Что теперь? Моя сумка осталась внизу. Одежда, чернила и ручки, деньги. Пистолет. Если бы он был у меня, я прострелила бы замок. Я заставила бы Жиля отпустить меня. Угрожала бы ему. Я дико вспомнила, как направила его на Рена, и как он сказал, что знал, что я не выстрелю, потому что не зарядила пистолет.
«Рен».
Он пойдет к Мэгги и расскажет о существах, и Мэгги знала, что я была с Жилем. Она точно скажет Рену. Он придет за мной, да? Поможет мне выбраться отсюда.
Я подняла ноги на кровать, заметила, что юбка прилипла к порезу на колене от падения. Я оторвала ткань от раны, напрягшись, подняла ткань, чтобы осмотреть. Порез снова кровоточил, края были неровными. Я плюнула на, как мне казалось, чистую часть юбки и протерла порез. Я оторвала край внутренней юбки и повязала на колене. А потом сжалась в комок, ведь делать было нечего.
Я, наверное, уснула, потому что резко села, растерявшись из-за того, где была, когда ключ загремел в замке. Я не успела свесить ноги с кровати, а Жиль вошел. Он запер дверь, пока я вставала, и убрал ключ в карман.
— Который час? — спросила я.
— Четыре. Время чая, — он шагнул вперед, и я увидела это.
Темный пистолет в его руке.
— Ложись на пол. Лицом вниз, — мягко сказал он, словно обсуждал погоду. — Пожалуйста.
Я потрясенно смотрела на него.
— Альва, если хочешь есть, слушайся меня. Иначе я радостно подожду, пока ты не придешь в себя.
Я вспомнила правила выживания. Третье и четвертое правило. Быть полезной и не злить. Я сглотнула.
— Хорошо, — сказала я. — Я сделаю это. Но мне нужно кое-что сказать. Насчет мельницы.
— На пол, Альва. Живо.
Я проглотила слова, скривилась, когда раненое колено ударилось об дерево пола. Я встала на колени, опустилась на живот, сцепила руки за головой. Я услышала, как Жиль открыл дверь, свет свечи озарил комнату, и он внес что-то внутрь.
А потом снова запер дверь.
— Это ведь было не сложно, да? Можешь вставать.
Я встала и посмотрела на то, что он принес.
Поднос с ножками, какой давали леди для завтрака в постели. На нем стояла свеча в медном подсвечнике, тарелка с серебряным колпаком. Маленькая чашка и деревянная кружка, как с праздника, были рядом. И сверток белой ткани. Платье, которое он доставал из моей сумки и разглядывал до этого.
— Надевай его, — тихо сказал Жиль.
— Где моя сумка? Где мои деньги? — спросила я.
— В надежном месте. Они тебе не нужны. Ты уже не убежишь, — он рассмеялся. — Не говори, что не планировала это. Ясное дело, что ты пыталась сбежать, когда я тебя поймал, — он пожал плечами. — Но это кончено. Ты тут.
Мое сердце сжалось.
— Будь хорошей девочкой и надень его, — он указал на платье дулом пистолета. И я поняла, что это один из пистолетов отца. Он забрал его как улику. — Я закрою глаза и досчитаю до десяти, — продолжил он. — Или надевай его сама, или я тебя одену.
Он не шутил. Он хотел, чтобы я нарядилась для чаепития в платье, которое, как он думал, принадлежало маме.
Он хотел, чтобы я была как моя мама.
— Давай, — сказал он, когда я встала, глядя на него, застыв от шока, ужаса и отвращения. — Снимай шаль и жилетку, а потом я закрою глаза. Если будешь быстрой, я не увижу то, чего не должен.
Он шагнул ко мне, и мои руки взлетели к броши, удерживающей шаль на мне. Я расстегнула ее, убрала шаль с плеч, развязала ее на поясе. А потом расстегнула жилетку, руки дрожали так, что пальцы соскальзывали два раза. Мои щеки пылали от унижения, горло и рот пересохли, как дно озера. Я хотела кричать и плакать. Он все время смотрел на меня, странный свет горел в его глазах.
Как только я опустила шаль и жилетку на кровать, Жиль поднял пистолет и указал им на меня.
— Я закрою глаза, чтобы тебя не смущать. Но если попробуешь что-то учудить, я выстрелю. Не сомневайся во мне, Альва.
— Хорошо, — медленно сказала я, разум кипел. Ладони легли на пояс. — Закройте глаза.
Он улыбнулся и так и сделал.
— Один…
Я направила на него пальцы, будто пистолеты.
— Два…
Он не вздрогнул, честно закрыл глаза. Я бросила платье на пол и схватила шаль.
— Три…
Я открыла ее как можно шире, сжимая края обеими руками.
— Четыре… Расскажи что-то, Альва. Зачем были те деньги?
Он хотел, чтобы я говорила, чтобы знать, где я.
— Я немного занята, — сказала я, приглушив голос шалью, словно снимала блузку через голову. Я шагнула ближе.
— Пять… Ты же можешь говорить и одеваться? — сказал он с улыбкой.
Я хмыкнула, словно пыталась в спешке натянуть платье через голову.
— Шесть… Похоже, тебе сложно, Альва. Ты чуть шире в бедрах, чем была твоя мама.
От этого я фыркнула с отвращением. Вот свинья.
— Семь…
Я глубоко вдохнула, готовясь. У меня был всего один шанс.
— Восемь…
Я издала звук паники и ощутила отвращение, увидев, как он борется с улыбкой.
— Девять…
Я ждала.
— Де…
Он не успел закончить, я бросилась на него, прижала шалью его руки, увлекла своим весом его к полу.
