– Грэхем, Клей и Реквием – все любовники Менг Дье, – сказала я.
Он ответил этим своим галльским пожатием плеч, которое может означать все и ничего.
– Итак, в том ли дело, что ты не берешь партнеров Менг Дье?
Я покачала головой:
– Нет, дело не в том. Ты понимаешь, почему не Грэхем: он годится на один раз перекусить, но держать его в доме – это катастрофа.
– Согласен.
– Клей влюблен в Менг Дье. Она разбивает ему сердце, но он ее хочет, и я вижу в нем больше силы.
– А Реквием?
Я оперлась спиной на стенку ванны, поодаль от Жан-Клода. Как-то перестала радовать горячая вода.
– Мы обязательно должны этим заниматься сегодня?
– Менг Дье расшвыряла Ашера и Реквиема как кукол на глазах у людей. Очень нам повезет, если твоя полиция не явится задавать вопросы. Она пыталась убить Реквиема, ma petite, а не ранить. Ей плевать было на публику, но Реквием и Ашер ее при публике не хотели убивать. Когда пришел я, то столкнулся с той же проблемой. – Он теперь злился, и первые струйки злости окрасили его глаза. – Она и сейчас заключена в гробу под крестами, но это временная мера. Завтра вечером я должен ее выпустить – или убить. Одну ночь она воспримет как заслуженное наказание, но дольше – это будет оскорбление, а она слишком сильна, чтобы такое оскорбление проглотить. – Сверкающие глаза уставились на меня. – Итак, я снова спрашиваю: что скажешь ты Реквиему, если он тебе сообщит, что его уже ничего с Менг Дье не связывает? Какой повод ты найдешь?
– Я встречаюсь с тремя мужчинами, живу еще с двумя, а еще с двумя у меня бывает секс время от времени. Итого семь. Как Белоснежка от порнографии. Мне кажется, семь – вполне достаточно.
– Но это не так, ma petite. Эмоционально – может быть, и слишком много, но метафизически и ради основ нашей власти семерых мало. Ты должна прибавить к ним любовника, который с тобой метафизически не связан, и выбрать нового pomme de sang, раз Натэниел стал твоим подвластным зверем.
– Я думала, это всего лишь возможный вариант – а у тебя получается, что это чуть ли не спасательная мера… погоди, ты сказал – любовника и pomme de sang? Я думала, что добавить должна только одного, если вообще кого-нибудь.
– Я сегодня ночью попробовал вкус твоей силы, ma petite. Ее нужно питать, и питать как следует. Ты как те маньячки, что сидят на диете и думают, что можно прожить на листьях салата и на воде. Это может ощущаться как пища, но тело все равно умирает.
– Я не умираю.
– Нет, но твоя сила ищет себе нового pomme de sang. Неужто ты не поняла, что происходит, ma petite? Ardeur ищет вместо тебя.
– Ну, теперь я просто запуталась.
– Это не похоже на Огюстина – потерять самообладание. Ему больше двух тысяч лет, он один из первых вампиров, которых создала Белль. Если совершать ошибки вроде той, что он этой ночью, то долго не прожить.
– Им овладела Белль, и мной тоже.
Он покачал головой:
– Сперва он пробудил в тебе ardeur, а только потом появилась она. Разве не так?
– Да, он сказал, что теперь может делать все, что так давно хотел, и никто даже разозлиться на него не сможет.
Жан-Клод рассмеялся – теперь всего лишь весело. Он умел контролировать смех, если старался.
– Он тебя просто еще не знает. Но когда я сказал, что Огюстин – мой друг, я говорил искренне. Он бы не преступил права гостя, если бы ничего не случилось.
– А что случилось?
– Ardeur'у нужно больше еды, ma petite, и он, как любой хищник, ищет добычу.
– Это ведь всего лишь метафизическая способность, Жан-Клод, а не самостоятельная сущность.
Он посмотрел на меня – очень красноречиво.
– Ты сама отлично знаешь, что такое ardeur, ma petite. Знаешь, что у него есть свой разум, как у зверей, которых ты носишь в себе. Но думаю, что ardeur умеет делать такое, чего не умеют твои звери. Он, мне кажется, вывешивет приглашение.
– Приглашение?
Он вздохнул, сполз в воду, коснувшись ее подбородком.
– Ты можешь не любить Менг Дье, но она очень… умелая в постели. Я нахожу необъяснимым, что Реквием отказался от ее тела ради всего лишь шанса стать твоим любовником. И я нахожу необъяснимым, что Огюстин мог намеренно оскорбить меня, вызвав в тебе ardeur. Фактически он на тебя напал, и тем самым – на меня.
– Он велел мне кормиться от него, потому что тогда я одолею в схватке, а ты, если ты войдешь, будешь побежден.
Жан-Клод сел так резко, что мне в лицо плеснуло водой. Я протерла глаза, а он спросил:
– Так он и сказал?
Я проморгалась, все еще протирая глаза.
– Да.
– Вот этого я и боялся. Ardeur ищет то, что ему нужно.
– Ты хочешь сказать, что ardeur распространяет… что? Феромоны?
– Я не знаю этого слова.
– Феромоны – химикаты или гормоны, которые выделяют некоторые животные. Запах, привлекающий половых партнеров. Кажется, впервые были обнаружены у ночных бабочек.
– Да, тогда феромоны.
