— Вот здесь Генерал ушел в чащу; но с ним перед тем что-то случилось: он волочил задние ноги по земле.
Обрубив охотничьим ножом нижние, ветви хвощей, Макшеев пополз, согнувшись, в чащу, все время призывая свистом собаку и останавливаясь в ожидании ответа. Наконец послышался слабый визг и немного спустя из-под нависших ветвей выполз Генерал, но в ужасном виде. Все тело его вздулось, а задняя половина бессильно волочилась по земле.
— Что с тобой, Генерал, бедная собачка? — говорил Макшеев, поглаживая голову животного, которое с приветливым визгом лизало его руки. Инженер ползком вылез на зал из темной чащи, а вслед за ним выползла и собака, вызвавшая своим жалким видом общее сочувствие.
— Похитители переломили ей позвоночник? — предположил Папочкин.
— Не думаю! — возразил Громеко, осматривая собаку. — Конечно нет, — продолжил он, — скорее всего они ранили Генерала отравленными стрелами. На спине у него несколько маленьких ранок с запекшейся уже кровью, а позвоночник цел.
— При чем тут стрелы? — удивился Макшеев. — Ведь похитители были насекомые!
— Я и забыл! В таком случае они ужалили или укусили собаку ядовитыми челюстями или жалом.
— Что же нам делать с Генералом? Можно его вылечить?
— Я думаю можно. Если бы яд был смертельный, собака уже издохла бы. К несчастью наша аптечка похищена с остальным имуществом. Придется попробовать холодные компрессы.
Макшеев взял Генерала, жалобно визжавшего, на руки и понес к берегу моря. Громеко начал поливать его тело водой. Собака сначала порывалась вырваться и визжала, но вскоре холод обнаружил свое действие, и она затихла. Тогда ее положили задней половиной тела в воду.
Пока ботаник возился с Генералом, остальные вытащили из чащи обе лодки и весла, спустили их на воду и сложили в них оставшееся имущество, бывшее во время злополучной экскурсии с собой. Затем двое сходили опять к озеру в скалах, чтобы пополнить запас пресной воды, а остальные в это время поджарили запас мяса игуанодона, чтобы не останавливать преследование похитителей из-за приготовления пищи.
За час времени, понадобившийся на все сборы, опухоль у Генерала заметно уменьшилась, и он начал подниматься на ноги. Решено было взять его в лодку, двоим ехать в лодках с имуществом вдоль берега, а двоим итти по следам похитителей, пока они держатся берега. Таким образом лодочники могли в случае надобности подать помощь пешеходам или взять последних в лодки, а пешеходы могли остановить лодочников, как только следы отклонятся в глубь страны.
По следам похитителей
Макшеев и Громеко пошли пешком, Каштанов и Папочкин отправились в лодках, не отставая от пешеходов, но и не опережая их. К счастью погода была тихая, и море чуть плескалось на пляже. Макшеев шел впереди по следам похитителей, по временам останавливаясь и обмениваясь замечаниями с ботаником. В одном месте например были видны отпечатки многих похищенных вещей, которые похитители сложили на землю, очевидно при отдыхе; в другом оказались ясные отпечатки плота, при виде, которых Макшеев воскликнул:
— Загадка с плотом также разъяснилась: похитители унесли и его на себе.
— На какого беса? — спросил Громеко.
— А на какого беса им понадобились наша палатка, постель и прочие вещи? Ведь они унесли даже образчики золотой и железной руды, которые мы с Петром Ивановичем вчера набрали.
— Просто непостижимо, что это за звери! Можно подумать — разумные существа. Я не удивлюсь, если они раскинут палатку, будут спать на наших постелях и есть из нашей посуды.
— Все может быть в этой чудесной стране минувших геологических периодов. Не могли разве некоторые насекомые в юрские времена подняться до высокой степени развития и проявить особые способности.
— Да ведь и в современном периоде есть насекомые, живущие колониями по известным законам, например пчелы или муравьи.
— Постойте, вы мне подали мысль! Уж не муравьи ли утащили наше имущество?
— А почему не пчелы или осы?
— Если судить по нравам муравьев наружной поверхности нашей планеты, то им более подходит роль похитителей. Ведь муравьи тащат в свой муравейник всякую дрянь, даже совершенно им не нужную, и обладают громадной силой, сравнительно со своей величиной.
— Да, пчелы гораздо слабее и собирают в улей только мед и воск, а осы тащут съестное. Кроме того и те и другие крылаты, а наши грабители невидимому бескрылы.
— Я тоже так думаю, хотя и крылатые насекомые могли тащить по земле такие предметы, которые слишком тяжелы для переноса по воздуху.
— В общем мы кажется на правильном пути: первое подозрение — на муравьев, второе — на ос, третье — на пчел.
— И те, и другие, и третьи принадлежат к насекомым, кусающимся или жалящим и вводящим в рану яд. Я думаю, что они и ужалили Генерала, когда он защищал от них палатку.
— Верно! Укусы этих насекомых сопровождаются опухолью и сильной болью, а если принять во внимание их величину, то можно допустить и временный паралич под действием яда.
Так, обмениваясь соображениями насчет природы похитителей, наши путешественники прошагали часа два и за это время сильно устали, так как песок пляжа был довольно рыхлый и трудный для ходьбы.
