась на волнах.
Ева подавила зевоту и сняла очки. Совершенно безобидная картинка, очень успокаивающая. Ничего такого, что могло бы побудить человека перерезать себе вены. Возможно, вода навела на мысль принять ванну, что он и сделал. А если Фоккс был достаточно осторожен, он вполне мог пробраться в ванную и совершить задуманное…
Больше Еве здесь искать было нечего. Она решила в ближайшее время вторично допросить Фоккса.
Глава 6
Ева изучала отчеты о допросах соседей. В большинстве из них не содержалось ничего неожиданного: Фицхью и Фоккс вели жизнь тихую и замкнутую, но с соседями были дружелюбны. Только одно из заявлений заставило ее насторожиться: молодая пара с первого этажа видела, как Фоккс вышел из дома около половины одиннадцатого.
— А ведь он не говорил, что куда-то выходил, да, Пибоди? Ни слова о ночной прогулке.
— Нет, ничего не говорил.
— У нас есть записи охранных камер в лифте и холле?
— Они уже в компьютере. В файле Фицхью.
— Давайте-ка посмотрим. — Ева повернулась к компьютеру.
Пибоди смотрела на монитор через ее плечо и ни слова не говорила о том, что рабочий день давным-давно закончился. Работать с лучшим следователем Центрального участка было почетно и к тому же страшно интересно. Если бы Даллас услышала нечто подобное, она бы только презрительно фыркнула. Пибоди была в этом твердо убеждена. А самым главным потрясением ее жизни стало то, что за последние несколько месяцев они с Евой еще и подружились.
— Стоп! — На экране замерло изображение красавицы блондинки, входившей в здание в 22 15. — Вот и наша Леонора.
— Она назвала время почти точно, — заметила Пибоди.
— Понимала, что врать глупо. Как вам кажется, это деловой визит или дружеский?
— Костюм, во всяком случае, деловой. — Пибоди с завистью разглядывала строгую и явно дорогую тройку. — И в руке у нее портфель.
— Но из портфеля выглядывает бутылка вина, Что-то здесь не так… Давайте-ка поглядим, что записала камера в лифте. Ага, смотрите, она прихорашивается, — сказала Ева, наблюдая за тем, как Леонора, зайдя в кабину, достала из портфеля позолоченную косметичку, припудрила нос, подкрасила губы. — И три пуговицы на блузке расстегнула.