Пистолет выстрелил.
ПЯТНАДЦАТЬ
Я ждала вспышку боли, но это Жиль застонал, извиваясь подо мной.
— Нога, — выдохнул он под моей шалью.
— Хорошо, — прошипела я, давя на него.
— Я не могу дышать!
— Хорошо, — повторила я. — Ты не заслуживаешь дышать, извращенец, — я держала плотную ткань на его лице, а он слабо отбивался, пытаясь освободиться. Когда он обмяк, я ослабила хватку, но выждала пару мгновений, а потом убрала шаль и сразу потянулась за пистолетом. Я измерила его пульс, а потом, чтобы проверить, что он без сознания — и потому что он заслужил — я ударила его по лицу, а потом приподняла веко. Его глаза остались рассеянными. Только тогда я слезла с него.
Стиснув зубы, я задрала его килт, чтобы проверить рану от пули, и вздохнула от облегчения. Пуля едва задела его ногу. Я заметила ее в половице. Он будет жить. Даже шрама не останется. Это жаль.
Я быстро проверила его карманы, нашла два ключа и еще связку, а еще фотографию моей матери. Я забрала это все и пистолет отца.
Я надела жилетку и вышла, оставив Жиля на полу, запутанного в мою шаль. Я подумывала запереть его, но не стала. Я не собиралась задерживаться в Ормскауле так, чтобы он успел прийти в себя и схватить меня.
Я нашла свою сумку в гостиной, вытащила из нее новую шаль, надела ее и убрала револьвер в карман. Больше меня с этим не разлучат. Я убрала другой пистолет в сумку. Все остальное было там, даже мешочки с деньгами. Я повесила сумку на плечо и вышла, врезалась в Гэвана Стюарта.
— Альва? Что ты тут делаешь? — спросил он с огромными глазами.
— Спроси у своего папы, — сказала я, обошла его и направилась к входной двери.
— О чем ты? — он последовал за мной.
— Твой отец привел меня сюда, — я не замедлялась, но он не отставал, шагал со мной по широкому коридору. — Силой. Сказал, что арестует меня, если я не пойду.
Гэван покачал головой, словно не давал моим словам добраться до его ушей, но я не унималась:
— Он запер меня у вас на чердаке и сказал, что это для моего блага. А только что поднялся с подносом с чаем и пистолетом, — я замерла у двери, Гэван остановился рядом. — Он хотел, чтобы я надела белое платье, посидела с ним за чаем. И когда он закрыл глаза, чтобы я не стеснялась, — процедила я, — я сбила его на пол, и он выстрелил. Пуля задела его ногу, но он в порядке, — быстро добавила я. — Он наверху.
Гэван моргнул.
— Ты в порядке? — наконец, спросил он. — Он… не навредил тебе?
Я покачала головой, а потом злобно сказала:
— Нет. У него не было ни шанса.
Он кивнул.
— Хорошо. Он дышит? В сознании?
— Не в сознании, — сказала я, сжав ручку двери. — Я… сидела на нем, пока он не потерял сознание, чтобы я могла уйти.
Изумление мелькнуло на его лице, губы дрогнули в быстрой улыбке, но она тут же пропала.
— Я проверила рану. Ему даже не нужно отлеживаться день в кровати, — сказала я. — Уверена, он будет в порядке.
Гэван кивнул еще раз.
— Оставь его мне. Иди домой. Прости за это, Альва.
— Вообще-то, — я глубоко вдохнула, уже не было смысла скрывать планы. Жиль уже все понял. — Моего отца арестовали, и я не вернусь домой.
— Что? — перебил Гэван. — Куда ты пойдешь?
— У меня есть работа в городе. Я собиралась уехать с Дунканом в Балинкельд и работать там, но он давно уехал. Мне нужно идти, если я хочу попасть в Балинкельд, — я убрала засов, Гэван остановил меня.
— Но там лух. Он уже убил Айлин Андерсон и лошадей, и Хэтти пропала. Ты не можешь спускаться по горе в темноте.
— Это не лух, Гэван, — сказала я. — Это что-то другое. Я это видела. Оно… Поговори с Мэгги Уилсон. С Реном. Они могут рассказать.
Гэван покачал головой.
— Нет, ты расскажи, — он упер руку в дверь. — Полчаса, Альва, ты можешь мне выделить. И ты ранила моего папу, — я замерла, и он вдруг улыбнулся. — Ладно тебе, мне нужно выпить чаю. Умираю от жажды. И у меня есть идея, как спустить тебя в Балинкельд, наверстав упущенное время.
Я замешкалась. Через несколько часов начнет темнеть, а я хотела оказаться к тому времени подальше от озера.
— Я запру папу на ночь, — добавил он. — В благодарность тебе.
Я улыбнулась.
— Тогда тебе нужно это, — я протянула ключи, которые забрала у Жиля.
Мне пришлось сделать чай и принести его в столовую, пока он ходил проверять отца. Когда он вернулся, мы сели за столом так же, как годы назад, я сделала это, даже не моргнув.
— Как он? — спросила я, обхватив чашку.
— Жить будет, — сказал сдержанно Гэван. — Просто царапина, как ты и думала. У него даже кровь не идет.
— Жаль, — сказала я и сделала паузу. — А как ты?
Он медленно выдохнул.
— В это время вчера мы готовились к празднику. Кажется, это было уже давно. Я видел, как Хэтти поставила тебе подножку в танце, — мне было стыдно за радость, которую я ощутила от этих слов. Гэван продолжил. — Я говорил Джеймсу, что Хэтти погубит себя, если будет и дальше так себя вести, — он сделал паузу. — Я говорил образно. Но теперь она может быть мертва.