ов через проливы. А 18 сентября в створе острова Сардиния и полуострова Тунис нас встретили два американских военных корабля. Один с расчехленным оружием и командой на боевых постах подошел на расстояние 80- 100 метров. Американцы ведут себя как полноправные хозяева района Туниса. С помощью флажковой сигнализации американцы начали диалог:
— Куда идет корабль? — Идем на Касабланку, — приказал ответить капитан корабля Василий Гуржий.
Он приказал назвать порт республики Марокко, как самый вероятный порт на нашем пути. К тому же у Союза с Марокко были налажены торговые связи, апельсины мы везли в Союз сотнями тонн именно оттуда, а продавали туда сельхозтехнику. Примечательно, что в тот момент, когда нас остановили американцы, мы еще сами не знали конечного пункта назначения, приказ на вскрытие третьего пакета, с указанием порта прибытия судна, должен был поступить только после прохождения Гибралтара. Само разрешение на вскрытие пакета должно было подтверждаться по специальному радиосигналу.
— Что на борту? — спрашивают американцы. — На борту — сельскохозяйственная техника. — Счастливого пути. Американский корабль развернулся и ушел на сближение с другим, находящимся примерно в километре от нас. В тот день над нами долго барражировали самолеты на высотах 2–3 километра, а затем они ушли в сторону своей базы, в Тунис. И вот, позади нас — Гибралтар. Получили радиосигнал на вскрытие пакета. В нем оказался бланк Минобороны с указанием порта назначения — Матансас, остров Куба, а также справочный материал о политическом и государственном устройстве Кубы, климатических условиях на острове. Через четверть часа собрали офицеров и зачитали им содержание пакета.
В районе Азорских островов опять появились самолеты-разведчики ВВС США. Они пролетали над кораблем так низко, что, казалось, вот-вот войдут в пике и врежутся в воду. Гул стоял неимоверный, закладывало уши, нервы были на пределе. Очевидно, что именно на психологическую атаку пилоты и рассчитывали.
28 октября, уже при подходе к Кубе и когда США уже объявили блокаду, американский грузовой корабль в нарушение правил мореплавания пошел на прямое столкновение с нашим. Находящийся на вахте помощник капитана доложил капитану Василию Гуржию об угрозе столкновения. Тут же последовала команда «циркуляция!» и резкий поворот корабля. Столкновения избежали.».
И это был далеко не единичный случай. Только за один лишь день, 26 октября, предшествующий переломной в кризисе «черной субботе», радиостанция морского флота Союза приняла 7 тревожных сообщений от транспортных судов, преследуемых ВМС США. Морская блокада была в полном разгаре, но часть советских судов уже успели пересечь невидимую линию карантина в 500 морских миль (927 км) от берегов Кубы.
Перед теми, кто оказался на линии карантина, встала дилемма: возвращаться в Союз или же все-таки попытаться прорваться к Кубе?
Командир военного подразделения, которое из Балтийска переправлялось на Кубу на теплоходе «АТКАРСК», Геннадий Ладысев вспоминал:
«Наш сухогруз вез дивизион по обслуживанию авиации. На борту было много военной техники, — радиопеленгаторы, средства ПВО, автомашины ЗиЛ-157. К 20 сентября «Аткарск» вышел в район Багамских островов — зону патрулирования кораблей и самолетов ВМФ США. Радио приносило неутешительные новости. Военные корабли и самолеты США все теснее блокировали Кубу. Капитан «Аткарска» получил радиограмму, предписывающую пробиться к острову Куба во что бы то ни стало и нив коем случае не допустить досмотра судна американскими военными властями. Мы везли серьезный военный груз!
23 октября нас попытался остановить американский эсминец. Получив отказ остановиться для досмотра, он лег на параллельный курс и некоторое время сопровождал «Аткарск» с направленными в нашу сторону расчехленными орудиями и пулеметами, но, ничего не добившись, вынужден был уйти. Судя по всему, американские моряки получили приказ использовать психологическую атаку, но оружие не применять. На рассвете 25 октября наш «Аткарск» прибыл наконец в порт назначения Ла-Изабеллу на Кубе».
Как раз в это время Кеннеди изучал очередное письмо Хрущева.
(Американское посольство получило этот текст в ночь с 24 на 25 октября около полуночи).
Хрущев писал: «Вы, господин президент, объявляете не карантин, а выдвигаете ультиматум и угрожаете, что если мы не будем подчиняться вашим требованиям, то вы примените силу. Вдумайтесь в то, что вы говорите! (.) Действия США в отношении Кубы — это прямой разбой! Конечно, мы не будем просто наблюдателями пиратских действий в открытом море. Мы будем вынуждены, со своей стороны, предпринять меры, которые сочтем нужными».
Был там и инструктаж Хрущева капитанам: «Советское правительство не может дать капитанам советских судов, следующих на Кубу, инструкций соблюдать предписания американских военно-морских сил, блокирующих этот остров. Ваши требования нарушают международные морские правила».
