Фидель был убежден, что американцы готовят вторжение, что им для этого сгодится любой повод. Вторжения ждали именно сейчас, утром в субботу, 27 октября, а в этом контексте полет американского У-2 приобретал зловещий смысл.
В кабинете главнокомандующего русскими войсками на Кубе Иссы Плиева (он же Иван Павлов) зазвонил телефон. До Плиева безуспешно пытались дозвониться заместитель командующего по ГСВК по ПВО и куратор боевой авиации, генерал-лейтенант Степан Гречко и заместитель командира по боевой подготовке генерал-майор Леонид Гарбуз. Им уже успели доложить, что на радарах зафиксирован У-2, идущий в направлении Кубы. Русский боевой штаб был взбудоражен. Ничто не может так внезапно все перевернуть в ходе привычных мыслей, как резкий звонок телефона! Однако телефон в кабинете Плиева продолжал резко и назойливо трезвонить, а хозяин кабинета все никак не снимал трубку. Наконец трубку телефонного аппарата, скользкую и блестящую, словно лакированную, снял подошедший к аппарату помощник Плиева. Самого главнокомандующего не было на месте. По словам помощника, «Исса Александрович Плиев отправился на встречу с Фиделем». Бывают же такие «сюрпризы»!
Между тем пилот Рудольф Андерсон, выполняя приказ ВМФ США, развернул штурвал, направляя самолет в сторону Байеса. Машина, поскрипывая фюзеляжем, подчинилась его рукам в кожаных перчатках. Под крылом мелькали зеленые верхушки пальм и, словно отколовшиеся от зелено-бурой ленты плантаций, маленькие хижины под тростниковыми крышами. Тучи, пролившие над Кубой этим утром сильнейший тропический ливень, полностью рассеялись. Андерсон бросил мельком взгляд на хронометр. Оставалось совсем немного: пролет над Байесом, разворот на Флориду и короткий перелет над заливом к военной базе.
На лестнице штаб-квартиры советского командования загромыхали тяжелые сапоги. Заместитель командующего ПВО генерал-лейтенант Степан Наумович Гречко энергично распахнул дверь. А вскоре сюда прибыл и генерал Леонид Стефанович Гарбуз. В маленькой комнатке, простенько отделанной местным деревом, красовался цветной портрет легендарного кубинского политического деятеля и дипломата Хосе Марти. Чуть в стороне от него виднелся шелковый однозвездный кубинский флаг. Финиковая пальма в углу агрессивно взъерошила на ветру от кондиционера остроконечные темно-зеленые листья. Генералу Гречко было уже известно, что в воздушное пространство Кубы вторгся самолет-шпион и радисты 27-й дивизии ПВО под руководством полковника Георгия Воронкова «вели» этот самолет на радарах.
Генерал-майор Леонид Стефанович Гарбуз стоял возле черного и блестящего телефонного аппарата, безуспешно пытаясь дозвониться до
Плиева. Его осанка выдавала полную концентрацию внимания и мыслей. Напряженный лоб, покрывшийся каплями соленого пота, прорезали морщины.
— Плиев не отвечает, — раздраженно бросил Леонид Гарбуз и швырнул трубку на рычаг. — Нет на месте. Говорят, что он у Фиделя. Черт побери, нашел время для встречи!
— Не вовремя! — кивнул Гречко. — А что-то надо делать. Кубинцы требуют открыть огонь по самолету.
— Их можно понять, — кивнул Гарбуз. — Американцы устроили блокаду, сейчас готовят себе плацдарм для вторжения, открыто собирают информацию, а мы этому не препятствуем.
— Надо что-то делать, — повторил машинально Гречко. — Фидель вчера объявил по телевидению, что все американские самолеты, пролетающие над территорией Кубы, будут уничтожаться средствами противовоздушной обороны. Он поставил и Плиева об этом в известность.
— Значит, у нас есть моральное право поразить эту цель, — заметил Гарбуз. — Вот только приказ, отдавайте, уж пожалуйста, вы. Авиация — это ваша сфера.
Несколько секунд Гречко нервно размышлял, сдвинув брови к переносице. Его пальцы скользили по остро заточенному карандашу, слышно было шуршание пальмовых листьев под кондиционером да еще как настенные часы щелкают стрелками. В это время из радиотехнического центра пришла срочная информация о том, что самолет-разведчик, который советские военные уже давно «вели» на своих радарах, резко изменил направление полета и взял курс на северо-запад, где стояли русские ракеты. Плиев по-прежнему не брал трубку. Гречко колебался, несколько дней назад Плиев запретил военным проявлять инициативу, объявив, что разрешение об открытии огня на поражение решение будет принимать он самолично.
Однако самолет приближался к советской ракетной базе, и было очевидно, что уже сейчас У-2 ведет аэрофотосъемку крайне важного для ЦРУ объекта.
Тогда Гречко спросил мнение первого заместителя главнокомандующего Павла Данкевича и начальника штаба группы войск генерал-лейтенанта Павла Акидинова, что же с этим делать, добавив, что решение принимать им, а отвечать головой придется ему, поскольку авиация — его прерогатива. И сбивать самолет без отмашки руководства в лице Плиева страшно, и упускать — не следует. А вдруг упустим — будет разнос? А может, наоборот, собьем — будет разнос? Что делать-то?
