— Мы как-то встречались, — сказал я, — но я не думаю, чтобы вы меня помнили. Я друг Ричарда Термена.
На этот раз пауза была долгой — вероятно, она пыталась сообразить, может ли кто-нибудь знать о ее дружбе с Терменом. Потом, очевидно, решила, что может.
— Такая ужасная история, — сказала она. — Мы были потрясены.
— Наверное.
— И вы говорите, что вы его друг?
— Да. А кроме того, я был близким другом Арнольда Левека.
Снова пауза.
— Боюсь, такого я не знаю.
— Это еще одна ужасная история.
— Простите?
— Его нет в живых.
— Мне очень жаль, но я с этим человеком не была знакома. Если бы вы могли сказать, что вам нужно…
— По телефону? Вы уверены, что этого хотите?
— Моего мужа сейчас нет, — сказала она. — Если вы оставите свой телефон, он, вероятно, вам позвонит.
— У меня есть пленка, которую снял Левек, — сказал я. — Вы и в самом деле хотите, чтобы я рассказал вам по телефону, что на ней снято?
— Нет.
— Я хочу встретиться с вами. Только с вами, не с вашим мужем.
— Понимаю.
— Где-нибудь в общественном месте, но так, чтобы нас не могли подслушать.
— Минутку, — сказала она. Прошло не меньше минуты. Потом она сказала: — Вы знаете, где я живу? Конечно, знаете, ведь вы знаете даже номер телефона. А как вы его узнали? Он же не числится в справочнике, его не должны никому сообщать.
— Вероятно, мне его сказали по ошибке.
— Они не должны допускать таких ошибок. А, ну конечно, вы знаете его от Ричарда. Но…
— Что?
— Ничего. Адрес вы знаете. Здесь, прямо в нашем доме, есть коктейль-бар, там днем всегда пусто. Встретимся в нем через час.
— Отлично.
— Погодите минуту. А как я вас узнаю?
— Я вас сам узнаю, — сказал я. — Только маску наденьте. А блузку можете не надевать.
Коктейль-бар назывался «Адрианов вал». Адриан — это римский император, а вал, получивший его имя, — это каменная стена, которую он построил через весь север Англии, чтобы защитить тамошние римские поселения от варварских племен. Если название бара и имело какой-то смысл, я его не уловил. Интерьер, по-видимому, обошелся хозяину в крупную сумму, но это не бросалось в глаза. Там стояли красные кожаные банкетки и черные, отливающие перламутром столики, освещение было неярким и рассеянным, музыка — еле слышной.
Я пришел на пять минут раньше, уселся за столик и заказал себе минеральной воды. Она пришла на десять минут позже и остановилась в дверях, оглядывая зал. Я встал, чтобы она меня увидела, и она без колебаний подошла к моему столику.
— Надеюсь, вы не очень долго ждали, — сказала она. — Я Ольга Стетнер.
— Мэттью Скаддер.
Она протянула мне руку, и я пожал ее. Рука была гладкая, прохладная и сильная. «Железная рука в бархатной перчатке» — мелькнула у меня мысль. Длинные ногти были покрыты алым лаком в тон губной помаде.
В том фильме такого же цвета были кончики ее грудей.
Мы сели, и почти тут же у нашего столика появился официант. Назвав его по имени, она попросила бокал белого вина. Я заказал себе еще минеральной воды.
Никто из нас не произнес ни слова, пока он не поставил на столик напитки и не ушел. Потом она сказала:
— Я вас где-то видела.
— Я же говорил, что мы встречались.
— Где? — Она нахмурилась, потом сказала: — Ну, конечно. В спортзале. Внизу. Вы там что-то искали.
— Мужской туалет.
— Да, вы так и сказали.
Она поднесла бокал к губам и отхлебнула маленький глоток — скорее, чуть смочила язык. На ней была темная шелковая блузка и узорный шелковый шарфик, заколотый на шее булавкой с камнем, похожим на лазурит. Глаза у нее, кажется, тоже были голубые, но в полумраке бара цвет глаз различить трудно.
— Говорите, что вам надо, — сказала она.
— Пожалуй, лучше я сначала скажу, что у меня есть.
— Хорошо.
Я начал с того, что я бывший полицейский. Это ее как будто ничуть не удивило — должно быть, вид у меня такой. Я сказал, что познакомился с человеком по имени Арнольд Левек, когда его задержали во время облавы на Таймс-сквер. Он работал продавцом в книжной лавке для взрослых, сказал я, и мы арестовали его за хранение и сбыт порнографических изданий.
— Потом, — сказал я, — мне кое-что подвернулось, и я ушел из полиции. В прошлом году Левек разыскал меня — он узнал, что я теперь частный детектив. К тому времени я не видел Арни уже несколько лет, но он нимало не изменился. Правда, стал еще толще, но в остальном был все такой же.
— Я не знала этого человека.
— Как хотите. Мы встретились, и он начал что-то темнить. Рассказал мне историю о том, как снимал фильм в каком-то подвале — фильм любительский, но, чтобы снять его профессионально, Левека пригласили быть оператором. Лично я вряд ли смог бы возбудиться на глазах у такого противного типа, как Арни, но вам это, видимо, не помешало, да?
— Не знаю, о чем вы говорите.
