ошибался. Он хотел сделать так, чтобы ничто в этом убийстве не указывало на предыдущее. Ничто, кроме литературной отсылки, намёка на мотивы преступника. Пусть лучше они думают, будто существует не один мститель, а целая группа! Пусть думают и боятся.
Повторно в дверь никто не позвонил. Георгий вернулся в комнату. Он открыл альбом на странице с одной из коптских чаш и разместил его поверх собственной книги. Сначала Горенов намеревался убрать детектив с фамилией и именем убийцы на обложке, но потом передумал. В этом виделось нечто поэтическое, какая-то рифма. Кроме того, когда одна раскрытая книга лежит на другой, сразу ясно: это не случайно.
Из маленькой сумки он вытащил железнодорожные билеты, найденные на вокзале. Их было три, но все – из Москвы. Два пассажира – мужчины и одна женщина. На пол в коридоре Георгий кинул помаду и флакон духов. Дескать, девушка собиралась и выронила в суматохе. Ранее планировалось написать губным карандашом на зеркале слово «прощай», но теперь он решил этого не делать. Во-первых – почерк. Во-вторых, нужно поторапливаться. В-третьих, уж слишком литературно. А в-четвёртых, кто мог знать, что у йога совершенно нет зеркал.
В мужском беспорядке, царившем в квартире, помада и так выглядела неожиданно. Кроме того, Горенов создал видимость то ли ограбления, то ли поисков чего-то. Он вывернул на пол ящики, скинул с полок почти все вещи. Добавил к этому принесённые с собой пустые коробочки для ювелирных украшений. Предварительно он специально поистёр и состарил их, как учили в интернете. Правда, вполне можно было обойтись без микроволновки. Её, к сожалению, пришлось выбросить, слишком пропахла пластмассой и жжёной тканью. А если взять взамен печку отсюда? Не дури! Она стоит копейки, зачем рисковать? Так, может, девушка и забрала? Мол, переехала к нему с «приданым». Вроде это была её микроволновка… Не дури, говорю!
Для ускорения процесса в кровяное болото он вывалил всю одежду. Опустошив самый большой шкаф, Георгий заметил на задней стенке плакат с изображением масонского знака – циркуля, наугольника и литеры G. Горенов растерялся от неожиданности. Увиденное никак не вязалось с образом нелепого субтильного йога. Чтобы лишний раз убедиться, он даже заглянул в комнату. Действительно, где этот человек, а где тайное общество с огромной историей…
Много лет назад Георгий сильно переживал по этому поводу. Ведь, как бы там ни было, он – петербургский писатель. Хороший, плохой или такой, которого лучше бы не существовало – не о том речь. Горенов – безусловный и непосредственный участник литературной жизни самого литературного города едва ли не самой литературной страны. И что? Почему же за все годы ему так и не встретился ни один вольный каменщик? Это, к слову, в колыбели российского масонства!
По понятным причинам, автору очень хотелось надеяться на существование тайных лож, орденов, знаний. Это бы означало, что всё устроено хоть немного, хоть на йоту сложнее, чем та чудовищная, звенящая ясность бытия, которую Георгий был вынужден изображать в своих книгах.
Куда пропали масоны со времён Павла I, Пушкина, Грибоедова, Керенского, Гумилёва?.. Казалось, «Великий Восток народов России» заседал ещё совсем недавно, но где он теперь? Не могло же никого не остаться? Горенов мечтал встретиться с членом ложи, который бы успокоил его. Взял за руку и объяснил, что на самом деле существует архитектор Вселенной, всесильный геометр, сочинивший и вложивший во всё свой чудесный закон. И есть люди, много людей, которые его знают. Эта мечта жила в Георгии так давно и безнадёжно, что он уже успел её позабыть.
«Ты на что рассчитывал? – усмехнулся злой голос внутри. – Колыбель масонства… Между прочим, этот город – исток и пионерского движения тоже. Читал на памятнике: „В 1923 году при фабрике „Красное знамя“ в Петрограде создан первый пионерский отряд“? И что? Самый умный? Решил всех перехитрить? В Таганроге его в пионеры не приняли, так он рванул в „колыбель“! Решил тут стать последним масоном-пионером-революционером! Ничего не выйдет!!!»
В одной книжке по психологии Горенов вычитал, что злость, постоянное ожидание подвоха и обмана – признак глупости. С тех пор он считал этот голос дураком. Разумеется, Георгий его не любил. Он уже давно не сомневался, что никаких масонов нет. А может, и смысла нет ни в чём, кроме, пожалуй, книги G. Иными словами, кроме того, куда он сам, своими усилиями пытался его вложить. Но вот с плаката на него смотрела другая «G», заключённая между циркулем и наугольником.
Возможно ли?.. Неужели он действительно был масоном? Неужели Горенов собственными руками убил того, кого мечтал разыскать много лет? Нет, наверное, несчастный йог тоже лишь надеялся на что-то такое, тоже верил… И сам себе выдумал… Иначе просто не может быть.
Георгий торопливо закончил, переоделся и вышел на лестницу. Экспериментировать с лифтом он не решился – застрянет ещё – сразу пошёл пешком. Снизу поднималась какая-то пара, пришлось прятаться на шестом на этаже, но в целом – без неприятных сюрпризов. По плану домой следовало снова ехать на метро, но на этот раз – с «Комендантского проспекта».
