Алик отнесся к исчезновению Секача с плохо скрываемой радостью, а Лариса Колбина, наоборот, загрустила. Из чего Александр Андреевич вполне резонно заключил, что Месхиев мочилу генеральского все же побаивался и что шансов получить долю от сделки у «генеральши» все меньше и меньше.
Когда приехали в Ганновер, Месхиев прямо с вокзала позвонил Борису Лазкину, коротко изложил ситуацию. О том, что за ними слежка, не сказал. Такой уговор они заключили с Лисом — об этом не говорить, постараться уладить все своими силами. А потом, когда груз будет сдан и деньги получены, можно будет и поделиться своими маленькими неприятностями. Судя по всему, подвязки, связи, значит, у Бориса хорошие, пусть науськает на вымогателей и убийц какую-нибудь крутую спецслужбу. Алик вдохновенно рассуждал об этом, а Лисовский усердно кивал, соглашался, нет-нет да и дотрагиваясь кончиками пальцев до нагрудного кармана рубашки, где, завернутый в три целлофановых пакетика, лежал до лучших времен чек японского банка «Сумитомо».
Переговорив с Лазкиным, Алик передал своим спутникам следующее распоряжение: добираться до спортивного аэродрома в пригороде. Там их будет ждать двухмоторный спортивный самолет «сессна», который доставит их прямо до резиденции покупателя.
Лисовский убедился, что его новые, более выгодные партнеры не оставляют своим вниманием благоприобретенного сообщника. И когда Алик спросил, есть ли «хвост», Александр Андреевич ответил утвердительно.
— Так что будем делать? Как договаривались? От самолета будешь пылить?
— Так лучше всего, — сказал Лис.
— Тогда дай им знать.
Лисовский послушно кивнул и пошел в сторону туалетов.
Алик успел заметить, что какой-то тип через несколько секунд после Лиса тоже прошествовал в том же направлении. Рыбка клюнула!
Когда Лисовский вернулся, они поймали такси и поехали к месту своего назначения.
Лариса Колбина угрюмо спросила:
— Небось опять мне платить?
— А как ты думала, красавица? Когда будем трудовой вклад каждого оценивать, это тебе зачтется!
Несмотря на раннюю весну, спортивный аэродром уже зеленел под сумрачным небом свежо и ярко, как площадка для гольфа. Немногочисленные строения: пара ангаров, административный корпус, кафе, автостоянка и склад топлива были компактными и выкрашенными в яркие цвета, прямо игрушки для взрослых. Таковыми, в сущности, они и были. У края летного поля стояли в ряд несколько пестрых, как гигантские стрекозы, самолетов.
Получив расчет с минимумом чаевых, таксист буркнул под нос нечто похожее на «…швайн!» и укатил. Слегка растерянные трое странников сгрудились возле кафе.
К ним подошел высокий крепкий мужчина в комбинезоне.
— Господа из Москвы? — спросил он, дежурно улыбнувшись.
— Да, — ответил Алик.
— Направляетесь к господину Лазкину?
— Да.
Немец улыбнулся чуть радушнее.
— Я пилот Курт. Пройдемте со мной.
Самолетик оказался совсем небольшим и производил впечатление весьма хрупкой конструкции, хотя, как оказалось, мог взять на борт до десяти пассажиров и тонны полторы груза.
Стали грузиться. Курт залез в кабину и проверял работу всех систем. И тут началась инсценировка.
Внезапно из-за ангаров на летное поле, ревя форсированным двигателем, вырвалась длинная черная легковая автомашина и остановилась метрах в ста пятидесяти от «сессны». Из нее выскочили трое мужчин с короткоствольными автоматами в руках.
В этот момент собравшийся было поднять ногу на ступеньку лесенки Лисовский оглянулся, спрыгнул вниз вместе со своим объемистым кейсом и неровно, иногда спотыкаясь, побежал через поле к машине.
Курт уже завел моторы, потом, увидев происходящее, крикнул пассажирам:
— Что случилось?!
— Аллес гут! Форвертс!.. — крикнул в ответ Алик.
Пилот пожал плечами, кивнул и начал выруливать на взлетную полосу…
Взрыв произошел на десятой минуте полета на высоте пять тысяч метров. Сначала громкий хлопок внутри пассажирского салона «сессны», затем взорвались топливные баки — и с клубком оранжевого пламени самолет полетел камнем к земле, теряя на лету крылья, хвост и то, что минуту назад было пассажирами и пилотом.
Смуглый, поджарый, крепкий, как мореный дуб, немец смотрел в окно. Грузный и невысокий Борис Лазкин, шумно отдуваясь, тянул пиво, и на лице его появилась невообразимая гримаса, означающая, с одной стороны, удовольствие, с которым Борис «купал» свои толстые губы в бокале, а с другой — отчаяние, которым герр Лазкин пришел поделиться с герром Шиллером.
— Так вы считаете, Борис, все пропало? — негромко спросил немец.
— С этой партией груза да!
— У вас есть люди, которые привезут нам следующую?
— Пока нет.
— Борис, откуда вы узнали о катастрофе?
— Из газет.
— Что думаете по этому поводу?
— Явная бомба.
— Кто подложил.
— Те самые, которые Тузика убили.
— Логично. Но каким образом бомба оказалась в самолете?
