Ритчи наградил ее долгим задумчивым взглядом, оценивающим, казалось, не только ее тело, но и разум и сердце. Беатрис следовало бы обеспокоиться, перестать ласкать себя, но она испытала лишь еще большее возбуждение.
– Всему свое время, мисс Нетерпеливость. Желание твое будет исполнено. Хотя, боюсь, ты не будешь впечатлена.
Слова его взволновали Беатрис и заставили задуматься о том, что он имеет в виду.
– Что ж, пока моим глазам открывается многообещающее зрелище. – На мгновение отняв руку от клитора, она протянула ее к Ритчи и дерзко сжала его бедро через ткань брюк. Член его показался ей очень твердым и готовым к действиям.
– Нет-нет, продолжай свое дело. – Мягко, но настойчиво он снял ее пальцы со своей ноги и положил их поверх ее лобка.
– Я забыла, на чем остановилась.
– И чья в том вина?
Беатрис внимательно всмотрелась в глаза Ритчи. Еще мгновение назад он, казалось, был чем-то озабочен, теперь же обрел привычную игривость. Сердце и лоно ее томительно сжались от предвкушения.
Чего бы он от нее ни хотел, она была готова дать ему это.
Глава 24. Божество с изъяном
Ох, она понимает, она понимает.
Нервные окончания Ритчи, казалось, вибрировали от удовольствия. Некоторым женщинам был чужд эротизм, проживи они хоть сто лет и смени хоть тысячу любовников. А шаловливая мисс Беатрис Уэверли была готова показать ему зрелище, которое он так жаждал увидеть.
– И чья в том вина? – повторил он более тихим голосом.
– Моя. – Беатрис изменила положение тела и снова задвигала пальцами. В ее сияющих глазах вспыхнуло пламя желания.
– Как я вижу, ты все вспомнила.
Беатрис не ответила, продолжая молча ласкать себя. Палец ее совершал круговые движения, бедра двигались по простыне. Как будто сама богиня чувственности возродилась в ее гибком теле с копной непокорных рыжих волос, как у моделей с полотен Тициана. Беатрис раздвинула бедра, словно для того, чтобы предложить лучший обзор.
Ритчи безмолвно задыхался. Он не сумел бы ответить, что привлекало его больше – пальцы ли, растирающие клитор и проникающие во влагалище, или бледная изогнутая дугой шея, умоляющая о поцелуях. Наблюдая за тем, как Беатрис извивается и постанывает, ублажая себя, Ритчи испытал огромное желание рывком снять брюки и тоже начать ласкать себя. Заметив, что Беатрис закрыла глаза, Ритчи сжал свой налившийся свинцовой силой член через добротную ткань брюк.
«Ах, Беатрис, Беатрис…» – мысленно простонал он.
Пытаясь достичь оргазма, Беатрис приподнимала свои соблазнительные ягодицы с постели, демонстрируя Ритчи ее мягкие изгибы.
– О, о боже! – Прекрасные черты лица ее исказились, и она заметалась по кровати, продолжая яростно ласкать себя пальцами, пока, наконец, не достигла пика наслаждения прямо на глазах у Ритчи. Сотрясаемая спазмами, она испустила вопль, за которым последовали несвойственные дамам ругательства, заслышав которые Ритчи громко рассмеялся, радуясь тому, как свободно и безыскусно она выражает свое удовольствие.
– Моя дорогая мисс Уэверли, ради всего святого, где вы научились таким словам? – поддразнивая, поинтересовался Ритчи.
Беатрис, запыхавшаяся и разгоряченная, упала обратно на постель.
– Я же раньше жила в деревне, не забывай об этом, – с трудом вымолвила Беатрис, все еще прикрывая бледной рукой причинное место. – От конюхов и рабочих и не такого наслушаешься. – Ее коралловые губы растянулись в улыбке, будто бы про себя она повторяла все те ругательства, что были в обиходе у селян.
– Ты шокировала меня, Беатрис. Я-то считал тебя хорошо воспитанной аристократкой, а теперь выясняется, что юность твоя прошла среди неотесанных деревенских грубиянов, от которых ты набралась ужасных ругательств и бог знает чего еще. – Не в силах больше ни секунды находиться на расстоянии, Ритчи склонился над ее распростертым на кровати телом и заглянул в смеющиеся зеленые глаза. Беатрис провела языком по своим розовым губам, и Ритчи едва сумел сдержаться, чтобы не извергнуть струю семени.
Глядя в пылающие огнем глаза Ритчи, Беатрис содрогнулась.
– А теперь моя очередь получать награду. Думаю, это будет справедливо, ведь я же показала тебе представление.
– Неужели? Ты и вправду так считаешь, Беа? Что заслужила награду? – Он сидел подле Бетрис, слегка склонив голову набок и внимательно всматриваясь в нее. – И это после всех твоих грязных богохульств и ублажения себя без моего позволения? – Он плотнее сжал губы, чтобы не рассмеяться.
Беатрис фыркнула и с наслаждением потянулась.
– Ох, неужели, Ритчи? Тебе же понравилось увиденное, и ты это знаешь. Следовательно, теперь ты тоже должен вознаградить меня.
Ритчи продолжал взирать на нее, будто бы оценивая ее тело.
– Что ж, хорошо. Говори, чего ты хочешь. Но выбрать можно только что-то одно, – твердо заявил он, хотя глаза его улыбались, бросая ей вызов.
– Я хочу, чтобы ты снял одежду, – ни секунды не раздумывая, выпалила Беатрис. – Так будет честно.