Произошло то, чего Горенов никак не ожидал: сегодняшнему убийству надлежало стать «одним из» эпизодов в ряду, но оно неожиданно изменило многое. Книга… Она более не могла называться книгой G. История G тут обрывалась, заканчивалась, как пройденный этап, оставаясь лишь буквой на задней стенке платяного шкафа новоиспечённого покойника. Скорпион нанёс сокрушительный удар своим смертоносным хвостом, и кольцо замкнулось, образовав самую надёжную и бесспорную форму на свете. Форму всего и нечего. Форму тайны и ответа. Теперь это книга O. Округлая, словно овал лица Истины. Словно её рот, не могущий, не имеющий более права молчать. Словно сам бездонный колодец, из которого она нашла в себе силы вылезти. Георгий ощущал огромную важность всего произошедшего, хоть и не понимал до конца, что именно случилось.
Сильнее всех других эмоций в нём говорила ненависть. Как же он мог! Как он мог быть… Нет, не так. Зачем он повесил в шкафу этот плакат? Или почему тогда, открывая дверь, не провозгласил: «Остановись, я брат тебе…»
Горенову совсем не хотелось думать о том, кто звонил в дверь. По законам жанра такие вещи не происходят просто так. В них должен быть смысл, значение для развития сюжета. Раз они не встретились возле квартиры, следовало ожидать, что человек, приходивший к тренеру, непременно появится позже. А если прямо сейчас он идёт по пятам? Впрочем, почему «он»? Может, это была женщина?
В спешащем навстречу мужике Георгию внезапно померещился недавно убиенный. Хотя этого прохожего он совсем не успел разглядеть, оба шли быстро. Но вот у ларька стоял другой, знакомое лицо с раздражением на подбородке. Вот – снова… И снова… Сознание не отказывало, потому Горенов понимал, что все они – мираж, какое-то наваждение. Должно пройти. Однако странно: прежде Георгий с тренером виделись всего пару раз, а теперь он узнаёт его в каждом. Кстати, как же звали этого человека? Пришлось даже замедлить шаг… А вдруг это и был Вадик? Нормальный сюжетный поворот! Хотя нет, скверно. Получалась какая-то бытовая личная месть, а не великая миссия. Приступ негодования вновь нахлынул на Горенова: теперь он ненавидел йога ещё и за то, что тот вполне мог оказаться любовником его дочери.
Георгий спустился в метро довольно поздно. С детства хорошо запомнилось, что в стеклянных аквариумах у эскалаторов дежурили пожилые тётки неприятного вида, но почему-то теперь в них были заключены совсем молоденькие девочки. Да все вокруг стали юны! Милиционеры, то есть – полицейские, вагоновожатые, водители, бармены, официанты. Женщиной теперь можно было называть существо вдвое младше Горенова…
Людей в вагонах осталось немного, они сидели тихо и, вяло потряхиваясь, катились по домам. Внезапно девушка напротив него закрыла глаза. Она сделала это вовсе нет так, как поступают отходящие ко сну. В её жесте было гораздо больше содержания. Смысла добавляло и то, что вдобавок незнакомка сложила руки вместе, будто для молитвы. Похоже, она действительно начала молиться или по крайне мере говорить с кем-то. Её напряжённое, усталое лицо вмиг покрылось складками и морщинами недюжинной сосредоточенности и боли. Оно выглядело потрясающе!.. Какая красота! Но это вовсе не женское изящество черт, а другое… Библейское, что ли. Сидящее напротив создание не имело ничего общего с типичной барышней своих лет… Хотя понятие «возраст» к ней было неприменимо.
От восхищения Горенов ненадолго отвёл глаза. Так делаешь, когда хочешь сопоставить предмет восторга с окружающей средой, вынырнуть в реальность, чтобы удостовериться в подлинности чуда и отсутствии обмана зрения. Почти все в вагоне неотрывно глядели на девушку. На её подлинную веру или настоящую любовь – кто знает, что и кому она говорила в этот момент, о чём просила, кого спасала. Каждый жадно хотел прикоснуться к красоте. Георгий снова повернулся к незнакомке. На её щеках уже проторились бороздки слёз, которые будто поддерживали на весу воздушные шарики, тщательно прошитые ресницами.
Все ехали откуда-то куда-то. Одна судьба бок о бок с другой. У многих, наверное, были причины просить о чём-то в слезах, но плакала только она. Горенов не помнил, как вернулся домой. Он только не мог забыть, что там его никто не ждал.
17
Внезапный звонок испугал тишину. Потом сразу принялись молотить в дверь ногой. Горенов спросонок вышел из комнаты, взял из кошелька пятьсот рублей одной купюрой и повернул ручку замка. Макарыч собирался сделать шаг в квартиру, чтобы по-соседски пожаловаться на тяжесть своего положения, а главное, прояснить, сколь фатально оно усугубилось с позавчерашнего дня… Или с понедельника… Когда именно он приходил в прошлый раз, не помнил ни тот ни другой. Алкаш-то понятно почему, а Георгий?.. Иногда Горенову казалось, будто их дом – это какая-то временна́я аномалия, часы здесь шли не так. Иначе. А может, и не шли вовсе. Как белая ночь – ночь, но не ночь.