— Прикрепили к борту, пока Курт ходил туда-сюда.
— Слушайте внимательно, Борис, у меня более полная и более интересная информация. Полиция занимается катастрофой больше суток, и есть уже некоторые выводы. Взрыв произошел внутри салона, понимаете? К этому часу обнаружены останки трех человек, двоих мужчин и одной женщины.
— Лариса… — выдохнул Борис.
— Да. Идентифицированы на сто процентов двое — Колбина и наш Курт. Разброс частей самолета и трупов сравнительно небольшой, что позволяет предполагать: если бы в самолете еще были люди, их тела были бы найдены. И самое главное: найдена металлическая емкость, которая вполне могла быть кассетой с плутонием. Но во всем радиусе падения обломков не выявлено ни малейшего следа радиации больше естественного фона.
— Что?
— Да-да, Борис, в самолете плутония не было. А это значит, что кто-то из наших друзей ведет нечестную игру. Как вы думаете — кто?
Лазкин слишком энергично, расплескивая пиво, пожал плечами.
— Кстати, вы сделали то, что я просил?
— Что вы просили?
— Антропометрические характеристики на тех, кто должен был к нам прибыть: господин Лисовский, господин Месхиев и господин Бобров, так?
— Так, — кивнул Лазкин, — все сделано. На Лисовского и Месхиева есть даже фотографии.
— Из этих троих двое работают против нас. Надеюсь, вы понимаете, чем нам это грозит?
— Конечно!
— Так вот, Борис, оставьте на время пиво, пойдите к себе, напрягите свои мозги и попробуйте предложить мне свой вариант действий. И не отлынивайте! У меня чувство, что над нами скоро начнут сгущаться тучи. Но не забывайте, что первая молния при любом раскладе достанется вам!..
С помощью заместителя генерального прокурора по следствию и старинного друга Кости Меркулова Александр Борисович Турецкий смог поднять на ноги весь отдел по взаимодействию с полицией других стран Главного управления по организованной преступности МВД РФ. Сам начальник отдела, потратив день, связал Турецкого с заместителем начальника криминальной полиции Клаусом фон Дицем, который по телефону произвел впечатление простого и смешливого человека.
— Так что вы хотите, Александр? — спросил он на приличном русском языке.
Турецкий не преминул отпустить по этому поводу комплимент.
Клаус коротко хохотнул.
— За что надо говорить «спасибо» вашим клиентам, они здесь очень… как это сказать? Их очень много, да!
— Меня пока интересует один…
— Кто?
— Заранее предупреждаю, Клаус, по вашим учетным данным он не проходит. Границу пересек впервые…
— Когда?
— Два дня… нет, уже три дня.
— Легально?
— А как иначе? — удивился Турецкий.
— О Александр! Из Польши к нам… Есть даже цена за перевод.
— Неужели?
— Да. Халатность, так? Халатность есть расплата за спокойную жизнь.
— Слушай фамилию, Клаус: Бобров.
— Боброфф, — послушно повторил Диц.
— Имя Геннадий.
— Есть, записано, — сказал Диц. — Что надо с ним сделать?
— Задержать под любым предлогом. И держать, пока я не приеду.
— Может быть, будет проще, когда приедут твои ребята и возьмут его сами? — осторожно спросил Диц. — А мы будем помогать.
— Клаус, если бы речь шла об обычном преступнике, без вопросов. Во-первых, он очень опасен, во-вторых, сейчас я фототелеграфом перешлю его фотографию, а потом спрашивай что хочешь, ладно?
— Гут, — коротко ответил фон Диц.
Паузу Александр Борисович заполнял бездумным катанием карандашей по столу. Как будто все идет более-менее нормально, если не считать злостного нарушителя дисциплины Майера. Имена и приметы убийц Тузика и Колбина известны, это уже полдела. Олег Величко занимается сейчас с теми сектантами-мордоворотами, которых взяли в ночном клубе. Они так или иначе рано или поздно скажут, что передали сообщнику Лисовского Секачу. Хотя, если вспомнить, за чем они охотятся так настойчиво, догадаться нетрудно. Но если они передали Марку похищенный на заводе плутоний, почему он потащился с ним через границу? Может быть, у него не было возможности отделаться от сообщников поневоле? Вообще-то мог просто дать знать: груз у меня. И мы не выпустили бы их всех из аэропорта ни под каким видом. Или он хочет пройти преступную цепочку и выйти на покупателя? Дело хорошее, но толку? Коли это немец, нам его все равно не достать.
Отправляя Дицу фотоизображение Марка, Александр Борисович пометил в уголке карточки настоящую фамилию и должность капитана угрозыска. На тот случай, чтоб ненароком не пристрелили в пылу охоты. Крутые русские уже порядком надоели немцам, их можно понять — своих забот хватает.
Телефон зазвонил через час.
— Говорит фон Диц.
— Внимательно слушаю.
— Это очень хорошо, что внимательно. Тот господин, который вас интересует, прибыл в Берлин. С ним еще двое мужчин. Лисовски и… э-э… Мес-хи-еф. С Кавказа?
— Да-да!
— Их встречала дама. Потом половина дня, ночь, день, ночь — гостиница «Бергхаус». Четыре человека. Вчера выехали на поезде в Ганновер. Там на спортивном аэродроме был самолет. Самолет… Александр, была катастрофа.