а горизонте, и было отчетливо видно, как по этой дороге движутся кубинские войска, грузовики и транспортеры с орудиями, прикрытыми брезентовыми чехлами. Внизу, у подножья холма, виднелась железнодорожная станция, запруженная людьми, военным транспортом, и создавала неимоверный шум. Длинная вереница военных грузовиков и фургонов тянулась прямо вдоль дороги, до каменистой насыпи железнодорожного моста. Рядом с ними сновали кубинцы в зеленой военной форме. День раскалялся, солнце обжигало лицо и руки, как раскаленный металл. Никто не знал, что произойдет в ближайшие часы, но все было пропитано ощущением опасности.
Из книги Н.С. Леонова «Лихолетье».
«В советских войсках в самые нервные дни кризиса (24–27 октября) чувствовалась понятная напряженность. Солдаты и офицеры готовились вступить в бой, рядом с кубинцами, и были готовы идти в горы, вести партизанскую борьбу. В городке Санта-Крус стояли моряки — ракетный полк береговой обороны во главе с майором B.C. Царевым. Личный состав полка до последнего момента ходил в гражданской одежде, но когда моряки почувствовали, что «последний парад наступает», то вместе с командованием решили принять бой в форме военных моряков, которую каждый достал из вещевого мешка. Когда же пришла весть о том, что руководители США и СССР достигли компромисса, то в частях и в батареях раздалось громкое «ура!».
К хранилищу боезарядов удалось добраться лишь к вечеру. Судя по всему, обратный путь предстояло совершать под покровом влажной тропической ночи. Возле въезда на военный объект стояли молодые ребята с русскими лицами, в сапогах, блестевших от гуталина, как кожа мокрого бегемота, и в болотного цвета военных кепках, оказалось — офицеры-ракетчики из «Жуковки». Возле скрипучих, с пятнами ржавчины ворот контрольнопропускного пункта стояло несколько бронированных машин, выкрашенных в цвета камуфляжа. Сразу же за воротами резко пахнуло запахом цемента и влажных каменных полов.
Гуантанамо «на мушке»
Пока ракетчики добрались до заветных боеголовок, день оказался на исходе. В воздухе зазвенели комары. По глянцевым листьям мангровых зарослей забарабанил мелкий дождик. Ребята из «Жуковки» оказались словоохотливы, они были рады перекинуться парой слов с товарищами по оружию.
— С радостью отдаем ваши боеголовки! Забирайте на здоровье! — улыбался молодой светловолосый офицер с розовым треугольником загара на шее — и шепотом доверительно добавил: — Намаялись мы с ними. Да не столько с вашими, сколько со своими, от ФКР. Просто беда.
Оказалось, речь шла о ядерных боеголовках к фронтальным крылатым ракетам. Склад, предложенный для них кубинцами, для их хранения не годился ни по температуре, ни по влажности.
— Ради этих ФКР кубинцы целый город «раскулачили» — сняли везде, где могли, кондиционеры и притащили к нам. Всем находчиво говорили, мол, идет операция ФКР — «Фидель Кастро Рус». Во как придумали расшифровывать наши фронтальные крылатые ракеты! Говорят, однажды им попался публичный дом, оставшийся с времен Батисты, ну, и тот попал под разнос. Там были отличные кондиционеры, о клиентах владелец заведения заботился. Так что спасибо девицам легкого поведения — ситуацию с боеголовками спасли!
Дневная жара и не думала спадать, хотя в налетающем ветерке чувствовалась прохладная близость моря. Пахло влажной землей и бензином, резиновыми покрышками и больничной хлоркой. Лучи заходящего солнца падали на побеленный и местами пооблупившийся каменный забор с пущенной наверху колючей проволокой. Возле будки дежурных контрольнопропускного пункта в углу ржавых и тяжелых ворот пробивались зеленые молодые листочки дикого винограда.
Офицер сказал, что от жары тут спасаются пресной водой со льдом, этой привычке научили кубинцы, и теперь все пьют ледяную воду ведрами и почему-то не болеют ангиной. Лед целыми мешками ежедневно привозят кубинцы. Это необходимо, чтоб понизить температуру и повысить влажность в хранилищах для ФКР. Иногда добрые коллеги по оружию вместе со льдом привозят апельсины и лаймы для прохладительных напитков — «кубана рефреско», что совсем неплохо.
— Я скажу так, — полушепотом заметил «жуковец», — мы тут спим и видим, чтобы Хрущев свои ракеты забрал с острова обратно в Союз. Все эти военные хитрости, со льдом и прочим, изрядно надоели. Скорей бы треклятый кризис закончился.
Разговор перешел на обсуждение вероятности американского вторжения.
— Не будет этого! Американцы не дураки! Они прекрасно понимают, что последует ответный удар. Чудовищная ошибка в период выборов! Народ им не простит военного положения в стране!
Вообще, всего за неделю американцы уже выдохлись. Их военный штаб лихорадит, генералы хотят воевать, но война — это самоубийство, они это чувствуют и, в общем, запутались в собственных действиях. Все хотят развязки. Хрущев тоже выдохся вместе со своим Политбюро, вот только идти на попятную ему не хочется. Кто выдохнется в этом противостоянии последним — тот и выиграет. Единственно, кто еще в боевом духе, так это Фидель и кубинцы. Они подбили низко летящий американский истребитель и устроили на улицах настоящую овацию в честь этого, с флагами и революционными песнями.
