— Ну, что же ты?! — встряхнул его Желтенький. — Скоро занятия начнутся — нельзя больше ждать.
Действительно, внизу по улице уже шли первые ученики и, показав пропуск сторожу, один за другим входили в калитку.
— Подожди, я сейчас, — сказал Тимоша и, отстранив Желтенького, подкрался к самому краю.
Осторожно высунув голову, он стал вглядываться в лица входивших. Все ребята были одеты в одинаковые зеленые курточки, и девочки тоже, но ни одна из них не была похожа на ту, которую надеялся увидеть Тимоша. Потом по улице прошло несколько взрослых в мундирах, видимо, преподаватели. Они остановились у калитки и стали о чем-то оживленно говорить со сторожем, размахивая руками и указывая пальцами на крышу — видимо, заметили вертолет.
Времени больше терять было нельзя.
Залезая в кабину, Тимоша успел заметить, что мундиры и сторож бегут через двор к зданию училища. Он нажал кнопку «пуск». Мотор послушно завелся, винт начал вращаться над головой, но в то же время на пульте зажглась какая-то дощечка, про которую Желтенький ему ничего не рассказывал.
— Проверка перед вылетом. Проверка перед вылетом, — раздался у него над ухом радиоголос. — Пятьсот тридцать восемь умножить на триста двадцать семь, разделить на три.
— Семью восемь, — забормотал в отчаянии Тимоша, — пятьдесят шесть. Шесть пишем, пять в уме. Семью три…
— Цейтнот! — рявкнул голос. — Вторая проверка.
И высыпал на светящуюся табличку новую порцию чисел.
— Да что я вам — счетная машина?! — закричал Тимоша. Он попробовал нажать педаль вылета, но она была зажата намертво, и в Тимошиной голове сами собой всплыли слова из папиных рассказов про работу: «автоматическая блокировка».
— Третья проверка, — не унимался голос.
Тимоша сделал последнюю отчаянную попытку сосчитать, но на первом же умножении раздался вой сирены, цифры пропали с дощечки и вместо них загорелась зловещая надпись: «Провал». Площадка дрогнула, начала опускаться вместе с вертолетом, медленно, потом быстрее. Мелькнул лес, открытое небо, которое уже было так близко, Желтенький, прижавший рупором ладони ко рту (наверно, пытался подсказать), и запертый в кабине Тимоша плавно опустился назад, прямо в руки к мундирам, только что вбежавшим в зал.
Турнир докторов
— Вы упрямая жердь! Вы зануда! Консерватор и рутинер! — выкрикивал доктор Плюс, расхаживая широкими шагами по кабинету. — Поймите, наконец, что пренебречь — это старо. Это не эффективно. Это уже ни на кого не производит впечатления.
Доктор Минус, весь залепленный пластырями, злобно следил за ним из-за стола и упрямо твердил свое:
— Пренебречь, только пренебречь. Пусть старо. Пусть не эффективно. Но это мой преступник. У меня с ним счеты. Личные. Пренебречь и только. Без пощады.
— Какая пощада? Кто здесь говорит о пощаде? Но эффект! Вы представляете, какой эффект даст приумножение? Как он раздуется на глазах всех зрителей Парадного поля и лопнет, словно воздушный шар.
Тимоша, сидевший тут же в углу, при этих словах весь съежился: приумножение показалось ему куда страшнее пренебрежения.
— Нет, нет и нет, — стоял на своем доктор Минус. — А мой позор? Мои раны? Я должен отомстить. Я — и никто другой.
— А я? Разве я не должен отомстить? Вы посмотрите, что он сделал с котюней. Животное утратило нюх, все таланты и вообще вкус к жизни. Чего стоят по сравнению с этим ваши болячки.
— Не болячки, а раны.
— Жалкие царапины.
— Все равно, пренебречь.
— Приумножить.
— Стереть в порошок.
— Нет, развеять по ветру.
Они долго еще так препирались, пока вдруг доктор Плюс не остановился и не хлопнул себя по лбу.
— Идея! — завопил он. — Колоссально! Мы устроим с вами соревнование. Турнир! Вы только представьте себе.
— Какое еще соревнование?
— Небывалое! Сверхэффектное! Вы и я — кто кого? Преступника ставим между нами — вы пренебрегаете, я приумножаю. И кто кого пересилит. Ну, как? Годится?
— Хм-м. Действительно. Это может быть любопытно.
— Любопытно? — передразнил его доктор Плюс. — Гениально, а не любопытно! Неужели вы не можете хоть раз в жизни пересилить свою зависть и честно признать мои заслуги?
— Но ведь я готов согласиться. Я уже почти согласен.
— Еще бы вы не были согласны! Да что бы вы вообще делали без меня с вашей паутиной вместо мозгов, с вашим убожеством, узостью интересов…
— Короче — чего вы от меня еще хотите?
— Признания, — устало сказал доктор Плюс. — Ни орденов, ни почестей — только признания. Чтобы люди, с которыми я вынужден работать, умели хотя бы ценить талант. Чтоб кто-нибудь, кроме меня самого, восклицал: «Гениальная мысль, изумительная штука…».
— Ну, хорошо, хорошо, — попытался успокоить его доктор Минус. — Идея, и правда, замечательная. Думаю, мы с вами от души позабавимся.
— Наконец-то, — вздохнул обиженный доктор Плюс.
— Если хотите, я даже возьму на себя всю подготовку. Думаю, двух часов мне хватит.