– Я еще с тобой не согласилась, но пусть так. Почему тогда они действуют только на некоторых? На Клея не действует, а Грэхем… по-моему, просто он хочет потрахаться. Почему именно Реквием и Огги?
– Что у них общего? – спросил он в ответ.
– Они оба – вампиры линии Белль, и оба мастера. Но у нас после импорта из Лондона есть еще парочка вампиров, подходящих под те же условия. И они вокруг меня не вьются.
– Но они и близко не того уровня силы, что Огюстин или Реквием.
– Ты хочешь сказать, что ardeur гоняется за пищей, обладающей силой?
– Предлагаю как гипотезу.
Я обдумала эту мысль и подняла глаза на Жан-Клода:
– Если именно это происходит – я не говорю, что это так! – то только с вампирами линии Белль или с мастерами вампиров определенного уровня силы?
– Не знаю.
– Тогда мы должны это выяснить перед завтрашней большой вечеринкой, – сказала я. – Если есть даже малейший шанс, что ardeur начнет выделывать какую-нибудь фигню с каждым мастером определенной силы, то мне никак нельзя будет завтра появиться. Там Мастеров городов будет – не продохнуть. И очень выйдет нехорошо, если каждый решит, что именно он должен быть моим возлюбленным.
Он кивнул:
– Есть и еще одно у них общее, ma petite.
– Что именно?
– Они оба бывали с вампирами, которые несли в себе ardeur.
– Ты говоришь «вампирами» – во множественном числе. То есть не только Белль?
– У Реквиема была любовница, которая значила для него то же, что Джулианна – для нас с Ашером. Ее звали Лигейя.
– Он мне говорил, что Белль убила ее из ревности.
– Oui. Лигейя была единственной женщиной ее линии, которая обрела ardeur. Это не был тот полный ardeur, который несет в себе Белль, ты и я, но и это еще не все. Реквием отказался от постели Белль ради Лигейи.
– И она ее за это убила?
– Ты была у Белль в голове, ma petite. Что тебя удивляет?
Он был прав.
– Мне просто показалось это очень мелочным для вампира двух тысяч лет с лишним от роду.
Он кивнул:
– Oui, но из старых многие бывают крайне мелочными.
Он протянул мне руку. Я секунду посмотрела на нее, потом приняла и позволила ему притянуть меня к себе. Прижать к себе, обхватив руками.
– Ты боишься, – сказала я, прижимаясь щекой к твердой груди.
– Oui, мне страшно.
– Почему?
– Здесь есть другие, попробовавшие ardeur, и они – Мастера. Нам нужно проверить нашу теорию, ma petite, но боюсь риска, что кто-то окажется постоянно связанным с тобой – или ты с ним.
– Огюстин со мной не связан.
– Он не хотел уходить от нас, ma petite. Если он не выздоровеет, то станет таким, какими делала своих жертв Белль: вечно жаждущий нас, готовый на все, чтобы снова быть с нами.
– Ты печален.
– Он был моим другом, я не хотел порабощать его, как Белль. Я видел, как ее жертвы отдавали все, предавали любой обет, любое доверие, ради ее тела. – Он прижал меня к себе покрепче. – Такой силой я никогда даже не желал обладать.
– Ты тоже несешь в себе ardeur.
– Oui, но ardeur такого уровня есть только у нее. Мы все думали, что только Белль Морт может управиться с такой силой.
– Тебе не хочется этой силы.
– Я хочу быть настолько силен, чтобы никто не смел бросить мне вызов, мне или моим людям. Но этой силы – и того, что она значит, – я боюсь.
Слишком быстро билось его сердце под моим ухом. Это все время так было, или только сейчас началось?
– В каком смысле – значит?
– В Европе некоторые уже страшатся роста моей силы. Сведения, что я владею ardeur'ом на том же уровне, что и Белль Морт, могут склонить весы при голосовании в совете. И будет решено нас убить, чтобы я не создал в Америке державу такую же сильную, какой владела когда-то в Европе Белль. Или другие мастера Америки договорятся нас убить – из страха, что я стану тираном, подобным европейскому совету.
– И насколько это вероятно? – спросила я.
– Это возможно.
– Насколько возможно?
Вдруг до меня дошло, что случайная беременность – это может быть не худшее из наших несчастий.
– Мы должны разобраться в этих новых силах, ma petite, и быстро. Должны проверить их на мастере, которому мы доверяем, до того, как я допущу тебя на завтрашний прием. Мы должны узнать, если получится, с чем имеем дело. И срочно.
На той стороне двери послышался разговор на повышенных тонах. Клодия вопила:
– Куда это ты так собрался, как через проходной двор?
– А ты меня останови, – ответил рассерженный голос Ричарда.
Жан-Клод вздохнул, и я устроилась пониже в воде. Ссориться с Ричардом мне никак сегодня не хотелось, но, судя по ощущению его за дверью, выбора мне не предоставили.
– Впусти его, Клодия, – попросил Жан-Клод.
Дверь открылась, но первой вошла Клодия, будто боялась оставить нас с ним наедине. Его сила рванулась в дверь, как волна раскаленного воздуха впереди лесного пожара – волна, удушающая и убивающая все на своем пути. Мы подняли не только наш, но и его уровень силы, и сейчас нам предстояло узнать, насколько Ричард заставит нас об этом пожалеть.