Он смотрел на меня, лицо посерело.
— Альва, я…
— Я знал, — мы оба повернулись на голос на пороге. — Все это время. Я был прав.
Жиль Стюарт стоял в коридоре, Джим Баллантин и Диззи Кэмпбелл, пекарь, были за ним. Лицо Жиля было маниакальным, почти злорадным, его улыбка искривилась, словно он застыл между смехом и криком.
Я повернулась к отцу. Его глаза были большими и полными паники. Мы оба посмотрели на пистолеты на столе, он потянулся, а я бросилась туда и подвинула их.
— Нет, папа. Хватит!
А потом Диззи Кэмпбелл оттащил меня, а Джим Баллантин, мускулистый от лет работы с конями, тягающими грузы, завел руки отца ему за спину и опустил его на колени.
Диззи крепко держал меня, но мягко прижимал мои руки к бокам. Но я не боролась. Мой отец тоже не боролся. Он был послушным, как ягненок.
Было неприятно смотреть на такого отца, тихого и послушного, опустившего голову, как при молитве. Годами он был моим врагом, ходячим кошмаром, который закалил мои сердце и разум. Весь мой мир строился на том, что его нужно сохранять счастливым, чтобы я была в безопасности. И я должна была радоваться в этот миг.
Но нет. Это ощущалось неправильно. Не такой конец я представляла. Я не думала, что придется видеть это.
Жиль подошел ко мне. Он сжал мой подбородок и покрутил мою голову.
— Ты мне соврала, девочка моя, — мягко сказал он. — Я спрашивал после того, как твоя мать пропала, ранил ли он ее. Ты сказала, что нет, что она ушла.
— Она была ребенком, — зарычал мой отец.
— Она теперь не ребенок, — сказал Жиль, и что-то в его тоне вызывает зуд на моей коже.
Мой отец тоже это услышал, похоже, потому что его взгляд потемнел.
— Отпусти ее. Тебе нужен я.
Жиль повернулся к нему с кривой улыбкой.
— Веди его в тюрьму, — приказал он Джиму Баллантину, который не мешкал.
Мой отец встал и посмотрел мне в глаза.
— Прости, — сказал он.
Я отвернулась, кривясь, когда услышала, что он споткнулся, когда Джим выталкивал его.
Жиль повернул голову к Диззи.
— Иди с ним. Я разберусь с мисс Дуглас. И забери оружие — это улики.
Диззи послушался, забрал пистолеты и ружья отца и унес их из дома, оставив меня с Жилем.
Он окинул меня взглядом, словно на рынке, взгляд задержался на моих ногах, груди, лице. Я отчасти ожидала, что он откроет мне рот и проверит зубы. Я была в опасности, и я знала об этом.
— Тебя тоже можно повесить, — сказал он. — Вы хорошо висели бы вместе. Ты — безделушка, Альва. Ты соврала мне. И шерифу.
Во рту пересохло.
— Выбора не было, — сказала я. — Я боялась, что он убьет и меня. Я боялась семь лет.
Жиль рассмеялся.
— О, да. Играй. Делай большие глаза, заставляй голос дрожать. Судье это понравится.
— Это правда.
Он кивнул после паузы.
— Тебе повезло. Я тебе верю. Потому не арестую тебя, — он улыбнулся. — Я возьму тебя с собой домой. Хватит бегать среди глуши. Так будет безопаснее.
Я скрипнула зубами.
— При всем уважении, я так не думаю.
— Ладно тебе, ты не хочешь оставаться одна на горе, — он шагнул ко мне, его голос стал ниже. — Я богатый, Альва, и ты знаешь это. Ты видела мой дом — роскошь, которая нужна любой девушке. Ты не будешь ни в чем нуждаться.
Я пыталась придумать повод остаться.
— Как насчет озера? Кто-то должен приглядывать за ним.
Лицо Жиля стало уродливым, и я поняла, что ошиблась.
— О, точно. Еще одно. Почему мне не сообщили, что уровень озера так упал? Земля вокруг камышей почти высохла. Как мне быть с мельницей, если воды мало?
— Это ваша мельница тратит воду, — рявкнула я, не сдержавшись.
— Осторожнее, девочка, — он оскалился, скривив губы от гнева. — Ты зависишь от моей щедрости.
— И я благодарна, — сказала я, пытаясь так и звучать. — Но вы видите, что за озером нужно следить, особенно теперь. Без моего отца только я знаю, как.
Жиль пожал плечами.
— Это не должно быть сложно. Низко — плохо, высоко — хорошо. Верно?
Я указала на полки записей и дневников за нами.
— Это все не для красоты. В этом есть искусство.
Он понимающе улыбнулся.
— Ты едкая. Твоя мама была такой же в твоем возрасте. Гордой. Слишком гордой, чтобы признать свои ошибки.
Ошибки. Он про отца. И меня. Я подавила вспышку гнева. Я не дам ему повод увести меня.
— Это все они? — он кивнул на полки.
Я вспомнила про старый дневник на столе, открытый на картинке существа. Пора рассказать ему о чудище.
Но, когда я посмотрела туда, дневник оказался закрытым.
И я поняла: отец тянулся не к оружию, когда появился Жиль. Он закрыл дневник. Он не хотел, чтобы они видели. Почему он так отчаянно скрывал этих существ?
Диззи появился на пороге.
— Тебе лучше пойти, — сказал он Жилю и понизил голос. — Айлин нашли.
