– А что я могу сказать? Что всех нас поимеют, если эта информация выплывает наружу? Так тебе понятнее?
Кирстен произнесла это совершенно спокойно и таким тоном, словно она принадлежала расе высших существ и вынуждена была постоянно напоминать себе, что низшие существа не способны понять то, что не нуждается ни в каких объяснениях.
– Понятнее. Да и Рейпер мне это объяснял, – пробормотал Георг. – Но убивать? Это же ужасно.
– Мы никого не убиваем, – спокойно ответила Кирстен. – Это война, понятно? Солдаты не убивают. Они воюют за свою страну. А это мы и есть. Солдаты. Мы охраняем этот мир. Благодаря нам ты и твои трусливые коллеги могут ходить на работу, заниматься ерундой и получать зарплату. Убивать? Кто ты такой, чтобы об этом говорить? И мы делаем все возможное, чтобы не допустить новых смертей. Может, ты мне не веришь? Может, ты думаешь, что мы все это делаем ради удовольствия?
Ее умные глаза следили за Георгом. На гладком лбу появилась морщинка. Видно было, что она столь же умна, сколь сильна физически. Она могла бы стать олимпийской чемпионкой. Или тренером. Или врачом. Но она была не спортсменкой. Но тогда кем? Солдатом? Шпионкой? Киллером?
– Нет. Нам не доставляет это удовольствия. Но это работа. Мы разрабатываем тактику, планируем операцию до мельчайших деталей и приступаем к выполнению. Но иногда все идет не так, как планировалось. Один выстрел – и все идет кувырком.
– А я? – спросил Георг. – Скоро Рождество. Сколько мне еще здесь сидеть?
Кирстен склонила голову набок. В глазах у нее промелькнуло сочувствие. Видимо, она понимает, что это ее война, а не Георга. И что он здесь не ради удовольствия.
– Мне жаль. Но пока тебе придется сидеть здесь. Рейпер сказал, что мы не можем отпустить тебя, пока операция не закончится.
Кирстен потянулась и подмигнула ему.
– Так что чувствуй себя как дома. Можешь приготовить шведские фрикадельки. А мне пора на дежурство.
Улыбнувшись Георгу, она пошла на веранду к гигантским подзорным трубам.
20 декабря 2013 годаАмстердам, Голландия
Клара положила триста евро на журнальный столик.
– Как пожелаешь. Но больше никакой болтовни. Договорились?
Блитци схватила купюры и сунула в карман джинсов.
– Тебе правда так нужны деньги? – поинтересовалась Клара. – Ведь у тебя родители капиталисты, – добавила она с осторожной улыбкой.
– Они хотят вырастить из меня так называемого нормального ребенка, – ответила Блитци. – Сорок евро в неделю на карманные расходы. Разве это нормально?
Она уставилась в экран одного из мониторов на столе. Открыт там был явно какой-то форум. Все эти компьютеры куплены определенно не на сорок евро в неделю, подумала Клара. Но у всех свои представления о нормальности.
– Окей, – наконец произнесла Блитци. – Покажи.
Клара достала ноутбук и протянула девушке. Пальцы Блитци запорхали по клавиатуре.
– Сможешь в него зайти? – спросила Клара.
Девушка посмотрела на нее. Взгляд у нее был расфокусированный – эффект марихуаны.
– Я все могу. Это только вопрос времени.
– И сколько на это потребуется времени?
Кларе не терпелось сделать следующий шаг. И к тому же она не знала, сколько еще сможет выдерживать этот стресс.
– Спокойно! Надо начать, и посмотрим.
Блитци умолкла и внимательно посмотрела на Клару. Улыбка исчезла с ее лица.
– Тебя зовут Клара, не так ли? Это тебя разыскивают по подозрению в убийстве в Париже! Это ты в бегах.
Это был не вопрос, а констатация факта. Блитци была гением, непредсказуемым гением. Клара кивнула.
– Может быть.
– Ты кого-то убила?
Клара почувствовала, как внутри нее закипает злость. Что такого она сделала, чтобы сидеть сейчас здесь с этим избалованным вундеркиндом и отвечать на вопросы о том, что ей хотелось забыть.
– Я никого не убивала. И меня разыскивают не за убийство. Если ты правда хочешь знать, то моего бывшего бойфренда застрелили у меня на глазах. Я держала его за руку. – Клара даже не заметила, как повысила голос и как по щекам у нее потекли слезы. – Мы держались за руки, когда его застрелили. Он стал такой тяжелый. Потянул меня за собой на пол. И я оставила его там одного. Совсем одного.
Она больше не могла продолжать. Голос сорвался. Клара отвернулась. Она не может сидеть здесь и рыдать и думать о прошлом. Все, что ей нужно, это узнать чертов пароль и продолжать бежать. Бежать прочь, не останавливаясь.
Блитци отставила компьютер и присела рядом с Кларой на пол. Худой рукой она обняла Клару за плечи. Другой рукой она погладила ее по щеке.
– Прости. Я не хотела. Я не привыкла иметь дело с чувствами. Я кто-то вроде аутиста.
Клара вытерла слезы, поправила волосы и повернулась к Блитци:
– Ты не аутист. Просто подросток. – Она сделала глубокий вдох. – Давай сосредоточимся на работе.
Блитци убрала руку и вернулась за ноутбук. Пошарив по столу, она вытащила нужную флешку. Она вставила ее в ноутбук и перезагрузила его. Тонкие пальчики снова запорхали по клавиатуре.
– Готово. Теперь нужно только ждать. Я использую программу, которую я немного адаптировала для этих целей. Пароль мы получим, но на это уйдет время. Хочешь пива?
Они пили по второй бутылке пива, раскуривали второй косяк и просматривали повтор серий реалити-шоу «Пляж», которое Блитци, как она заявила, ненавидит, но все равно отказалась переключать, несмотря на то, что у них были сотни каналов, включая кучу новостных. Утро плавно перетекло в день.
Родители Блитци, эти отвратительные капиталисты, как выяснилось, управляли накопительным фондом и имели наркотическую зависимость от новостных каналов. У них дома были каналы на всех языках. Убийство Махмуда европейские каналы уже не интересовало, но когда Блитци пошла в кухню за чипсами, Клара пощелкала пультом и, к своему удивлению, обнаружила шведский новостной канал SVT24. От пива и марихуаны ее клонило в сон, но это одурманенное состояние сейчас было ей только на пользу. Когда Блитци вошла с подносом с начос и сальсой, новости были в самом разгаре.
– Сегодня в студии с нами Эва-Карин Буман, европарламентарий от социал-демократической партии. Добро пожаловать, Эва-Карин!
У Клары отвисла челюсть. Она села на диван в комнате Блитци и увеличила громкость. Но все равно было трудно сосредоточиться на передаче. Эву-Карин показывали крупным планом. Видно было, как она напряжена.
– В последние дни мы пристально следим за событиями, связанными со шведским кандидатом наук, которого Интерпол разыскивал по подозрению в терроризме, – произнес диктор и серьезно посмотрел в камеру. – В пятницу вечером он был убит неизвестными в результате перестрелки. В Париж он прибыл в компании шведки, Клары Вальден, которую сейчас разыскивает французская полиция.
Диктор сделал выразительную паузу, камера переключилась на Эву-Карин.
– Клара Вальден несколько лет работала с вами? Почему, как вы думаете, она скрывается?
– Андерс, я не могу ответить на этот вопрос. Наверное, в положении Клары естественно было бы обратиться в полицию. Но она этого не сделала, что вызвало много вопросов.
– Каких вопросов?
– Вопросов о ее связи с террористами, например. Мы, разумеется, никогда это не обсуждали. Клара была всего-навсего моим секретарем!
Клара вскочила с дивана. Ее всю трясло.
– Террористы? Секретарь! – воскликнула она по-шведски. – Что ты несешь?
Судя по всему, диктор подумал то же самое.
– Вы в курсе, что суда еще не было и никто не считает погибшего шведа террористом? Насколько нам известно.
– Насколько нам известно. А нам неизвестно, с какой террористической организацией они с Кларой были связаны. Я могу сказать только одно. Если ей есть что скрывать, то я призываю ее явиться в полицию.
Клара выключила телевизор и запустила пультом в стену. Батарейки полетели во все стороны. Она всегда была невысокого мнения об Эве-Карин, но тот факт, что та сама обратилась к журналистам, чтобы получить шанс выступить по телевидению и облить Клару грязью, это уже слишком. Такой подлости Клара не ожидала.
Блитци никак не отреагировала на выходку Клары и спокойно уселась за компьютер.
– Черт, – выругалась она, глядя на экран. – На взлом этого кода уйдут недели!
Клара почувствовала, как к горлу подступил ком. В висках застучало. Ощущение было как в детстве, когда с тобой поступают несправедливо. Эмоции переполняют тебя, и ты просто не можешь себя контролировать. Клара запрокинула голову, чтобы не расплакаться. Недели. Она не сможет прятаться так долго. Перед глазами встало лицо Махмуда, его невидящие глаза, кровь, фотография семьи Кирилла, убийцы, преследующие их в заснеженном Париже. Голова у Клары закружилась. Она почувствовала, что больше не может все это выносить, что для нее это уже чересчур. Клара всхлипнула. Слезы потекли по щекам.
Но тут она почувствовала, как Блитци гладит ее по спине. Клара приподняла веки и посмотрела на нее сквозь слезы. Блитци явно за нее переживала. Она выглядела такой юной и такой встревоженной.
– Не кисни, – сказала она. – У меня есть одна идея. Но это будет нелегко.
23 декабря 2013 годаСтокгольм и Аркесунд
Габриэлла стучала зубами от холода. Она уже натянула шапку глубже на уши, уже похлопала себя руками и потопала ногами, чтобы согреться. Когда это не помогло, она достала из кармана пачку «Бенсон-энд-Хеджес» и коробок спичек. Только с третьей попытки ей удалось зажечь сигарету. Габриэлла потеряла навык. Она уже и не помнила, когда курила в последний раз, тем более с утра. Вообще-то она никогда серьезно не курила. Только в пабах в Лондоне и с Кларой и Махмудом на переменах.
Но в нынешней ситуации другого выхода у нее не было. Сделав пару затяжек, она обвела взглядом город. Несмотря на темноту, взгляд с Катаринахиссет открывался великолепный. Огни Стокгольма горели в утреннем тумане. Снег белел на крышах.