При мне не было диктофона, но будь я даже весь опутан проводами, словно какой-нибудь звукооператор, это все равно ни к чему бы не привело. Она не собиралась ни в чем сознаваться. По глазам было видно, что она внимательно слушает, но она очень старалась не сказать лишнего.
— Арни был большой любитель темнить, — продолжал я. — Он сделал копию пленки и собирался продать ее за большие деньги, хотя, конечно, не сказал за сколько. В то же время он боялся, что покупатель вздумает его кинуть, и тут ему понадобился я. Он хотел, чтобы я стал для него прикрытием на такой случай — присмотрел, чтобы покупатель его не облапошил.
— И вам это удалось?
— Нет, тут Арни перехитрил сам себя, — сказал я. — Понимаете, ему нужно было прикрытие, но не нужен был партнер. Он хотел заграбастать все сам. А мне дал бы за работу, может быть, тысячу-другую. Поэтому во избежание неприятностей он ничего мне не сказал, но как-то забыл, что опасаться-то ему надо покупателя, и его зарезали в проулке поблизости от Двойки.
— Очень печально.
— Ну, бывает. Знаете, как говорят: в этом мире иногда человек человеку волк, а иногда наоборот. Как только я узнал, что произошло, то отправился к нему на квартиру, сунул управляющей значок под нос и посмотрел, что там осталось. На многое я не рассчитывал, потому что полицейские уже побывали в квартире, и думаю, что побывали там не первые, потому что, когда нашли труп Арни, при нем не было ключей. Так что мне не только не удалось лишить эту квартиру невинности, я был даже не вторым в очереди — прошу простить мне это сексуальное сравнение, миссис Стетнер.
Она пристально смотрела на меня.
— Дело в том, — продолжал я, — что у Арни была копия той пленки. Я это точно знал — он мне сам об этом сказал. Поэтому я забрал все кассеты, какие только нашел. Их было штук сорок — старые фильмы, вы часто видите их по телевизору и обычно тут же его выключаете. Арни был от них без ума. И вот что я сделал. Сел перед телевизором, подключил свой видик и просмотрел их все. Представьте себе, на одной из них было совсем не то, что написано на этикетке. Я прокручивал пленку, как и все остальные, и вдруг картинка пропала, а вместо нее появилась комната, и в ней мальчик, прикованный к металлической раме, — прямо как в испанской инквизиции. И еще какая-то красотка — в одних только кожаных штанах, перчатках и туфлях на высоких каблуках. Я вижу, сегодня на вас тоже кожаные штаны, но, наверно, другие — те были с разрезом в паху.
— Расскажите мне про этот фильм.
Я рассказал кое-что — достаточно, чтобы ей стало ясно: я его и в самом деле видел.
— Сюжет не слишком замысловатый, — сказал я. —Но финал крутой, и там еще был заключительный кадр — кровь, которая текла по полу и стекала через решетку. Тут Арни оказался на высоте, нужно отдать ему должное, а пол из черных и белых плиток был точь-в-точь такой же, как в подвале спортзала в Маспете. Правда, чертовски странное совпадение?
Она сложила губы трубочкой и выдохнула, словно беззвучно свистнув. В ее бокале еще оставалось вино, но она взяла мой, отхлебнула и поставила его на место. Этот жест получился у нее каким-то удивительно интимным.
— Вы, кажется, что-то говорили про Ричарда Термена, — сказала она.
— Да, в этом-то и все дело. Понимаете, я раздобыл пленку Арни, но что мне было с ней делать? Этот хитрый мерзавец так и не сказал мне, кто были те люди. У меня оказалась пленка, которая позарез нужна покупателям, да и я был очень заинтересован в том, чтобы оказать эту ценную услугу, но где прикажете их искать? Я стал разнюхивать там и сям, но из этого вряд ли что могло выйти — разве что я столкнулся бы на улице с человеком в резиновом комбинезоне и с членом наружу.
Я взял свой бокал с минеральной водой и повернул его так, чтобы отхлебнуть с той стороны, где ее губы коснулись стекла. Поцелуй через посредника — так это называется.
— Потом появляется Термен, — продолжал я. — У него убита жена, и неясно, имел он к этому какое-то отношение или нет, — общественное мнение на сей счет разделилось. Я повел его в одну забегаловку, и, поскольку он работал на телевидении, разговор зашел про Арни, который тоже работал в какой-то телекомпании еще до того, как я с ним познакомился. И как ни странно, тут всплыло ваше имя.
— Мое имя?
— Ваше и вашего мужа. Довольно редкие имена, их легко вспомнить даже после ночного бдения в баре. Термен выпил больше меня, но стал хитрить и говорить намеками. Я решил, что нам надо будет побеседовать еще, но на следующий день услышал, что он мертв. Говорили, что покончил с собой.
— Очень печально.
— И даже ужасно, как вы сказали по телефону. В тот самый день, когда он умер, я поехал в Маспет. Я собирался встретиться с ним на боксе, и он показал бы мне вашего мужа. Правда, Термен не появится, — видимо, в это время его уже не было в живых, — но я обошелся без его подсказки и узнал вашего мужа, потому что раньше уже видел вас обоих на экране. Потом спустился в подвал и посмотрел, какой там пол. Ту комнату, где вы снимали фильм, я не нашел, но, возможно, это одна из тех, что были заперты. А может, вы устроили там ремонт после тех съемок. — Я пожал плечами. — Это не