Но вот подруге хотелось помочь. Хотелось, чтобы, когда в понедельник она снова шагнет в кулуары модного бизнеса, все хлюпики поняли, что на пышных женщин тоже можно засматриваться.
Волосы я Ларисе спасла, ужином ее моральный дух поддержала — пришло время переходить к следующему этапу. Тем более что зрители заждались и требовали конкретики.
— Ну как там? — подойдя к подъезду и задрав голову, выкрикнула одна из бабулек.
— Сейчас посмотрим! — ответила я.
Приободренная женщина ушла к подружкам и снова села на лавочку. И что, что уже темнеет? Дом близко, сексуальные маньяки последние лет двадцать приходят исключительно в добрых снах — так что бояться нечего. А передачи, которые якобы касаются каждого, — это увлекательно, но там россказни про кого-то незнакомого и далекого. А здесь все на глазах происходит. Такие события, такой накал!
Когда Лариса, вскрыв подарок, показала его в окно, бабушки заулыбались и с удовольствием приняли новую тему для обсуждения. Ишь, такую красоту чуть не отобрали! Ишь, кошачий «любимчик» понаехал тут и давай обижать! В общем, было что обсудить, а говорили, что больше ничего интересного им сегодня не будет!.. А если бы они поверили и разошлись? Нет уж, опыт показывал правильно: ничему верить нельзя. Даже та гречка, которой попрекал их залетный модник, весила не кило, как было заявлено на этикетке, а девятьсот пятьдесят пять граммов! Эх-эх, времена настали, а вот раньше…
Быстро допив чай, я направилась в комнату к подруге.
— Так, моя дорогая, — встав в дверях, одним взглядом охватила пестрое безобразие, разбросанное по огромной кровати. — Бабушек пора отпускать по домам, так что давай что-то решать.
Лариса взглянула на меня из-под насупленных бровей, а потом расплылась в улыбке.
— У тебя есть идея! — догадалась она.
— Правильно, — похвалила я. — Может, угадаешь: какая?
Она задумалась, взглянула на хлорофитум и лук, словно они могли ей помочь. Беспомощно развела руками. А потом резко обернулась, снова посмотрев на оживший цветок, и перевела восторженный взгляд на меня.
— Ев… — она нервно стянула с головы полотенце, и влажные светлые волосы с благодарностью ощутили свободу. Взглянула на меня исподлобья, поелозила тапочкой по ламинату. — Ев, я просто в шоке, поэтому… Хочешь, я прямо сейчас на диету сяду? Вот честно! Если ты правда… Если это то, что я думаю, то ради него… Да я ради него… Хочешь?!
— Отличная жертва, — рассмеялась я, — тем более что полчаса назад кто-то впрок наелся лазаньи.
— Я и завтра могу худеть! — проявила готовность Лариса. — Хочешь? Вот целых два дня. Все ради тебя!
— Нет уж, — рассмеявшись, я поманила ее в свою комнату. — Если захочешь сесть на диету, то исключительно ради себя. И потом, по-моему, ты отлично поместишься в платье. Думаю, оно будет тебе как раз.
— Тогда кто здесь говорит о диетах? — приободрилась подруга. — Если платье как раз, нечего портить фигуру!
Я подошла к своему шкафу и, открыв его, достала еще один подарок Влада Корнева — то самое алое платье, которое он импульсивно отдал мне на кастинге. Интересно, то, что оно идеально подходило к босоножкам — удачное совпадение или…
Платье было пятьдесят второго размера и при ином пошиве оказалось бы Ларисе мало, а так сидело великолепно. Словно с расчетом на нее и дарилось, хм…
— Ева, я тебя обожаю! — кинулась мне на шею подруга и побежала на балкон ловить овации и восхищение.
— Что-то мне подсказывает, что обожать тебе надо Корнева… — усмехнулась я.
Впрочем, моя реплика услышана не была. И неудивительно: внизу стояли шесть любопытных бабушек, которые просили показаться Ларису и так, и эдак, и она с довольным смехом выполняла их просьбы и крутилась ужом.
Спокойствие сохраняли лишь я да Мурзик, прыгнувший на пустую лавку и сверкающий оттуда зелеными глазами.
— Ну все! — объявила о закрытии показа Лариса и помахала рукой своим зрительницам. — Спокойной ночи!
Бабушки расходились довольные и с улыбками, словно сами платье примерили. Ну а что? Они ведь тоже пригодились. Не просто так день на улице провели, а оказали подмогу!
Бросив еще один взгляд на опустевший балкон, с лавки спрыгнул и Мурзик. Махнув на прощанье хвостом, он затерялся в тиши стремительно темнеющей улицы.
— Так, я ушла заниматься делом, — растеряв всех поклонников, сообщила Лариса.
Спустя пару минут, проходя мимо ее комнаты в кухню, я убедилась, что ее слова не расходятся с делом. Лариса уже сделала селфи и, лежа на кровати и обнимая зелененький, но слегка замученный хлорофитум, и воркуя над скудной зеленью лука, как раз искала новые варианты.
— Ух ты! — заметив меня в дверях, вдохновилась она свежей идеей.
К счастью, звонок моего телефона позволил мне избежать участи хлорофитума.
Звонил мой папа. Сказал, что узнал детали того, что случилось с Прохором и, как и обещал, попытается подключить благотворительный фонд. Голос у него был спокойный, но я уловила легкое раздражение, которое он старательно маскировал.