— Да, прошу вас. Я как раз успею отдохнуть от умственного напряжения. Впрочем, сомневаюсь, чтобы вам было известно, что это такое.
И он, подхватив кота и гордо задрав голову, вышел из кабинета.
…Два часа спустя все было готово.
Трибуны Парадного поля были полны, зрители галдели, ссорились из-за мест, покупали у разносчиков стаканы с торчащей трубочкой и сосали кому что нравится. Хлопали флаги, изукрашенные столбцами разноцветных чисел. Посреди зеленого поля стоял специальный пластмассовый помост, на который с двух сторон вели ступеньки, покрытые ковром. Когда Тимошу вывели на помост, по трибунам пронесся шелест изумления — никто не ожидал, что знаменитый преступник окажется просто-напросто десятилетним мальчишкой. Но все равно никому, по-видимому, не стало его жалко: как Тимоша ни всматривался, он не увидел ни одного человека, который бы перестал болтать, смеяться или сосать что-то через трубочку из своего стакана.
Он пытался найти взглядом Желтенького — не потому, что надеялся на какую-то помощь от него, но чтобы убедиться, что тот на свободе и ему не грозит никакая опасность. Впрочем, если бы Желтенького схватили, он бы скорее всего стоял сейчас рядом с ним на помосте. «Может быть, ему все-таки удалось улизнуть? — с надеждой подумал Тимоша. — Все же я его чему-то научил…»
Когда же появились оба доктора, Плюс и Минус, их встретили дружными аплодисментами и растягиванием губ в улыбку. Все с нетерпением ждали необычайного соревнования.
— Друзья! — сказал доктор Плюс, поднявшись по ступенькам на помост. — Вам уже известны страшные дела этого маленького негодяя. Теперь вы сможете наглядно убедиться в последствиях его злодеяний. Дорогой доктор, продемонстрируйте вещественные доказательства.
Доктор Минус задрал штанину, показал синяк на колене, потом поднял над головой две щепки и объявил:
— Макеты заноз. Вытащенных из моего живота. Стократное увеличение.
— Ух, ты! Вот это да! Глядите, глядите, — прокатилось по трибунам.
— Теперь преступник в наших руках, — продолжал доктор Плюс, — и будет немедленно предан заслуженной казни. Как говорится, любил кататься, люби и саночки возить. У-ха-ха-ха!
Оба доктора стали по краям помоста и уставились на Тимошу.
— Прошу вас, начинайте, — сказал один.
— Нет, давайте вы, а я за вами, — сказал другой.
— Слишком большая честь для меня.
— Но ведь вы ее вполне заслужили.
На людях они не ссорились, не ругались, а изо всех сил изображали дружбу и предупредительность.
— Ну, хорошо, — сказал наконец доктор Плюс. — Уговорили.
А Тимоша? Неужели он уже смирился, неужели стоял и покорно ждал наказания, которого не заслужил?
Нет, конечно, нет. Он стоял, весь напрягшись, как маленькая пружина, готовый к борьбе, и упрямо повторял про себя: «Не сдаваться, не сдаваться».
— Я тебе покажу «не сдаваться»! — сказал доктор Плюс и начал растопыривать руки.
Но Тимоша напрягся, сосредоточился и, глядя ему прямо в глаза, вообразил себя танком с ревущим мотором и сделал несколько шагов вперед.
— Помогите! — завопил доктор Плюс, бросился бежать и кубарем свалился с помоста.
Тимоша, не теряя времени, «развернулся и поехал» в другую сторону. Но доктор Минус, делая огромные прыжки, уже несся прочь от него, подобрав плащ до самых подмышек.
На трибунах смеялись, вытягивали шеи, тормошили передних — никто не понимал, что произошло.
Караульные в растерянности метались вокруг помоста: одни поднимали доктора Плюса, другие держали Тимошу, третьи пытались успокоить публику. Общее замешательство длилось до тех пор, пока толстый Плюс не пришел в себя и не влез снова на помост. В Тимошину сторону он старался не смотреть.
— Друзья! — воскликнул он. — Да это мы нарочно! Это шуточный номер. Заранее задуманный аттракцион, чтобы вы сами могли убедиться, как опасен преступник. А теперь мы начнем по-настоящему. Принесите мысленепробиваемый колпак.
Двое караульных поднялись на помост, неся в руках что-то прозрачное, похожее по форме на рыцарский шлем, только без всякой щели или забрала. Они надели этот шлем-колпак Тимоше на голову и пристегнули ремнями.
— Ха-ха! — торжествовал Плюс. — Теперь посмотрим, помогут ли тебе твои хитрости.
Тимоша поглядел на него сквозь прозрачные стенки, попробовал по очереди вообразить себя танком, пушкой, пулеметом — ничего не помогало. Вещество, из которого был сделан колпак, действительно не пропускало ни одной мысли.
Оба доктора снова вернулись на свои места. Публика на трибунах успокоилась и ждала, затаив дыхание. Даже флаги перестали биться на ветру.
«Ну, все, — с ужасом подумал Тимоша. — теперь уж точно конец».
Он обвел взглядом все поле, людей на трибунах, поднял глаза к небу и тут…
Если б на нем не было колпака, он бы протер глаза, чтобы убедиться — это не фантазия.
В небе появилось и начало быстро расти красное пятнышко.
Вертолет!
Это был тот самый вертолет, на котором прилетала девочка! И он летел прямо к нему. Неужели она решила спасти его?