— Да, эти твари хуже сабельных тигров и хищных ящеров. Те и другие не доставили нам и сотой доли тех неприятностей и тревог, которые причинили муравьи, — согласился Макшеев.
Ночевали на пляже. Решили плыть еще один день дальше на запад, и если в этот день не удастся проникнуть на юг, то повернуть обратно.
Этот последний день принес желанную перемену. Берег моря вскоре начал сильнее уклоняться на юг, сохраняя тот же характер. Через несколько часов плавания стало видно, что зеленая стена леса скоро кончится и далее начнутся утесы.
— Опять та же столовая возвышенность, а на ее поверхности черная пустыня! — воскликнул Каштанов, изучавший в бинокль местность, лежащую впереди. В его голосе было слышно разочарование.
Но когда подплыли к концу леса, оказалось, что между ним и подножием столовой возвышенности расположен большой залив, в глубине которого открывалась зеленая долина; на заднем плане последней поднималась группа высоких остроконечных темных гор.
— Опять вулканы! Но на этот раз совсем недалеко от берега моря! — воскликнул Громеко.
Лодки направились к южному берегу залива в устье долины, где виднелась ровная площадка песчаного пляжа.
В долине протекал довольно большой ручей, окаймленный деревьями, кустами и лужайками. Палатку раскинули на пляже. На лужайках вдоль ручья видели жуков, стрекоз, мух, заметили следы игуанодона и летучих ящеров, но муравьев не нашли.
Поэтому после обеда направились к вулканам, но из предосторожности лодки, палатку и лишние вещи запрятали в чащу леса, подвесив некоторые из них даже на деревьях. Генерала взяли с собой.
Путь шел вверх по долине вблизи ручья. Рощи по его берегам не представляли непроходимой чащи и были пересечены тропинками игуанодонов.
В утесах обоих склонов Каштанов определил породы, встреченные гораздо севернее, именно на реке Макшеева, — оливиновые с вкраплениями никелевого железа. Но только здесь эти вкрапления часто превращались в большие гнезда диаметром от половины до одного метра, состоящие из сплошного металла.
— Ведь это же прекрасный материал для переработки в сталь! — воскликнул инженер, остановившись в изумлении и восторге перед высокой отвесной стеной, в которой большие и малые гнезда металла, тускло блестевшие под лучами солнца, были рассеяны в изобилии. Он смотрел на эту стену с таким же вожделением, с каким дети разглядывают сладкую булку, переполненную изюмом.
— Эх, какой колоссальный завод можно было бы основать тут! — сокрушался он.
Над зеленой долиной по временам проносились взад и вперед крупные птеродактили, высматривая добычу; очевидно где-нибудь по соседству на неприступных утесах было их гнездилище.
Нападать на людей они не решались, но когда Генерал слишком опережал путешественников или отставал от них, над ним появлялся ящер и кружился в воздухе в ожидании удобного момента для нападения. Громеко два раза стрелял по летучему хищнику и во второй раз подшиб его. Раненое животное осталось барахтаться на вершине большого папоротника.
Встретили стадо игуанодонов, которые отдыхали на лужайке у подножия скалы, но охоту на них отложили до обратного пути, чтобы не нагружаться мясом.
Через три часа спокойного хода достигли того места, где долина круто поворачивала на запад. Далее ее правый склон образовывался из откосов группы вулканов. Путь сделался труднее, приходилось то и дело пробираться по лаве, карабкаясь по ее черным глыбам.
На, маленькой лужайке, где было удобное место для ночлега и несколько сухих хвощей для костра, сложили принесенные с собой запасы и лишние вещи, чтобы налегке обследовать местность.
Между концами двух широких потоков лавы, спускавшихся с вулкана, лежало небольшое озеро в полсотню метров в диаметре, окаймленное группами небольших саговых пальм, хвощей и узкой полосой тростников. Ручеек вытекал из этого озера, пробиваясь по лаве нижнего потока. Поверхность озера была гладкая, как зеркало, и отражала в себе до мельчайших подробностей и зеленую раму, и черные потоки лавы, и мрачные обрывы столовой возвышенности.
— Вот чудесное местечко для отшельника, который захотел бы уйти навсегда от суеты мирской! — воскликнул Папочкин. — Он выстроил бы себе хижину под защитой черной стены и жил бы, предаваясь созерцанию ясного неба, вечного солнца и величественного вулкана, на берегу мирного озера в тени пальм.
— И в один прекрасный день погиб бы под градом камней или под потоком лавы, извергнутым этим коварным вулканом, — заметил Каштанов.
— Или еще раньше умер бы от голода, ибо, насколько могу судить, эти пальмы не дают съедобных плодов, а тростник не сладкий, — прибавил Громеко.
— И не видно никакой дичи! — сказал Макшеев.
— Но отшельник мог бы завести пашню, садик, огород. Вода есть, а на старой лаве отлично растет виноград и…
Зоолог не успел окончить свою фразу, потому что со стороны вулкана, главная вершина которого была скрыта ближайшими нагромождениями лавы, раздался гул, подобный грому, и через несколько минут вокруг путников упал дождь мелких черных лапилли (камешков).
