— Простите, господин, — тихо взмолился Ганс. — Меня напугало все, что произошло сегодня. А с кухни выпивку брать побоялся, вдруг там тоже отрава.
Барон молча достал с полки два маленьких кубка, наполнил оба и протянул один из них Гансу.
— Мог попросить, — укоризненно глядя на слугу, промолвил он. — Я бы не отказал.
— Стыдно стало. Больше так не буду, ваша милость.
— Пей первым.
Ганс кисло улыбнулся, понимая опасения своего господина, затем залпом осушил свой кубок. На глазах парня выступили слезы.
— Ох… Ну и крепкая же дрянь! — прохрипел он.
Барон выждал некоторое время и, убедившись, что Ганс не собирался отдавать богу душу, выпил сам и пошатнулся: настойка была настолько крепкой, что могла свалить с ног даже рунда. Альдор уже и забыл ее вкус.
— Полегчало? — отдышавшись, спросил он.
— Угу. Выжгла все, паскуда такая.
— Не уходи, скоро мне понадобишься, — барон сел за стол, зажег несколько толстых свечей, вытащил из кармана кольцо с печатью Волдхардов и принялся писать длинное письмо.
Просушив чернила, Альдор протянул запечатанный сургучом сверток Гансу:
— Бери самого быстрого коня и сегодня же отправляйся в Гивой. Доставь это Артанне нар Толл лично в руки. Настало время и ей исполнить обещание, данное отцу Грегора. Не возвращайся без «Сотни», Ганс. И, молю тебя, поторопись.
Миссолен.
Крохотная комнатушка в крыле для дворцовой прислуги освещалась лишь пламенем коптившей дешевой свечи. С пола несло сыростью. Леди Эльтиния грациозно устроилась на дубовой бочке, задравшаяся юбка обнажила парчовую туфлю, украшенную камнями и кружевами. Нелепый контраст роскошного одеяния женщины и нищего убранства комнаты сбивал с толку собеседника вдовствующей герцогини.
— Итак, Вассер, пока важные мужи играют в богов и пытаются вершить судьбу империи, расскажи-ка мне о своем новом хозяине, — тихий голос женщины ласково шелестел в полумраке.
— Он не мой хозяин, госпожа, — укоризненно проговорил собеседник — русоволосый юноша, старавшийся рубить окончания слов на хайлигландский манер. — Я просто его оруженосец.
Леди Эльтиния пожала плечами.
— Если выполнишь все наши договоренности, сам вскоре станешь рыцарем, уж я позабочусь об этом. Сэр Вассер Дибрион… — леди Эльтиния покатала на языке предполагаемый титул и умолкла, давая собеседнику время вдоволь помечтать о награде. — Но сейчас рассказывай все, что смог разузнать о Волдхарде. Все-таки деньги тебе платили вперед, да и твое содержание отнимает достаточно средств.
Оторвавшись от сладких иллюзий, шпион кивнул:
— Меня взяли оруженосцем, пока что младшим, как вы и говорили. Но, поскольку я умею читать и считать, думаю, мое положение скоро изменится. Уже сейчас я сблизился с окружением его светлости, исполняю различные поручения и, что лучше всего, часто бываю на кухне. Служанки ведь постоянно болтают за едой, и пока уплетаешь что-нибудь вкусное, можно услышать много интересного.
— Не томи же, — торопила эннийка. — Времени мало, а знать я хочу все.
Вассер тряхнул кудрями и почесал длинный тонкий нос.
— У герцога довольно большая свита. Странно для человека, выросшего в Ордене — они же там все страшно нелюдимые и постоянно молятся да мечами размахивают. Лорд Грегор приблизил к себе по большей части молодых — детей баронов и графов. Большинство из них — воины, с которыми его светлость ходил походы на границы с Рундкаром. Но самый любопытный персонаж из этой свиты — безземельный барон Альдор ден Граувер. Эти двое водят дружбу еще со времен, когда были воспитанниками Ордена. Не знаю, по какой причине, но Волдхард доверяет Грауверу как самому себе и даровал тому должность сенешаля. И это меня удивляет.
— Почему же?
Вассер пожал плечами.
— Он старше, выглядит и ведет себя, как южанин, не умеет драться… Странная компания для человека, который не мыслит жизни без войны. К тому же, они так близки…
— Не хочешь ли ты сказать, что молодой Волдхард, — леди Эльтиния хитро прищурилась, — любит мужчин?
— Нет, упаси Гилленай! — шпион замахал руками, насколько позволяло пространство комнаты. — В постели герцог предпочитает женщин. По крайней мере, мне с точностью известно об одном случае. Но о нем я расскажу только после получения остатка своего скромного жалования.
Леди Эльтиния сняла с пояса вышитый бархатный кошелек и протянула юноше:
— Не назвала бы это скромным. Здесь даже больше, чем мы договаривались, — проворчала она. — Но чего не сделаешь ради хорошей сплетни. Я жду.
Глаза Вассера загорелись, когда он взвесил кошель в ладони.
— Сейчас в Эллисдоре гостит посол Латандаля — леди Ириталь. Это не удивительно, ведь она всегда много путешествует. Но к Хайлигланду ее превосходительство питает особую привязанность. В этом году она бывала в Эллисдоре трижды, но лишь раз — с официальным визитом.
Эннийка понимающе улыбнулась:
— Должна же у такой привязанности быть веская причина, верно? Там же холодно!