— Мы за то, чтобы поразить эту цель, — ответили генералы Данкевич и Акидинов.
— В районе Банеса, куда летит этот самолет, стоят наши ракетные установки, — добавил генерал Леонид Гарбуз. — По этим базам благодаря новым снимкам и будет нанесен бомбовый удар! Я поддерживаю мнение товарищей и считаю, что воздушную цель надо поразить.
— Что ж, будем стрелять, — с тягостным вздохом произнес Степан Наумович Гречко. — Кто там работает, на «Десне» в районе этого треклятого Банеса? Будем сейчас им звонить…
Утро для военного дивизиона, обслуживающего систему противовоздушной обороны «Десна» в районе Банеса, началось с сильнейшего тропического ливня. Дежурство на тот момент несли в режиме радиомолчания. В 600 километрах от Гаваны в городе Камагуэй на дежурство в девять утра 27 октября заступил майор Николай Серовой. Вечером с ним беседовал начальник дивизии Георгий Воронков, в частности сказавший: «Получена шифровка. Завтра утром начинается война. Американцы готовят на рассвете вторжение».
Началась мобилизация. Были включены все средства ПВО, вся система радиолокации и разведки в ночь с 26 на 27 октября была запущена на полную мощность. Ночь оказалась тяжелой, бессонной. Авианалета и вторжения ждали с минуты на минуту. Наступил рассвет, но обещанная война не началась, никаких воздушных целей не наблюдалось. Однако нервы у всех были на пределе.
Над островом поднялось солнце, ночная роса высохла. Командир дивизии вместе с офицерами поехали завтракать в штаб, который находился в городе. Но система ПВО продолжала работать «на всю катушку», так что американский самолет-разведчик был зафиксирован «издалека» и сразу несколькими радарами. Мгновенно в нескольких военных частях была объявлена боевая тревога. В 27-й ракетной дивизии поднялся переполох. После бессонной ночи некоторые решили, что это и есть обещанное нападение. Но и те, кто видел в этом самолете всего лишь миссию аэрофотосъемки, призывали его сбить, поскольку самолет-шпион собирал критически важную информацию о советских ракетных базах.
В начале девятого утра руководитель радиотехнических войск полковник Иван Алешин на радиолокационном планшете начал отмечать траекторию движения воздушной цели, которая уже приблизилась к кубинской территории и шла в направлении Сантьяго-де-Куба. Специфика полета (высота, скорость и траектория) позволяли делать вывод о том, что это американский самолет-разведчик У-2, охотящийся за информацией о базах советских ракет.
Позвонили «главному по авиации» генералу Степану Гречко. Несколько минут шли дебаты между Гречко и руководством советским противовоздушным дивизионом в районе Камагуэй — Банеса. Генерал Гречко боялся взять на себя ответственность и все время повторял, что звонит Плиеву, но никак не может дозвониться. А тем временем американский самолет уже летел над Сантьяго-де-Куба, где стоял советский дивизион под командованием полковника Ржевского. Генерал Гречко все еще мучился правилами субординации и не хотел принимать решения.
А тем временем звонил телефон в штабе ракетных войск. Трубку снял командир 27-й дивизии полковник Георгий Воронков.
— Над Кубой идет высотный самолет-разведчик типа «Локхид У-2». В данный момент он фотографирует группы советских войск и советские ракетные базы. Командиры настаивают на открытии огня по нему, считая утечку такой информации недопустимой. Со стороны Гречко решения нет, он уже около получаса не может принять решение, дозванивается до Плиева, но того нет на месте. Но надо срочно действовать.
После недолгих раздумий, взвесив «за» и «против», полковник Георгий Воронков, командующий 27-й дивизией, отдал приказ на поражение высотной цели.
— Открывайте огонь на поражение, а я немедленно выезжаю к вам в район цели, — добавил полковник Георгий Воронков.
Майор Иван Греченов, командующий ракетным подразделением 27-й дивизии, как раз раздумывал над недавно полученной шифрограммой «ожидается американское вторжение». И тут ему принесли новую информацию: на высоте около 21 километра движется американский самолет-шпион, цель номер 33. Командир радиотехнической батареи Василий Горчаков и офицер наведения Александр Ряпенко отрапортовали:
— Цель взята на ручное сопровождение. Командир зенитно-ракетного комплекса «Десна» Иван Греченов бросился связываться с руководством: будем стрелять?
— Цель перешла в режим автоматического сопровождения, — вскоре доложили ему боевые товарищи. А телефон высшего руководства все молчал.
— Что будем делать, стрелять? — спросил офицер Василий Горчаков, сидящий за пультом управления «Десной». — На позывные «свой-чужой» цель не реагирует.
— Мы медлим, а цель уходит! — возмущенно заметил офицер наведения Александр Ряпенко, наблюдающий за самолетом на экране. — Он скоро уйдет от нас!
И тут в штабе ракетчиков работающих на «Десне» раздался звонок.
— Говорит командир 27-й дивизии полковник Георгий Воронков. Приказываю поразить воздушную цель.
— Нет пока команды на поражение! Руководство молчит! — раздраженно сказал командир комплекса «Десна» майор Иван Греченов. — Мне нужна отмашка от Гречко или Плиева.