– Не вставай.
Хэвен встал на колени, мотая головой.
– Не могу.
– Тебе не победить.
– Неважно. Должен встать.
– Не надо, – сказал Ричард.
– Нет, – ответил Хэвен, попытался встать, опираясь на стену, и снова свалился на колени, держась рукой за стену и покачиваясь.
– Не вставай, Хэвен, – сказала я.
– Не могу, – только и бросил он, собираясь для броска.
И метнулся размытой полосой, все еще опасный при всех своих травмах.
Ричард отступил в сторону, подставив ногу, и Хэвен рухнул на пол под тяжестью собственной инерции.
– Ну, хватит, – сказал Ричард – и тут сделал ошибку. Он протянул Хэвену руку, чтобы помочь встать.
Я только успела крикнуть «Нет!», даже не очень понимая, кому кричу.
Хэвен ударил ногой, собрав последние силы – он метил вывихнуть Ричарду колено. Ричард уклонился, но не до конца, колено подломилось, и он рухнул.
Я уже выхватила и навела пистолет, вскочила на ноги. Если бы Хэвен продолжал нападать, я бы его застрелила, но он не стал.
– Все, драка кончилась, – сказала я на всякий случай.
– Ага, – ответил Хэвен искаженным болью голосом. – Теперь – да.
Я смотрела вдоль ствола, а он даже пистолета не видел. И уж точно на него не отреагировал. Мало кто любит, когда на него наставляют пистолет; но если Хэвену это не понравилось, он этого не показал.
– Я думаю, тебе нужно вернуться в Чикаго.
– Почему? Потому что я твоего бойфренда покалечил?
– Нет. Потому что ты побил двоих, которые не дают сдачи. И эта драка тоже была закончена – твой удар тебе ничего не давал.
– Дал то, что он теперь валяется.
Я покачала головой:
– Мы здесь так не играем.
Он лежал на спине, покрытый кровью, слишком усталый – или слишком избитый – чтобы сесть. И все еще тяжело дышал.
– Скажи мне, какие тут правила, и я их буду выполнять. Спроси Огюстина – я выполняю правила, когда мне их объяснят.
Я спросила, не отводя взгляда от Хэвена:
– Огги, это правда?
– Правда, но надо чертовски хорошо проверить, что он эти правила знает как следует и знает последствия их нарушений.
Уже одно это сказало мне, что надо паковать его и отправлять в Чикаго, но я не могла. Глядя на него, залитого кровью, зная, что он только что сделал с Ричардом и с двумя сопляками-оборотнями, зная все это, я все равно хотела рухнуть на него и по нему всем телом размазаться. Вот блин!
Успокоив дыхание, я навела пистолет ему в лицо, в середину. Глаза его выцвели обратно до синих, они казались почти неестественными в раме окровавленного лица. С трудом проглотив слюну, я расслабилась, встала неподвижно. Заговорила я тихо, но почему-то голос наполнил помещение, будто затихли все.
– Правила такие: ты не трогаешь слабых. Хулиганы мне не нужны. Если ты еще ввяжешься в такую драку, как сегодня, то когда знаешь, что проиграл – значит, проиграл. Последний удар нанести не пытаешься. Эти уличные драки у нас не приняты.
– Ты меня не застрелишь, – сказал он уверенно.
Я почувствовала, что улыбаюсь, и знала, что это та улыбка, от которой у меня самой мурашки по коже, когда я вижу ее в зеркале. Улыбка злобная, говорящая: «Я не просто тебя убью, я это с радостью сделаю».
У него в глазах появилась неуверенность. Отлично.
– Застрелю. Я тебя убью, если придется.
– Ты разве не хочешь меня коснуться? – спросил он несколько с придыханием.
– Хочу, – ответила я. – Хочу раздеться и валяться на тебе, как собака на пахучем. – Я слегка кивнула. – Я ощущаю тягу твоей силы, Хэвен.
– Если ты меня убьешь, ее не будет.
– Значит, не будет. Я свои правила не нарушаю, Хэвен, ни ради похоти, ни ради власти, ни ради любви. – Мне скоро надо будет либо его застрелить, либо опустить пистолет. Важный совет по безопасности: если собираешься произнести длинную угрожающую речь, выбери стойку поудобнее для стрельбы. Руки у меня еще не дрожали, но скоро могли начать. – Спроси моих мужчин. Я своих правил не нарушаю.
Он задумался. Подумал, не броситься ли на пол, чтобы добраться до меня.
– Не надо, Хэвен.
– Что не надо?
– На меня бросаться. Не проверяй. Я просто спущу курок.
– Зачем? Я тебе вреда не сделаю. Я только попытаюсь забрать пистолет.
– Застрелю, потому что сейчас у нас момент ясности. Ты либо будешь жить согласно моим правилам, либо погибнешь согласно им же.
– Не верю я тебе, – сказал он.
Я медленно выпустила воздух, а стойку для стрельбы с двух рук нетрудно поддерживать. Вдруг я собралась, оказалась готова. Я погружалась в потрескивающую белизну, в которой я убиваю. Не знаю, какие у меня при этом бывают глаза, но, какие бы они ни были, Хэвен их увидел. Лицо его переменилось, перестало быть таким самоуверенным. Он напрягся, мышцы его стянуло, и он лег тихо на пол, очень неподвижно, опасаясь нечаянного резкого движения. Хорошо.
– Или по-моему, или никак, – сказала я, выдавливая слова, потому что воздух из легких я выпустила, чтобы иметь возможность стрелять.