На лице Жиля был невысказанный вопрос, и Диззи тряхнул головой.
— Что случилось с Айлин? — я постаралась скрыть панику в голосе.
Жиль проигнорировал меня.
— Собирай вещи и иди в мой дом. По моим подсчетам, путь займет около часа, так что жду тебя там через полтора часа. Понятно? Я серьезно, Альва, — сказал он, увидев протест на моем лице. — Будет худо, если мне придется возвращаться на эту проклятую гору и забирать тебя. Даже мое милосердие не бесконечно.
— Послушайте, Жиль. Мне нужно сказать… — начала я, но он развернулся и перебил меня:
— А мне нужно разобраться с горюющей семьей. Собирайся. И зови меня мистер Стюарт.
— Но…
— За дело.
Я услышала, как дверь закрылась за ними. Я вышла в коридор, прикрыла рот рукой, чтобы не вырвался крик. Безнадежность охватила меня. Что делать?
Я закрыла глаза. Когда я открыла их, передо мной появился Рен.
Он явно все слышал.
Его губы двигались, словно он хотел заговорить, но слова не вылетали. Он просто смотрел на меня, покачал головой, и я представила, как он меня видел.
Приложение к убийце. Лгунья.
Я не могла вынести мысль, что он был разочарован во мне.
Я попыталась заговорить, но не знала, с чего начать. Губы сжались.
Он коснулся моей руки.
— Не надо, — его выражение лица стало мягким, такого я еще у него не видела. Он с сочувствием улыбнулся мне, не разжимая губы. — Все хорошо. Что ты могла поделать?
Он протянул руки, и я подошла и подняла свои руки. Если он коснется меня, я заплачу, и тогда слезы не остановятся.
— Я не могу, — сказала я.
Он кивнул, скрестил руки.
— Если ты не планировала уходить до этого, то теперь нужно обдумать эту идею.
Я слабо улыбнулась.
— Ты был прав. Я собиралась уехать. Сегодня, — я обрадовалась, произнеся это вслух, а он посмотрел мне в глаза. — Подожди тут.
Я развернулась и ушла в свою комнату, достала письма из-под подушки. Я протянула их ему той стороной, где было подписано, для кого они.
— Я написала это. В одном говорится, что озеро высыхает, потому что мельница использует слишком много воды. В другом признание о ночи… когда она… — я выдавила слова. — О ночи, когда он убил ее. Я всегда хотела сказать Жилю. Я уже написала это. И я знаю, что должна была кому-то рассказать, — он начал говорить, но я подняла руку. — Я должна была, но боялась. Боялась, что он убьет и меня. Или что его заберут и повесят, и я останусь одна.
— Ты не осталась бы одна, — сказал Рен. — Это точно.
Мы оба притихли.
— Что насчет монстра, которого ты видела? — сказал он.
— Так ты мне веришь? — его пауза была слишком долгой, и мое сердце сжалось. — Нет.
— Я верю, что ты думаешь, что что-то видела, — мягко сказал он, чтобы я не злилась.
— Ты сделаешь кое-что для меня? — спросила я у Рена.
— Что угодно.
Я поверила ему.
— Мне нужно рассказать кому-то еще, что я видела прошлой ночью. Тому, кто может что-то сделать, кто знает, что они там, особенно, если они напали на Айлин. Жиль не послушает меня.
Он задумался.
— Что насчет Мэгги? Люди слушают ее.
Мэгги Уилсон. Конечно. Почему я не подумала об этом?
— Идеально. Если я напишу ей, ты отдашь письмо? Вместе с книгой с рисунками?
Рен кивнул.
Я вернулась в кабинет с Реном, вытащила лист бумаги из стола отца. Я начала с того, как отец пришел с порванным неводом, а потом о крике у дома. Но когда я попыталась описать увиденное существо, я остановилась, посасывая край ручки.
Как объяснить, чтобы не звучало, что я сошла с ума?
— Что такое? — Рен разглядывал мое лицо.
Я опустила ручку.
— Я не знаю, что сказать.
— Расскажи правду, — сказал он. — Напиши, что думаешь, что у озера есть ужасающие монстры, и они могут охотиться и убивать людей.
Я посмотрела на него.
— Может, нужно нечто большее.
— Например?
Я попыталась собраться с мыслями.
— Не знаю. Какая-то история и контекст, наверное. Это могло бы помочь Мэгги.
— А есть история и контекст?
Я сморщила нос.
— Возможно? Вспомни, в школе мы учили, что до единого бога и землетрясения люди верили, что у всего было божество, и их всех нужно было уважать? Например, Джонни Логан заболел, потому что не сделал подношение богам леса и срубил ветки для костра. Или Мэри Блэк сломала ногу, потому что срывала цветы без разрешения цветочных богов. Видимо, боги были и у озера. А если они не были богами? А если они существовали, и в дневниках есть доказательства?
Я открыла книгу, гадая, почему отец закрыл ее, отыскала один из рисунков. А потом указала на существо в книге и постучала по странице.
— Папа сказал, что их звали богами, потому что им нужно было слово, чтобы объяснить это. Для этого была создана роль наомфуила. Чтобы разбираться с этими, так называемыми, богами. Может, в книге есть то, что поможет, то, чем раньше их отгоняли, — я поежилась, поняв, что истории, которые я слышала, были не выдумками, а реальностью. — Может, нет. Они приносили людей в жертву, — я скривилась.
Понимание озарило лицо Рена.
— Так это их кожа на