— Вот вам! Его величество предупреждает, что он не даст отшельнику разводить виноград на старой лаве, — засмеялся Макшеев.
— Осмотрим озеро и вернемся назад к нашим вещам. Здесь менее безопасно, — предложил Каштанов.
Пока путники спускались по лаве к озеру, раскат повторился и опять посыпались лапилли.
— Вулкан сердится на незваных гостей! Он боится, что мы похитим сокровища из его кратера, как похитили серу из кратера Сатаны, прежде чем он успел проснуться.
— Назовем этот вулкан Ворчуном! — предложил Громеко.
Это название было принято сочувственно и занесено на карту, которую набрасывал Каштанов. Озеро получило название Отшельничьего, а ручей, вытекавший из него, имя Папочкина.
— Вот мы и увековечили ваши воздушные замки, — смеялся Макшеев, записывая эти имена.
Вода озера оказалось холодной и пресной, на вкус даже Напоминавшей сельтерскую, так как из нее при легком подогревании выделялись пузырьки углекислоты.
Обойдя озеро кругом и наткнувшись на удобное место, путники с удовольствием выкупались в его живительной воде и узнали, ныряя, что глубина его не превышает трех метров. Ни рыбы, ни водяных растений, ни насекомых в нем не было.
Так как было еще рано возвращаться на место стоянки, решили взобраться на столовую возвышенность. Это было не трудно, потому что верхний поток лавы упирался в обрыв возвышенности, и глыбы представляли нечто вроде гигантской лестницы, так что, карабкаясь с глыбы на глыбу, путники скоро очутились наверху.
На востоке у их ног, в глубокой яме лежало озеро, а за ним поднимались черные, изрытые склоны Ворчуна, над которым царила его крутобокая вершина. Из нее поднимался столб черного дыма, тянувшийся в спокойном воздухе на огромную высоту. На юг, запад и север расстилалась черная пустыня, совершенно такая же, как вокруг группы вулкана Сатаны. На севере она упиралась в синюю гладь моря, а в другие стороны уходила до горизонта.
— Ворчун гораздо выше Сатаны, и склоны его конуса круче, — заметил Каштанов.
— А начавшееся извержение помешает нам забраться на его вершину, — добавил Макшеев.
— Увидим завтра. Серы нам теперь не нужно, и мы можем повернуть назад в любой момент.
Спустившись обратно к озеру и проделав тот же путь через лавовые потоки, путники через час очутились на месте своей стоянки.
«Шалости» Ворчуна
Но Ворчун не дал им выспаться как следует. Через несколько часов они были разбужены ужасным грохотом и вскочили перепуганные.
— Неужели и этот вулкан выбрасывает палящие тучи? Смотрите, что там творится! — воскликнул Громеко.
Ворчун был окутан густыми черными тучами, которые спускались все ниже по склону и вместе с тем расползались во все стороны. Чувствовался заметный запах серы и хлора. Тучи клубились, освещались яркими молниями, а грохот, вырывавшийся из недр вулкана, сливался с раскатами грома.
— Нет, — заметил Каштанов. — палящей тучи нам бояться нечего. Это извержение носит другой характер, именно типа Везувия. Сейчас выбрасываются пепел и бомбы, а потом вероятно появится и лава.
— Наше восхождение конечно ухнуло.
— Понятно! Было бы безумно лезть на вулкан в такое время.
— Что же мы будем делать?
— Посидим еще здесь или продолжим прерванный сон, а затем пойдем назад к морю.
— Почему же не сейчас?
— Интересно наблюдать извержение так близко.
— А если на нас посыплются бомбочки?
— Едва ли; мы тут у самого подножия, и так далеко они не летают.
— А если лава, захватит нас?
— Лава течет медленно и от нее всегда можно уйти, даже пешком.
— Ну, тогда останемся и посмотрим работу Ворчуна. Но не мешает за это время позавтракать.
Разожгли костер, поставили чайник и за едой наблюдали за вулканом.
Он совершенно скрылся в тучах, и даже небо в зените было подернуто серой дымкой, сквозь которую Плутон казался красным диском без лучей, бросавшим зловещий, тусклый свет на мрачные окрестности просыпающегося вулкана.
Вскоре начал падать черный пепел, тонкий, как пудра, сперва отдельными частицами, потом все гуще и гуще, так что чай пришлось пить, закрывая кружки рукой, чтобы не наглотаться вулканической пыли. Постепенно почернели и трава, и тростник, и листья пальм, а вода в ручье стала похожей на чернила.
— Хорошо, что мы догадались набрать воды в нашу жестянку, — заметил Макшеев. — Иначе остались бы на целый день без воды. Но что это за шум?
Так как грохот вулкана ослабел, то в промежутке между раскатами грома можно было расслышать глухой шум, подобный реву морского прибоя, постепенно усиливавшийся. Путешественники переглядывались в недоумении.
— Уж не палящая ли туча? — с тревогой спросил Папочкин.
— Нужно бежать скорее наверх! — вскричал Каштанов. — По ручью несется вал воды или грязевой поток. Я и забыл о возможности этого. Берем пожитки — и на гору!