Он облизал губы и тихо сказал, стараясь ничем, кроме губ, не шевелить:
– По-твоему.
– Если я уберу пистолет, ты попытаешься на меня напасть?
– Нет.
– Почему? – спросила я, все еще глядя на него поверх ствола.
– Ты меня убьешь.
– Ты в этом уверен?
Что-то мелькнуло в его глазах – боль, страх, что-то близкое ко всему этому.
– Я знаю это выражение у тебя на лице. Знаю, потому что у меня бывает такое же. Ты меня убьешь, а я тебя убивать не хочу. Мне не выиграть, поэтому я не играю.
Я еще миг продолжала на него смотреть, думая, не спустить ли курок. Во-первых, потому что я была к этому готова. Во-вторых, потому что я не сомневалась: с ним беды не оберешься. Но все-таки я опустила пистолет и попятилась, пока не оказалась от него достаточно далеко. И спиной к нему не поворачивалась. Руку я ему не протянула, и никто не протянул.
Глава тридцать восьмая
Я опустилась на колено возле Ричарда. Пистолет уже не смотрел на Хэвена, но в кобуру я его еще не убрала. Мы были недостаточно для этого далеко от сраженного льва-оборотня. Сказать, что я ему не доверяла, значило бы сильно преуменьшить. Самое страшное в том, что я, даже зная, что он мерзкий тип, что пытался изувечить Ричарда только из злобы, зная это все, я все равно еще хотела его трогать. Хотела подойти слизывать кровь с его ран. Но этот образ у меня в голове, как я слизываю с него кровь, был не мой – не моей человеческой сути. Он принадлежал огромной золотистой львице, лижущей его раны. Я замотала головой, прогоняя образ.
И посмотрела на Ричарда. Он держался за ногу, ладони возле колена, но не касался его, будто это было очень больно. Плохо. Я снова посмотрела на Хэвена – не хотелось, чтобы он встал, пока я этого не вижу. Если я его застрелю, то лучше не потому, что он застал меня врасплох и сработал отточенный годами автоматизм. Нет, если так, пусть это будет намеренно.
– Что с коленом? – спросила я.
– Не выбито, но болит.
– Клодия! – позвала я.
Она подошла к нам:
– Нужен врач. – Я вспомнила руку Тревиса. – Может быть, не только ему.
– Доктор Лилиан уже едет.
Доктор Лилиан была крысолюдом и самым популярным врачом у местных оборотней – на экстренные случаи, о которых никому не хотелось сообщать.
– Отлично. – Я подавила желание на нее посмотреть, и не отводила взгляда от Хэвена. Он ничего не делал, кроме как лежал с открытыми ранами, текущими кровью, но мне хотелось уверенности – а это значило, что на него надо смотреть. – Ребята, не хотите отработать свою зарплату и проследить, чтобы он больше ничего не натворил?
Я не пыталась даже скрыть раздражения.
– Так точно, мэм! – Клодия махнула рукой, и павшего льва окружили Лизандро, Иксион и Грэхем. Хэвен будто и не заметил. Потерял сознание? Если так, то это не самая срочная моя проблема. Мне предстояло убрать пистолет, не выстрелив – редкий для меня случай. Тронув Ричарда за лицо, я сказала:
– Доктор Лилиан скоро будет.
Он только кивнул – лицо его осунулось и побледнело от боли.
Я посмотрела на Клодию:
– Где вас черти носили, когда Хэвен напал на Тревиса и Ноэля?
– Если я скажу: «Прямо здесь», ты разозлишься?
Я встала.
– Да.
Она сделала непроницаемое коповское лицо, хотя я знала, что копом она никогда не была.
– Это был вызов в борьбе за ранг. В битву за ранг в других группах зверей нам вмешиваться не дозволено.
– Это не был вызов на бой за лидерство или что-нибудь еще, – возразила я.
Клодия бросила на меня взгляд, говорящий, что явно я не все поняла. Не знаю, что было написано на моем лице, но Клодии стало ясно, что понятия не имею, на что она намекает. Она вздохнула:
– Иногда я забываю, что ты не понимаешь очевидных вещей.
– Каких вещей я сейчас не поняла?
– Твой Ульфрик позиционировал себя как доминант по отношению к этому типу. – Она улыбнулась Ричарду сверху вниз. – Честно говоря, я не верила, что в Ульфрике это есть. – В ее интонации слышалось ворчливое уважение. – Тебе нужно, чтобы кто-то был над ним доминантом, если хочешь его при себе оставить. – Она ткнула через плечо большим пальцем в сторону Хэвена. – Таких мужиков надо заставлять соблюдать иерархию.
– Ты говоришь об иерархии львов-оборотней?
Она покачала головой:
– Анита, если ты добавляешь вот этого к своим мужчинам, то кто-то из него хотя бы раз должен выбить дурь, показать, кто тут босс.
– Я тут босс, – сказала я.
Она улыбнулась:
– Анита, ты мне нравишься, я тебя уважаю. Я слушаюсь твоих приказов. Но мужики вроде Хэвена будут всегда видеть в тебе девчонку – задницу да сиськи. Если ты сама не можешь измолотить его в кашу, он тебя слушаться не будет. Будет тебе в лицо говорить то, что ты хочешь слышать, но у тебя есть Натэниел, Мика, Дамиан – в смысле, полно некомбатантов. Нельзя приводить домой льва играть с котятами, если нет большого пса, который его будет ставить на место.