— Встретимся там.
Я отправилась в ванную и вспомнила, что была в ночной рубашке, прилипшей к спине из-за пота, а грязная юбка осталась на полу с прошлой ночи.
— Постой! — крикнула я, скомкала юбку и унесла ее в комнатку дальше по коридору, бросила в корзину белья и вымыла руки. Потом я сбегала в свою комнату и быстро надела единственную одежду, которую не сложила в сумку, волосы были спутанной черной гривой. — Можно, — крикнула я, вернувшись в ванную. — Я готова. Целься в замок.
Через миг я услышала, как внешние ставни разбились, а потом треснуло толстое стекло.
— Назад, — крикнул Рен, и я послушалась, а он выбил стекло.
Топор расколол ставни, оставив дыру на шесть дюймов левее замка.
— Ой, — сказал Рен. — Промазал.
— Это точно, — я дико улыбалась.
Я ждала на пороге, кривясь с каждым ударом по дереву, он не попадал в одно место дважды. Когда он сделал так много трещин, что они стали напоминать невод, он пробил ставни топором и повернул его, чтобы убрать обломки. А потом появилось его лицо, щеки раскраснелись от усилий, волосы торчали. Он просиял, радуясь собой.
— Добрый день, милая девица. Полагаю, вы заказывали спасение.
— Хватит играть, лезь сюда, — сказала я. Я не знала, ходили ли те существа днем, но они точно слышали грохот. Как и мой отец, если он был неподалеку.
Я стала убирать дерево, ругаясь, когда занозы впивались в ладони, а Рен делал так с другой стороны, пока окно не стало расчищенным.
— Привет, — он уселся на подоконник. — Ты в порядке?
— Насколько это возможно.
Он запрыгнул в комнату и плохо приземлился на кривую ногу. Но это не помешало ему пройти, хромая, ко мне и взять меня за руки, он окинул меня взглядом с удивительно серьезным лицом.
— Что происходит? Почему твой папа запер тебя?
Я замешкалась. Я хотела предупредить Ормскаулу про существ перед тем, как уехать. И я все еще собиралась уехать — теперь особенно. Оставаться и бороться с монстрами было бредом для желающих умереть. Для героев. Не для меня. Я хотела выжить. Но Рен, которому не доверяли почти как мне в деревне, не был отличным вариантом на роль гонца. Но вариантов не было.
— Идем со мной, — сказала я и повела его в кабинет. — Мне нужно кое-что тебе показать.
Он следовал за мной медленно, заглядывал во все комнаты дома. Он замер у моей спальни, и я закрыла дверь.
— У меня разве не экскурсия? — спросил он, пошевелив бровями.
— У тебя будет подзатыльник, — пошутила я, хотя слабая улыбка увяла, когда мы вошли в кабинет. Книга ждала на полу, еще открытая на странице с пастью чудища. Я подняла ее на стол и отошла. — Поэтому мой отец запер меня. Из-за этих существ. Я увидела одно прошлой ночью.
Рен посмотрел на книгу и скривился.
— Ты это видела? — я кивнула. Он молчал миг, глядя на рисунок. — Где?
— У дома. На пути с праздника я замерла посмотреть на озеро, а когда повернулась к дому, оно стояло между мной и домом.
Рен посмотрел на меня.
— Ты же не шутишь?
— Нет. Не шучу.
— Где ты нашла эту книгу?
— Она была спрятана. Заперта. Их там еще шесть, — я указала на диван у окна. — Я думала, что это могли быть дневники наомфуила, только старые. До землетрясения.
Я смотрела, как он пытался решить, верил ли мне. Он смотрел то на меня, то на книгу, кусая губу, взвешивая все, и я затаила дыхание, надеясь без надежды. Если я не смогу убедить Рена, я не смогу убедить никого.
Он помрачнел, и я поняла, что потеряла его.
— Послушай, — сказал он. — Чем бы они ни были, что бы ты ни видела прошлой ночью, не важно. У тебя есть проблема важнее. Я пришел предупредить тебя, что Жиль Стюарт ступил на тропу войны. Он хочет поймать твоего отца.
Мою шею стало покалывать.
— Зачем?
Рен помрачнел.
— Когда мы ушли прошлой ночью, праздник остановили, и всех разослали домой. А утром первым делом группа мужчин пошла искать лошадей Джима Баллантина. Они нашли их в лесу. Все мертвы, — он сделал паузу. — И в них не было крови.
— Ого, — я сглотнула. Взгляд упал на рисунок существа, и я сложила дважды два, а потом помолилась, чтобы оказалось, что я ошибалась. — Я не понимаю, как это связано с моим отцом? Он был тут прошлой ночью. Я могу поручиться.
— Это не все, — он сделал паузу. — Хэтти Логан и Айлин Андерсон не дошли домой. Они шли по тропе с Корой и остальными, а потом отправились к Логанам, но они не дошли, и с тех пор их никто не видел.
— Может, они заблудились? — сказала я. — Или… У Айлин могли начаться роды, и Хэтти осталась с ней.
Рен покачал головой, помрачнев.
— Шаль Айлин они нашли у моста. Изорванную, по словам Гэвана. И в крови.
В этот раз мы оба посмотрели на книгу.
— Гэван и его поисковый отряд пришли ко мне около часа назад и хотели знать, видел ли я что-то необычное, — продолжил Рен. Он не смотрел мне в глаза, продолжая. — Альва, я сказал ему, что твой отец якобы видел безумного луха. И он сказал Жилю. Я миновал их на площади по пути сюда. Жиль собрал толпу и говорил им, что виноват только один.
