Жан-Клод посмотрел на меня:
– Ma petite и Ричард, если у вас есть вопросы, самое время их задать.
– Ты сказал «семнадцать»? – спросил Ричард.
Сэмюэл кивнул.
Ричард посмотрел на меня – очень красноречиво.
– Я уже отвергла их как слишком юных, Ричард, можешь на меня так не смотреть.
И я отобрала у него руку, поскольку такого взгляда не заслужила.
– Но Самсона ты трахнешь, небось.
Я встала, отпустив их обоих, и уставилась на Ричарда в упор.
– Извинись передо мной, Ричард. Сейчас же извинись.
На его лице отразилось смущение, но и гнев тоже.
– Я не должен был этого говорить, и приношу свои извинения. Но ждать от меня радости, что ты добавишь еще одного мужчину к списку любовников, тоже не надо. Извини, Анита, но меня это никак радовать не может.
– Я тебя спрашиваю, со сколькими женщинами ты спал на этой неделе?
– Нет, но тебе не приходится с ними знакомиться.
Против этого я не могла возразить.
– Хорошо, ты прав. Мне бы неприятно было видеть твоих партнерш. – Я взметнула руки в воздух: – Черт побери, Ричард у тебя есть сейчас мнение, не основанное на ревности?
Он опустил глаза, потом встал с дивана и заходил по комнате, подойдя к краю ковра.
– Я только вижу, когда смотрю на Самсона, что он неплохо выглядит, моего роста, и… я просто не хочу, чтобы ты с ним трахалась. Но так как я вообще не хочу, чтобы ты с кем-то трахалась, кроме меня… – Он развел руками.
– Я затронул больной вопрос? – спросил Сэмюэл.
– Давний спор, – ответил Жан-Клод.
– Если тут есть проблема, – сказал Самсон, – оставим этот вопрос. У нас было впечатление, что никто не будет возражать, если Анита расширит свой список мужчин.
Ричард скрестил руки на груди:
– А если мы не станем этого делать, потому что я недоволен, и тогда твоя мать… – Он закрыл глаза. Его лицо отражало борьбу кучи противоречивых чувств. – Помоги мне Бог, но ты со своими братьями влип в куда большие сексуальные проблемы, чем все мы. Если я скажу «нет», и случится худшее… – Он расхаживал по краю ковра, будто стены все еще были на месте. – Я не хочу на это смотреть, но это должно быть решение Аниты. Я не скажу «нет». Никто из нас не моногамен, так чего мне злиться?
Он стоял, скрестив руки на груди, сгорбившись, будто у него что-то болело.
– Анита? – спросил Сэмюэл.
Я посмотрела на него, все еще стоящего. И вздохнула.
– Я бы тоже не стала расширять список мужчин, честно говорю, но, как объяснил мне Жан-Клод, мне нужен новый pomme de sang, и лучше раньше, чем позже. Я не обещаю, но соглашаюсь попытаться.
Это я сказала, ни на кого не глядя, потому что очень это было трудно – при троих мужчинах, с которыми я уже сплю, согласиться попробовать нового любовника.
– Хорошо, – сказал Сэмюэл, и такое облегчение было в одном этом слове, что я взглянула на него.
Он улыбался, глаза его сияли от счастья, и в них были слезы. Непролитые слезы. В этот момент я поняла: он смирился с мыслью, что его жена соблазнит кого-то из их сыновей, и он убьет ее, а сын станет безумным, и его тоже придется убить, и… слишком много какой-то эдиповости, чтобы выразить словами. Сэмюэл смирился, что когда-нибудь произойдет худшее, и вдруг пришло спасение. Как человек, который ожидал палача, и вдруг пришло помилование от губернатора.
Я еще сама не разобралась в своих чувствах насчет расширения списка, но было невероятно хорошо – для разнообразия – быть чьим-то спасением от безжалостного рока. Быть спасителем, а не палачом – знаете, чертовски это хорошо звучало.
Глава четырнадцатая
Сэмюэл улыбнулся Жан-Клоду, и получилось это у него, как многое другое, очень по-человечески. Я поняла, что он, подобно Огги, может быть куда «нормальнее» других вампиров. Это у него вампирский трюк, как у Огги? Может быть. А мне надо в это влезать и раскрывать его тайну? Не-а. Хватит на сегодня великих откровений, хотя в них я не виновата. Очень постараюсь больше ни во что сегодня не вляпываться. Моя цель – закончить эту серию встреч так, чтобы ничего больше плохого не стряслось. Так отчего я так волнуюсь?
Я снова села рядом с Жан-Клодом, но Ричард садиться не стал. Он остался стоять, сложив руки на груди, ссутулившись, как от боли. Я знала это выражение его лица, обычно означавшее, что у нас намечается серьезная ссора. Сегодня я ссориться не хотела ни с кем, а с Ричардом – особенно.
Жан-Клод тронул меня за руку. Я вздрогнула, обернулась к нему.
– Что случилось, ma petite?
Я посмотрела на него многозначительно и глазами указала нашего третьего.
– А, – сказал Жан-Клод.
Я вцепилась в руку Жан-Клода и попыталась предупредить грядущую ссору.
– Ричард? – позвала я.
Он обернулся ко мне – темно-карие глаза пылали.
– Что? – Так злобно прозвучало это слово, что даже он сам поморщился. – Извини, Анита. Так в чем дело?
– Чтобы уйти, тебе не обязательно начинать со мной ссору.