Руки его замерли, но во взгляде появилась покорность. Почему же он не хочет раздеться перед ней? Он же красив, точно дьявол, и тело у него гибкое и крепкое. Что ему скрывать?
Не говоря ни слова и глядя в сторону, Ритчи встал с кровати и, расстегнув пуговицы жилета, снял его. За жилетом последовали брюки и носки. Движения Ритчи были скупы и лишены всякой бравады, будто бы тело его было всего лишь механизмом, этакой физической машиной, предназначенной для определенной цели, а не произведением искусства, которым надлежало восторгаться… по крайней мере, именно так показалось Беатрис.
Оставшись в кальсонах и рубашке, он замешкался, глядя на Беатрис непроницаемым взглядом. Он что же – стесняется? Конечно же нет. Но в том, как он на нее смотрел, явно читалось опасение.
Пожав плечами, Ритчи стянул рубашку через голову.
Сердце Беатрис неистово колотилось.
Ох, каким же он был красивым! Он мог похвастаться идеальным телосложением, но не это заставило Беатрис ахнуть.
Тело Ритчи покрывали шрамы, которые невозможно было заметить, когда его рубашка была просто расстегнута. Теперь же они предстали ее глазам, заставив мысленно поморщиться от нахлынувшего прилива сострадания.
Несомненно, в прошлом Ритчи стал жертвой пламени, оставившего на его руках и плечах многочисленные ожоги. «Интересно, а спина у него тоже обгорела?» – подумала Беатрис. Словно прочтя ее мысли, Ритчи медленно развернулся.
Она с ужасом заметила шрам от ножевой раны и длинные глубокие красные рубцы на лопатках, оставленные чьими-то гневными ногтями.
Беатрис не была уверена, удалось ли ей сдержаться и не вздрогнуть, но глаза Ритчи прищурились, будто бы она в самом деле отпрянула от него.
– Я предупреждал тебя, Беа, – чуть слышно произнес он. – Хочешь, я надену рубашку?
– Ради всего святого, зачем бы мне просить тебя об этом? Я вовсе не боюсь нескольких пустячных шрамов, и они… они не вызывают у меня отвращения, если ты об этом беспокоишься.
Последовала долгая пауза. Ритчи будто бы обдумывал сказанные ею слова, ее поведение, все вместе. Беатрис знала, что он сумеет изобличить ложь, но не боялась этого, так как сказала ему чистую правду. Все же его пристальный взгляд заставил ее дрожать. Она пожалела о том, что ей недостает мужества протянуть руку и погладить его старые раны, которые, несомненно, причиняли ему много боли, когда только были получены.
– Я верю, что ты говоришь правду. – Настороженное выражение его лица постепенно сменилось привычной улыбкой. Нет, страстной усмешкой, заставляющей Беатрис дрожать совсем по иной причине.
– Разумеется, так и есть, болван! А теперь, пожалуйста, перестань мучить меня полумерами и будь так добр снять кальсоны, чтобы я могла увидеть остальное!
Ритчи громко расхохотался:
– Ты в самом деле просто потрясающа, Беатрис Уэверли, Бог свидетель! – Все еще сотрясаясь от смеха, он подошел ближе к кровати, чтобы Беатрис могла оценить значительную выпуклость у него между ног, скрытую кальсонами, которая росла прямо на глазах.
Беатрис знала, что Ритчи привык слышать из уст своих любовниц и более откровенные высказывания, но сейчас было не время изображать из себя утонченную леди.
– Вы уже достаточно долго дразнили меня, мистер Ритчи, поэтому буду вам чрезвычайно признательна, если вы наконец снимете этот предмет вашего гардероба.
– Охотно, – сказал он, ловко снимая кальсоны и отбрасывая их прочь. Его напряженный член вырвался на свободу и покачивался в воздухе.
На этой части его тела шрамов не было. Фаллос его был безукоризненно прекрасным. Беатрис ощутила покалывание в пальцах от желания прикоснуться к своему новому другу.
Подняв глаза от зачаровавшего ее мужского органа, она посмотрела на Ритчи, который взирал на нее столь же зачарованным взглядом. Беатрис могла поклясться, что услышала металлический щелчок в тот момент, когда глаза их встретились.
– Удовлетворена? – спросил он, опускаясь на кровать рядом с ней. Ей показалось, что она ощущает исходящее от него тепло, хотя тела их еще не соприкоснулись.
– Вовсе нет, – парировала она. – Думаю, придется мне, будто кухарке или экономке, прежде все ощупать, чтобы убедиться в качестве товара.
– В самом деле? – Ритчи со смехом придвинулся к ней.
– О да! – Но прикоснуться к нему без разрешения значило бы нарушить правила игры.
– В настоящее время, – провозгласил Ритчи, – твоя награда заключается лишь в созерцании, Беа. Дотрагиваться до меня нельзя. Я хочу свободно изучить твое тело, чтобы твои блуждающие руки не отвлекали меня.
Беатрис хотела было запротестовать, но слова Ритчи и его жаркий взгляд действовали на нее возбуждающе. Было что-то странно-волнующее в ее уязвимости перед ним, будто бы Ритчи был божеством, божеством с изъяном, а она – его покорным жертвенным агнцем. Кожа ее покалывала от пробегающих по ней мягких язычков пламени, а лоно напряглось и пульсировало, снедаемое плотским голодом, который, казалось, никогда не сможет быть утолен. Инстинктивно она потянулась к Ритчи.