— Боюсь, его светлость и есть тому причина. Они часто проводят время наедине.
— Насколько наедине?
— Совсем. Они очень, очень близки, моя милостивая благодетельница.
Брови леди Эльтинии поползли вверх в притворном удивлении:
— То есть ты хочешь сказать, друг мой, что нареченная супруга следующего императора делит с Волдхардом постель?
— Именно так, — подтвердил Вассер. — Накануне отъезда герцог пришел к послу и отослал служанку. Надо сказать, девушка не послушалась и решила удовлетворить любопытство. И, по ее словам, занимались они там как раз теми самыми вещами, о которых в приличном обществе говорить не принято. Об этом она рассказала мне чуть позже, когда мы сами занимались… Тем же, чем и герцог с послом. Служанка влюблена в меня и лгать бы мне не стала. Более того, бедняжка сильно рисковала, открываясь мне, и я не вижу оснований не доверять этим сведениям.
— И чего тебе стоила эта информация, мой дорогой?
— Удивительно, госпожа, но я даже получил удовольствие от процесса, — оруженосец расплылся в самодовольной улыбке. — Вы хорошо меня обучили. Но, признаюсь, я скучаю по Миссолену. Когда вы вернете меня обратно?
— Скоро, мой мальчик. Но сейчас ты нужен именно в Эллисдоре. Возвращайся в Хайлигланд и жди весточки. Кроме того, мне нужно получить все, что ты изложил мне сегодня, на бумаге.
— Непременно напишу. И по поводу служанки, которая мне обо всем рассказала…
Леди Эльтиния укоризненно покачала головой:
— Возьми ее с собой, конечно же! Уговори бежать любым способом! Но когда придет время, сделайте это, не мешкая. Бросайте все и бегите в Миссолен.
Шпион поклонился:
— Благодарю, госпожа. Мне жаль девушку, и я не хочу оставлять ее на растерзание Волдхарду. У него слишком крутой нрав, и если он узнает, что она стала свидетельницей…
— Привози. Потом разберемся, что с ней делать. Не подведи меня.
— Никогда, — абсолютно серьезно сказал оруженосец. — Я докажу свою благодарность делом.
Вдовствующая герцогиня снисходительно улыбнулась.
— Оказывается, я неплохо тебя воспитала. Помнить о долгах полезно, мой мальчик. Пока у тебя прекрасно получается расплачиваться. Я довольна тобой, Вассер Дибрион.
— Письма передавать тому же человеку, что и раньше?
— Да. А теперь уходи, пока тебя не хватились. До встречи, мой юный шпион.
Юноша согнул спину в почтительном поклоне. Леди Эльтиния изящно спрыгнула с бочки и выскользнула за дверь.
Он подождал с минуту, слушая звук удаляющихся шагов эннийки. Она получила информацию, как и договаривались. Все было честно. Хорошие деньги — хорошие сведения. Но уговора, что о выведанных тайнах узнает только леди Эльтиния, не было.
Этим вечером Вассера Дибриона ждал еще один кошель. На этот раз — с золотом.
Вольный город Гивой.
— Наместник желает видеть лишь господ Танора и Артанну, — стражник чеканил каждое слово, преградив вход в здание ратуши. — Только главарей, упертые вы идиоты!
Сотница развалилась прямо на широких деревянных ступенях, отрешенно наблюдая за пререканиями предводителя «Братства» и непреклонного охранника. Она старалась сохранять невозмутимое выражение лица, но руки выдавали ее нервозность. От внимательного взгляда не могло укрыться то, с каким раздражением она теребила закатанный левый рукав своей рубахи — ломала голову, куда подевался ее браслет.
Артанне было не по себе. Цацка — цацкой, но рука без нее казалась голой. Этот простой серебряный обруч был единственной реликвией, оставшейся Артанне от семьи. Даже пару изящных длинных кинжалов вагранийской работы в свое время ей подарил лорд Рольф. По какой-то причине герцог часто преподносил ей всевозможные безделушки с ее родины. Вероятно, думал, что они смогут скрасить тоску по дому, в который Артанна больше не могла вернуться. Однако за все проведенные вместе годы Рольф так и не понял, что она не скучала по родине. Наоборот, оказавшись на чужбине, вагранийка всеми силами пыталась вычеркнуть первые семнадцать лет своей жизни и привыкнуть к новым порядкам. К чему держаться за ушедшие времена, если возможности вернуть их уже не представится? Но на то, чтобы распрощаться с воспоминаниями окончательно, силы духа у Артанны так и не хватило. И потому она никогда не снимала тот браслет.
В конце концов, память о том, кем ты на самом деле являешься, порой способна спасти твою никчемную задницу.
Бойцы «Сотни» расположились на ступеньках и парапетах рядом с командиром: кто-то раскуривал трубку, кто-то демонстративно проверял заточку клинков, иные просто угрюмо переглядывались с наемниками «Братства». Артанну сопровождали всего пятеро наемников, Танор же зачем-то привел с собой целую толпу. Это тревожило торговцев, распугивало покупателей и в целом портило впечатление от ясного и теплого весеннего денька.
— Неужели он теперь нас боится? — вагранийка покосилась на Танора и, встретившись с ним глазами, холодно улыбнулась.
— Скорее хочет, чтобы боялись его. — Шрайн аккуратно вычищал грязь из-под ногтей маленьким ножиком. — Он всегда слишком много о себе мнил.