— Ну, я больше не могу! — сказал наконец Громеко, останавливаясь и вытирая пот, катившийся градам по лицу. — Сегодня ужасно душно и ни ветерка.
— Зато море спокойно, и наши товарищи не отстают от нас.
— Не перемениться ли нам с ними? Мы устали работать нижними конечностями, а они — верхними.
— Сумеют ли они итти по следам похитителей? Впрочем, попробуем.
Макшеев окликнул плывших в лодках. Когда они причалили, он показал Каштанову и Папочкину следы насекомых и некоторое время шел с ними, наблюдая, как они будут разбираться в этих следах. Потом он и ботаник забрались в лодку, с удовольствием протянули ноги и взялись за весла.
Местность сохраняла все тот же характер. Вдоль берега моря тянулся песчано-галечный пляж, шириной в сотню-другую шагов, заливаемый очевидно волнами во время сильных бурь. Его окаймляла сплошная стена хвощей и папоротников, в которой только изредка показывалась узкая брешь — сухое русло, подобное осмотренному накануне. На песке под лучами солнца грелись игуанодоны, убегавшие в лес при приближении людей и лодок. На море по временам появлялись плезиозавры и плавали, грациозно изогнув шеи, словно огромные черные лебеди. Над лесом нередко пролетали летучие ящеры, высматривавшие, нет ли поживы на берегу моря. Они представляли собою необычайное, фантастическое зрелище.
Часа через два после того как Макшеев и Громеко забрались в лодки, впереди показались красноватые холмы, доходившие до берега моря и прерывавшие стену леса. Здесь оказалось более глубокое и широкое сухое русло, уходившее в глубь страны, отделяя окраину леса от холмов, представлявших скопление мелкого красноватого песка.
Следы похитителей поворачивали вверх по руслу, и пешеходы крикнули плывшим в лодках, что нужно причаливать к берегу.
Убедившись, что похитители действительно свернули с морского берега в глубь страны, путешественники начали совещаться. Им приходилось теперь, бросив лодки, продолжать преследование пешком.
Но за целый день экскурсии, ходьбы, хлопот и волнений они сильно устали; кроме того Генерал был еще слишком слаб. Поэтому решили отдохнуть несколько часов на берегу моря, дававшего некоторую прохладу, на которую нельзя было рассчитывать вдали от воды в этот ужасно душный и знойный день.
Вытащив лодки на берег, быстро развели костер, поджарили мясо и сварили чай; Генералу сделали опять холодные компрессы.
Подкрепив свои силы, трое легли спать прямо на песке, а четвертый остался на карауле, так как нужно было принять меры предосторожности против нападения ящеров или таинственных насекомых.
Три часа прошли благополучно. Последнее дежурство досталось Каштанову. Он лежал на песке, почти у самого берега, размышляя о дальнейшей судьбе экспедиции, которая стала бы печальной в случае, если не удастся отбить свое имущество у похитителей, Мало-помалу под влиянием невыносимой духоты он начал дремать и вдруг проснулся от кошмара: ему приснилось, что на него навалился исполинский ящер и огромным липким языком лижет его лицо. В ужасе, со стоном, он раскрыл глаза и увидел прямо над собой морду Генерала, положившего одну лапу ему на грудь и жалобно визжавшего.
Верный пес не напрасно разбудил Каштанова. Подняв голову, последний увидел, что горизонт на севере совершенно потемнел: надвигалась тропическая гроза, уже испытанная путешественниками на реке Макшеева. Доносился беспрерывный грохот, и темная стена туч беспрестанно разрывалась яркими молниями.
Терять время было некогда, нужно было уходить дальше от берега моря, которое должно было разбушеваться не на шутку. Каштанов разбудил спящих. Решили бежать в холмы, потому что в лесу было не менее опасно, чем на берегу моря. Лодки потащили с собой, опасаясь, что волны смоют и унесут их.
Поднявшись на гребень первой гряды холмов, в которых Каштанов сразу признал морские дюны[27], путешественники увидели, что за ней открывалась глубокая долина, параллельная берегу моря и совершенно бесплодная, как и оба склона гряды. Везде виднелся тот же красноватый песок, который пылал под лучами Плутона, еще не скрытого грозовой тучей.
В этой долине путешественники решили переждать грозу. Перевернув лодки дном вверх, они укрылись под ними. Это была их единственная защита от ливня, так как непромокаемые плащи были похищены, как и остальная одежда.
Гроза не заставила себя долго ждать. Сине-багровый вал надвинулся уже на половину неба. Плутон скрылся, быстро темнело, и первые порывы ветра пронеслись над долиной, срывая с гребня дюн струйки песку. Дюны словно задымились, воздух наполнился горячим песком и сделался еще удушливее. Но вот налетел и ураган. Каштанову, выглянувшему из-под лодки, показалось, что вся первая гряда дюн поднялась в воздух и ринулась в долину. Песчинки сыпались целыми потоками на лодки. Лес хвощей, который был виден в широком устье долины, трепетал под напором бури, словно чаща тростника. Стройные стволы хвощей гнулись почти до земли, ветви извивались в воздухе, словно пряди зеленых волос; летели сорванные верхушки, сучья, стебли. Сумрак то и дело исчезал в ослепительных вспышках молний, после чего казался еще гуще. Гром гремел, не умолкая.