— Пап… — я вздохнула и все же озвучила свои страхи: — Там все сложно, да?
— С благотворительным фондом, думаю, удастся решить, — попытался он уйти от прямого ответа.
— Пап…
— Ева, — его голос стал еще более спокойным, и, подозреваю, он качнул головой, как делал всегда, если испытывал сильные эмоции. — Скажем так, к тому, чтобы все замять, подключились «сильные» люди. Но мы поборемся. В интересах мальчика. Ты меня поняла?
— Да. Спасибо, пап!
— Хм, — усмехнулся он и закрыл нетелефонную тему. — Мы с мамой ждем тебя завтра.
— Я приду!
— Прекрасная новость, — его голос заметно потеплел. — Спокойной ночи, родная.
— И вам, — пожелала от всей души.
Надеюсь, у родителей действительно была спокойная ночь, полная добрых снов, потому что сама я проснулась разбитой. Вроде бы и спала крепко, всего один раз просыпалась, но последний сон растревожил: в нем какой-то слон хотел задавить группу маленьких грызунов, а они пытались найти убежище. Картинка была яркой, пронизанной эмоциями, да и закончился сон на моменте, когда слон нашел беглецов и как раз поднял ногу, чтобы их ликвидировать. А еще, с учетом папиных слов… В общем, в голову настойчиво полезли ассоциации.
Но я не стала тянуть негатив в новый день и попыталась забыть об увиденном. Отвлеклась на приготовление завтрака, пока Лариса спала, полила свой цветник, в подробностях рассмотрела еще пустующий двор и засела за ноутбук, снова тренируя скоропечатание. Не знаю, кто придумал, что так быстрее, у меня тремя пальцами выходило куда более ловко.
— Привет, что тут у тебя интересного? — зайдя на кухню, Лариса заглянула в ноутбук и, несмотря на мой откровенный зевок, действительно заинтересовалась. — Слушай, я тоже так хочу научиться! Мне кажется, это очень полезная вещь для карьеры бухгалтера!
— Мне кажется, у тебя в перспективе другая карьера, — напомнила я.
— Вот еще! Это летний заработок, и ничего больше! Катерина вон каждое лето на рынке конфетами торгует, и что? Она собирается стать финансовым директором, а не продавцом года! Кстати… — задумалась Лариса. — Интересно, а мне будут много платить?
— Думаю, прилично, — подбодрила я. — Компания солидная, директора взобрались почти на самое небо, да и проект называется «Пончики без сахара», а не «Девушки без зарплаты».
— Ну а вдруг попытаются новичка обидеть…
— После твоих памятных махов ногами?
— Н-да, наверное, ты права, но… Ев, а все-таки…
— Если что, возьмешь с них пеню товаром, — рассмеялась я. — Одни босоножки, что тебе вчера подарили, стоят минимум как три зарплаты твоей Катерины.
— А вот это аргумент для хорошего настроения с утра! — повеселела подруга, подошла к кастрюльке на плите и посмотрела на ленивые вареники. — И это аргумент! Все, в это утро я счастлива!
— Я за тебя рада, — усмехнулась я, и пока она побежала умываться и переодеваться, насыпала ей вареников.
Мне есть не хотелось, поэтому я просто выпила чай, съела кусочек сыра и любовалась тем, с каким аппетитом исчезают мои вареники. К тому же, я намеренно оставляла место в желудке для визита к родителям.
И не зря.
Мама, как всегда, расстаралась, и стол поражал обилием. Трудно сказать, чего там не было из любимых блюд: и запеченный картофель, и салат из свежих овощей, и креветки, от которых я без ума! Помимо этого был мясной салат, который любит наш папа, и два вида рыбы, к которым имеет слабость мама.
— У вас как всегда, — поцеловав родителей, похвалила я стол. — Можно или день рождения отмечать, или свадьбу.
— Тьфу-тьфу, — отмахнулась от последнего предположения мама и пригласила нас всех за стол.
Ела я с аппетитом, смеялась над редкими, но меткими шутками папы, но мама все равно как-то заметила. Или почувствовала. И, предпочитая не ходить кругами, спросила прямо:
— О Прохоре думаешь?
— Да.
Я не была удивлена тому, что мама все знает. Конечно, знает. Если это не касалось рабочих моментов, у них с папой секретов не было.
— Папа считает, что тебе пока не стоит там появляться, — огорошила меня мама и, прежде чем я успела спросить, добавила: — Я, кстати, с ним солидарна. Какое-то время ты побудешь в тени.
— Мам, но я…
— Да, — правильно поняла меня мама. — Я так и думала, что ты все равно захочешь проведать мальчика. И так и сказала папе. Поэтому договоримся так, Ева… Я тебе честно рассказываю, почему тебе какое-то время придется воздержаться от визитов в больницу, сегодня ты еще сходишь туда с папой, — думаю, сегодня еще можно, — а вот потом…
Мама не сильно вдавалась в подробности. Она говорила сухо, излагая лишь факты, как на суде. Тумачевы не хотели, чтобы о Прохоре кто-то знал, сильно не хотели. Какое-то время они ограничивались лишь тем, что умалчивали о том, что мальчика сбил их сын, теперь же хотели подстраховаться. На что они могут пойти, чтобы обезопасить себя? С учетом тех, кого они попросили о помощи, папа полагал, что на многое. Мама была у нас строже папы и озвучила свой вариант — на все.