В действительности все было сложнее, более дифференцированно. Кремль хотел, чтобы четыре судна с ракетами — «Альметьевск» (расположение 22 октября 2700N 6312W), «Николаевск», «Дубна» (расположение 22 октября 2206N 7712W) и «Дивногорск» (расположение 22 октября 2300N 7912W) — продолжали движение в направлении кубинских портов Никара, Мариэль и Ла-Изабелла. Однако во избежание риска столкновения с ВМС США советское руководство решило дать приказ остальным судам, которые «не дошли еще» до карантина, вернуться в СССР. Серьезной проблемой стал «Александровск», начиненный ядерными боеголовками, крылатыми ракетами и личным составом ракетчиков из 51-й дивизии генерала Игоря Стаценко. «Александровск» уже пересек линию карантина и находился в двух сутках плавания от Кубы.
24 октября американские корабли готовились перехватить советские суда «Кимовск» и «Гагарин», которые приближались к линии блокады. На этих судах были подразделения 51-й ракетной дивизии, призванной обслуживать наступательные ракеты Р-14, но после объявления карантина суда повернули обратно в советские порты. А вот теплоход «Иван Ползунов» рискнул прорваться сквозь линию блокады и 24 октября пришвартовался в порту Гаваны. Он также перевозил несколько подразделений 51-й ракетной дивизии и 3200 тонн взрывчатки. В тот же день, 24 октября, в порт Нуэвитас прибыл танкер «Фестиваль» с 10 000 тоннами бензина.
24 октября повернули обратно шедшие на Кубу сухогрузы «Ургенч», перевозящий подразделения 51-й ракетной дивизии, «Большевик Суханов» и сухогруз «Кисловодск» с военной техникой. Все они на момент объявления блокады находились в районе Гибралтара, до Кубы им было далеко.
Всю ночь с 24 на 25 октября американские эсминцы и крейсер Newport News искали советский танкер «Бухарест», который согласно приказу не должен был пройти через линию карантина. В семь утра по местному времени 25 октября эсминец Gearing послал запросы на советский танкер, и тот ответил: «Меня зовут «Бухарест». Советское судно из Черного моря, направляюсь на Кубу». После этого эсминец передал «Доброе утро» на русском языке, а «Бухарест» отвечал на английском: «Доброе утро, спасибо». Это было первое учтивое столкновение на линии карантина. После того как «Бухарест» подтвердил, что везет только нефть, а это был не запрещенный товар, судну дали возможность идти на Кубу.
Но были и серьезные противостояния советских и американских судов, после которых у капитанов седели волосы.
Полковник Павел Королев вспоминал: «На теплоходе «ФИЗИК ВАВИЛОВ», мне довелось быть начальником эшелона. Морской переход оказался тяжелым. «Физик Вавилов» — сухогруз, плавающий под командованием капитана Ивана Подшевякина. В сентябрьском рейсе к берегам Кубы он перевозил из Феодосии 701-й полк ПВО. Память полковника Павла Королева зафиксировала развитие драмы:
«По мере приближения к Кубе наше судно стали облетать самолеты и сопровождать корабли США. До конца нашего перехода оставалось 5–6 часов, как вдруг видим — на встречном курсе на полном ходу к нам приближается эскадра кораблей ВМС США. Головной корабль подает сигнал: «Кто такие?», «Откуда идете?», «Что везете?», «Порт отправления?», «Порт назначения?». Эскадра из тринадцати эсминцев. Они быстро окружили наше судно, препятствуя движению. Приходится отвечать: «Вышли из Феодосии, везем коммерческий груз, сельхозтехнику, идем по своему назначению». Действительно, на палубе — множество ящиков, тракторов, комбайны. Все это имитировало сельскохозяйственную миссию. А в трюмах — целый полк солдат и офицеров противовоздушной обороны и оружие.
Почти одновременно с военными кораблями появились два американских самолета. Было несколько виражей на высоте 100–150 м. Рев самолетов раздирал душу. И самое главное — про карантин, уже объявленный Кеннеди, мы не знали! В наших глазах это были просто морские и воздушные пираты! Капитан не сходил с мостика, без волнения отдавал распоряжения членам экипажа, вахтенной службе. Все приготовились к вооруженной защите судна в случае, если американцы сделают попытку взять наше судно на буксир.
Идем своим курсом, видим лица американских матросов, занявших на эсминцах свои места у орудий и пулеметов. Но у нас настрой — боевой.
Судно в руки американцев не отдадим! С борта эсминца последовал сигнал: «Остановитесь!» Наш ответ — отрицательный, продолжаем идти своим курсом. О происходящем по радио сообщили в Черноморское пароходство и в Москву. Получили ответную радиограмму, в которой подтверждалось: «Ваши действия правильные, продолжайте идти утвержденным маршрутом».
Тем временем опасность усиливалась и драматургия нарастала. Эсминец пошел наперерез курсу нашего судна, чтобы заставить подчиниться его требованиям. Тогда капитан Иван Подшевякин передает на эсминец сигнал: «С курса не сходим, в случае перереза нашего курса будем таранить ваш корабль».
Отметим, что мощный нос «Физика Вавилова» позволял нанести такой удар и расколоть эсминец. Однако мы надеялись все же избежать тарана, просто отвечая на американский психологический прессинг — своим. Это была игра на грани возможностей! Разумеется, предупредив американцев о таране, мы не должны были решиться на таран. Ведь в носовой части судна находились боевые части ракет и взрывчатка! В случае тарана мы все взлетели бы на воздух!