Я закрыла глаза, думая о шуме прошлой ночью на празднике. О свете огня, музыке, пении и танцах. О жаре, который мы все источали. О жизни. Мы зажгли маяк посреди Ормскаулы, и те существа пришли, как мотыльки к свече.
— Альва?
Рен глядел на меня.
— Ты меня слышала? Жиль придет сюда. Он, наверное, уже в пути.
Ясное дело. Он ждал этого шанса. Он не смог наказать моего отца за мою маму, но заставит его как-то заплатить за Хэтти и Айлин.
И он должен был заплатить. Он знал об этих существах, но ничего не делал, никому не сказал. Если Хэтти и Айлин были мертвы, то их смерти были на нем, как и смерть моей матери.
— Ты побледнела, — сказал Рен. — Хочешь воды?
Я кивнула, и Рен взял меня за руку. Мы прошли на кухню. Я села, а он наполнил стакан. Я стала пить, вода была на вкус немного похожей на дым и торф, виски с прошлой ночью остался на стенках стакана.
Я посмотрела на часы. Два часа до отбытия Дункана. С ним пропадет мой последний шанс. Я так долго ждала, столько трудилась для этого.
— Тебе нужно идти, — сказала я, встав. — До того, как придет Жиль. И мне нужно убрать. Забить окно.
— Я его заколочу.
— Нет, лучше это сделаю я, — я взглянула на часы.
Рен проследил за моим взглядом.
— Что такое? Почему ты все смотришь на часы?
— Не смотрю, — рявкнула я. — Просто тебе нужно идти.
Повисло молчание. А потом понимание озарило лицо Рена.
— В час уезжает почта, да? Я слышал, как ты вчера спрашивала у Дункана.
— О, что ж такое, — я зашагала, но Рен поймал мое запястье пальцами.
Он разглядывал мое лицо, щурясь.
— Дункан предложил подвезти тебя? Нет… ты же не хочешь уехать скрытно?
Я заставила себя звучать спокойно:
— Маррен Росс, я скажу вот что: у тебя сильное воображение. И это говорит тебе девушка, видевшая прошлой ночью монстра.
— Ты зовешь меня полным именем, только когда врешь, — радостно сказал он.
Он вдруг отпустил меня и побежал к моей спальне.
Я последовала за ним, увидела, как он неловко опустился на колени и заглянул под мою кровать. Он хитро улыбнулся мне и стал вытаскивать сумку.
— Если ты не планировала уехать, то что же…
Мы оба застыли, услышав топот сапог за моим окном. Наши взгляды пересеклись, он был в ужасе, как и я. А потом ключ повернулся в замке.
ТРИНАДЦАТЬ
Я прошипела Рену лезть под кровать, не ждала, чтобы проверить, послушался ли он, а выбежала в коридор, сердце билось в горле. Папа. Он увидит, что я сделала. Его спальня и кухня были разгромлены, дерево и стекло усеивали пол в ванной. И в его кабинете был испорчен диван, лежали запрещенные дневники наомфуила, один из них был на его столе, открытый всему миру.
Мой отец вошел в дом, ружья были в его руке, одежда была в грязи.
Он вздрогнул, увидев меня в коридоре. А потом посмотрел на свою спальню за мной, где были выдвинуты ящики, его вещи валялись на полу. Когда он повернулся ко мне, его глаза пылали яростью.
Он повернулся и пошел к своему кабинету.
— Альва, — рявкнул он поверх плеча. Иди сюда.
Все тело бежало мне кричать, но я заставила себя идти. Я замерла на пороге, смотрела, как отец разглядывал дневник.
Он опустил ружья на стол по бокам от книги, рядом с ними — мешок со снарядами. А потом он вздохнул, закрыл на миг глаза, зажал переносицу.
— Зачем ты это сделала? — тихо сказал он. — Зачем ты посмотрела?
Я не могла двигаться. Не могла говорить. Я не могла сделать ничего, только смотреть, как он вытащил кремнёвые пистолеты из кобуры на поясе. Он опустил один на стол, а другой…
Другой он держал в ладони.
И я поняла, что умру как моя мать.
Все происходило медленно, пальцы отца сжали рукоять пистолета, он поднял голову, посмотрел мне в глаза, и его глаза были холодные. Я подумала на миг о Рене, спрятанном под моей кроватью. Я надеялась, что ему хватит ума остаться там, пока не появится шанс сбежать.
«Вот все и закончится».
Я почти радовалась.
Но потом проступила паника — я не хочу умирать, не как она, без оружия и надежды.
Я услышала шелест, будто крылья, будто смерть приближалась, и я склонилась, делая себя меньше, закрывая голову, повторяя снова и снова: «Я хочу жить. Я хочу жить».
Меня вдруг подняли, отец сжимал мои плечи, и мы оказались лицом к лицу. Пистолет уже лежал на столе.
— Что такое, Альва? — его голос был хриплым, потрясенным. — Что, по-твоему, я собирался сделать?
— Ты пристрелил ее… — слова вырвались из моего рта.
Он застыл.
— Что?
— Ты застрелил ее, — громче сказала я.
Отец отпустил меня и отшатнулся к столу.
— Я слышала, — семь лет страха, горя, гнева и ошеломления бушевали во мне, как лавина. — Я слышала, как вы ссорились, как она закричала, а потом ты выстрелил в нее. Четыре раза. Бам. Бам. Бам. Бам, — выдавила я свои слова-пули.