Вечер обещал быть теплым и влажным, как русская баня. За скалистыми холмами с известняковым подножием, среди соломенных равнин и зеленых оазисов, в тишине змеиных степей и в бурлящих лягушачьих болотцах — везде почувствовалось приближение душной тропической ночи. В воздухе замелькали пушистые, одетые в меховые тужурки, серые бабочки с шоколадными брызгами на крыльях. По свежевыкрашенному подоконнику полз выпуклый жук цвета обожженной глины, гладкий, как морской камень. Возле противопожарного щита виднелась желтая горка песка, пара мешков с цементом, валик для покраски, резко пахнущий растворителем, и блестящее оцинкованное ведро. Металлическая дверь, ведущая в хранилище, покрылась изнутри каплями конденсата. От стены шел запах известки.
— Как вспомню разгрузку этих боеголовок, страшно становится. «Александровск» пригнали из-за блокады в порт Ла-Изабелла. А там ни кранов портовых, ни тралов, вообще ничего! Ящички с оружием несли на голых руках! В кромешной темноте. А если б уронили один такой ящичек? Все взлетели бы к чертовой матери!
Веселый и шустрый нрав офицера из «Жуковки» резко контрастировал с его пессимистичной усталостью.
— Нам тоже пора готовиться к дежурству, — скромно заметил ракетчик. — У нас объект, не хухры-мухры! Держим под прицелом Гуантанамо!
Военно-морская база, Гуантанамо. Арендованная США после испаноамериканской войны 1898 года военно-морская база в заливе Гуантанамо (Куба), в 15 кмот одноименного города. На базе расположена одноименная тюрьма. База Гуантанамо арендуется у Кубы на договорных началах с 1903 года, когда в Конституцию Кубы в качестве приложения был включен текст поправки Платта к проекту Закона Соединенных Штатов о бюджете армии. Нынешний статус базы регламентируется договором от 1934 года, заключенным после ряда государственных переворотов на Кубе в начале 1930-х годов. Сам же договор является «бессрочным» и может быть расторгнут «только по обоюдному согласию сторон». После победы революции 1959 года кубинское государство попыталось (без особого успеха) расторгнуть договор аренды и добиться эвакуации базы.
Общая площадь военно-морской базы США — Гуантанамо составляет 117 квадратных километров, это прямоугольник 9x13 км на суше и 37 квадратных км водной поверхности залива Гуантанамо. Гавань военноморской базы Гуантанамо вмещает до 50 крупных кораблей. На суше находится свыше 1500 служебных и жилых объектов, механизированный порт, судоремонтные мастерские, имеется плавающий док, склады продовольствия, боеприпасов, горюче-смазочных материалов. Здесь постоянно находятся около 10 тысяч человек американского военного персонала.
В казарме неожиданно раздался грохот, похожий, как если бы ворочали пудовые металлические бидоны. Из-за решетчатого окна нервно прорывалась какая-то шипящая и свистящая радиостанция, диктор скороговоркой что-то сообщал на испанском языке, судя по революционному гимну, последовавшему за новостями, они были также воинственно-героическими. Дежурный в военной форме сообщил, что перед погрузкой ракетных боеприпасов товарищей по оружию приглашают наскоро отужинать. Как говорится, война войной, а обед и ужин — по расписанию. Офицерской столовой оказалось просторное и светлое помещение с двумя рядами длинных фанерных столов на железных ножках. Простенькая клеенка с мелкими цветочками заменяла скатерть, на ней стояли фаянсовые солонки. Металлические салфетницы в форме карнавальных вееров были наполнены простой серой бумагой, заменяющей салфетки. Стеклянная дверь с кухни открылась, темнолицый офицер внес на металлическом подносе кувшины с водой. Вода плескалась при каждом его шаге, и лед, плавающий в кувшине, шуршал, как морские льдины, чешущиеся о борт корабля, открывающего навигацию.
Затем принесли бананы, зажаренные до золотисто-коричневой корочки и уже успевшие остыть, и, прямо на противне, — квадратные кусочки омлета-запеканки. Тарелки для личного состава оказались из дешевого фаянса, местами выщербленными от длительной и нещадной эксплуатации.
Разговор пошел на неожиданно мирные темы. Страх войны изматывает больше, чем сама война. Но с принципом руководства «лучше перебдеть, чем недобдеть» — ничего не поделаешь. Сходились, впрочем, на том, что наступающая ночь будет критической, переломной. Под звон алюминиевых ложек и вилок завязался разговор о кубинских традициях. Многие сетовали, что, мол, находимся на экзотическом острове, а толком ничего не видели, за пределы части выход запрещен, приходится составлять впечатление о Кубе по рассказам самих же кубинцев.
Кубинцы, постоянно живущие в ожидании военной угрозы, — миролюбивые люди. Они счастливы быть простыми ремесленниками и выбирают профессию по своим интересам, а не по принципу высокого заработка, каждый кубинец себя чувствует «аграрием»-пахарем, для которого любимая работа — бескрайнее поле. В американских небоскребах с зеркальными окнами их мучило бы удушье. Здесь, на Кубе, люди дышат вольным морским ветром, кто хотя бы однажды ощутил дыхание морских просторов, тому не забыть этот вкус. Кубинцы, едва ли не круглосуточно носящие военную форму, отнюдь не из тех, кто нуждается в постоянном адреналине опасности, но возможность в жизни быть самими собой для них — бесценна, и они готовы это право защищать с оружием в руках. Революция дала им право на искренность в чувствах, возможность творить добро, не думая о том, что ты получишь взамен. Непозволительная роскошь для американца! Кубинцы удивительно дружны в своем маленьком омываемом волнами Атлантики доме.