Ну вот, все честно и так мирно сказано, как я только могла.
Он нахмурился:
– Что это должно значить?
– То, что с момента, когда мы стали говорить с Сэмюэлом о его детях и их проблеме, ты все сильнее напрягаешься.
– А если мы будем рассуждать насчет того, чтобы я переспал с тремя новыми женщинами, и две из них семнадцатилетние, ты злиться не станешь?
Я подумала и ответила:
– Стану.
– Так не ожидай, что я буду доволен.
– Что ты хочешь, Ричард, чтобы я сделала? Извинилась? Так я даже не знаю толком, за что именно. Как бы там ни было, я тебе говорила, что про семнадцатилетних я ответила «нет».
– Я думаю, Жан-Клод, мы с Самсоном оставим вас сегодня. – Сэмюэл встал. – У вас, кажется, есть что обсудить.
Самсон встал рядом с отцом. Он был на два дюйма выше Сэмюэла, будто мамины гены ему роста добавили. Интересно, что еще они ему добавили. Я на самом деле мало что знала про русалок или про сирен. Наверное, надо ликвидировать этот пробел до того, как придется иметь с ними тесный и личный контакт.
– Еще не сейчас, друг мой, пожалуйста, – ответил Жан-Клод. Он повернулся к Ричарду – безмятежным лицом к недовольному. – Нам нужно получить ответ еще на несколько загадок до того, как мы осмелимся завтра представить ma petite нашим братьям.
Сэмюэл кивнул и сел.
– Ты подумал, что если привести ее в общество почти дюжины мастеров городов, не получится ли ночь еще интереснее этой.
– Exactement, – кивнул Жан-Клод.
– А на эти вопросы может ответить только вампир? – спросил Самсон.
– Мне нужен совет от мастера, подобного твоему отцу, – пояснил Жан-Клод.
– Тогда я мог бы пойти в отель и посмотреть, как там мать и близнецы.
– Я думаю, там есть кому присмотреть за ними, Самсон, – ответил ему отец.
Самсон посмотрел так, будто хотел что-то сказать глазами, а отец не понял.
– Ты уходишь, думая, что тогда мне будет не так неприятно, – сказал Ричард.
Самсон посмотрел на него – с честным, открытым лицом, – и кивнул.
– Это… – На лице Ричарда боролись различные эмоции, потому что дружественный жест от чистого сердца не мог оставить его равнодушным. – Это действительно… хорошо с твоей стороны.
– Ты и без того не любишь делиться Анитой, и вот появляюсь я и прошу поделиться и со мной. Нам нужно, чтобы она нам помогла. Я не хочу терять мать и одного или обоих младших братьев.
Самсон мотнул головой, глядя в пространство, и в глазах его был тот же затравленный вид, что раньше у отца – когда тот свыкся с тем, что трагедии не избежать. Будто рисовал все время эти картины у себя в голове, пытаясь смириться с ними – и не мог.
Он посмотрел на Ричарда:
– Я не откажусь от этого шанса спасти мать и братьев, но мне очень жаль, что тебе это причиняет страдания. – Он вышел на середину комнаты, глядя Ричарду в глаза. – И если от моего ухода тебе будет лучше, я готов уйти.
Ричард повесил голову. Недавно отросшие волосы скрыли лицо. Когда он снова поднял голову, то отряхнулся, как человек, вылезающий из воды, отбрасывая волосы назад.
– Блин, к удару – еще и оскорбление.
– Я что-то не так сделал? – спросил Самсон.
– Нет, все нормально. – Ричард вздохнул. Медленно, напряженно руки стали разжиматься, будто ему физически больно было расставаться со злостью. – Просто я не хотел относиться к тебе с симпатией.
– Не понимаю, – сказал озадаченный Самсон.
– Если бы у меня получилось тебя возненавидеть, я бы разозлился и возмущенно ушел. Вел бы ты себя как похотливый кретин, я бы просто убрался – завернулся в плащ собственной уязвленной праведности – и к чертовой матери.
Я встала и повернулась к нему, Жан-Клод слегка придержал меня за руку.
– Я тебе уже сказала, Ричард: тебе не обязательно затевать для этого ссору.
– Да нет, обязательно. Потому что я знаю, что подрываю нашу силу просто своим отсутствием. Будь я здесь, Огги тебя не подчинил бы. И мне некого винить, кроме себя, что вы с Жан-Клодом его оттрахали.
Чуть-чуть стал разогреваться его голос, первые искорки силы замелькали в комнате.
Я сделала несколько шагов, высвободившись из руки Жан-Клода.
– Отчего это именно ты вдруг стал во всем виноват? – спросила я. – С нежитью я имела дела больше, чем ты, у меня должно было хватить способности себя защитить. Я должна была тогда видеть, что будет, но я же себя не ругаю сейчас? Что случилось, то случилось. Будем разбираться, что делать.
– Вот так это для тебя просто, Анита? Что случилось, то случилось, разберемся и дальше пойдем?
Я подумала над его словами и кивнула.
– Да, потому что так должно быть. Моя жизнь не оставляет места для смакования несчастий и даже для нравственных угрызений. Роскоши сомнения в себе я тоже не могу себе позволить – по крайней мере, в такой степени.
– Роскошь, – повторил Ричард. – Анита, это не роскошь, это мораль. Это совесть. Не предмет роскоши, а то, что отличает нас от зверей.
Так, опять с того же места, – подумала я. А вслух сказала: