— Повысят оклад? — не поверила я.
Та сумма, которую мне озвучили, и без того была велика, и если обязанностей не прибавится, я даже не знаю, как без стеснения получать зарплату. За что, собственно? За то, что выдержала и не погибла от скуки? За то, что все зевки получались деликатными и незаметными, с закрытым ртом?
— Ты права, материальный стимул имеется, — согласилась женщина. — Но вдруг и другой отыщется?
— Карьерный?
Уловив удивление в моем голосе и на этот раз, секретарь рассмеялась.
— Ах, молодость, молодость, — покачала она головой и лукаво сверкнула молодыми глазами цвета ореха. — Так, коллега, документы я забираю, спасибо. А тебе вот, подкрепись, а то до конца лета не выдержишь: или растаешь, как Снегурочка, или просто сбежишь.
Достав из сумочки пакет с пирожками, от запаха которых у меня мгновенно улучшилось настроение, она вручила их мне, подхватила папку с документами и ушла. Пирожки соблазняли невероятно, но я сначала попыталась дозвониться Ларисе — а вдруг и у нее перерыв? Увы, она не ответила. Съев два пирожка с мясом, четыре я оставила для подруги.
Со стороны кажется, что съемки — это легко и просто, а на самом деле это невероятный труд, причем не одного человека. Интересно, Лариса увлеклась и вошла во вкус или, как и я, только и ждет шести вечера?
Очень хотелось хоть одним глазком посмотреть на съемки. Поучаствовать… Я поняла, что это нереально, не в этом проекте точно. А вот посмотреть…
— Так, Ева, — жуя пирожок и бережно прижимая к груди пакет с добавкой, в приемную зашла Лера. — Давай, пока время есть, я расскажу, что решила переключить на тебя. Проспекты ты наверняка уже прочитала?
— Почти даже выучила, — поддакнула я.
— Отлично, — смеясь, похвалила начальница. — Переходим на новый уровень.
Я вдохновилась, даже подумала: мало ли, вдруг действительно увлекусь, но…
Новый уровень оказался не менее скучным, чем предыдущий. Да, будет больше работы с документацией, я начну заполнять и таблицы, появляться с поручениями в других отделах и кабинетах, что позволит быстрей сойтись с коллективом. Но я понятия не имела, как выдержать эту пытку. Хотелось выть — если честно и откровенно. И я бы наверняка предприняла попытку спастись, пока унылое болото не затянуло, но…
Папа, когда я позвонила и спросила, как там Прохор, сказал, что, как мы и договаривались, уже внес первый взнос — так что мальчика будут подготавливать к операции. Выполняя пункты нашей договоренности со своей стороны, я стиснула зубы и молча кивала, слушая Леру. Да, поняла. Да, сделаю. Да, буду стараться. Да…
И действительно старалась и делала все, что мне поручили — что-то писала, что-то считала, не особо вникая в суть. Впрочем, вникать и не полагалось — должность не та.
Услышав звонок своего мобильного, нервно вздрогнула, а потом расплылась в улыбке — Лариса! А заметив, что сейчас начало седьмого, и значит, я на сегодня свободна, не удержала облегченного вздоха. Подскочив, схватила сумочку и мобильный, и уже потянулась к компьютеру, чтобы выключить, когда заметила в дверях кабинета Леру.
— Извините, — немного стушевалась, вспомнив, что изначально ничего не сказала ей, — я могу быть свободна?
— Да, конечно, — согласилась она, а потом добавила: — Ева, я понимаю, что вам сейчас может быть скучно. Но постараюсь это исправить.
— Увеличив объемы?
— Хорошая мысль, — улыбнулась начальница. — До завтра.
— До завтра.
Выключив компьютер, я поспешно вышла из кабинета — телефон разрывался, но не могла же я говорить с подругой при Лере? Это было бы невежливым. И без того неловко: предложили такой оклад, я, можно сказать, сама напросилась на эту должность, и теперь все видят, что я откровенно скучаю. Как минимум, это неблагодарность. Как максимум — я бы такого сотрудника не держала.
— Ну что ты трезвонишь? — ответив в коридоре на вызов Ларисы, пожурила ее. — Что у тебя там, пожар?
— Ева, хуже! — выпалила она взволнованным голосом. — Ева, я… Ева, я… Ты где вообще?
— Иду к лифтам.
— Поторопись, пожалуйста, потому что я в шоке!
И голос подруги, и ее заявление всерьез встревожили, и я ускорилась. У лифтов уже привычно столкнулась с удивлением других пассажиров, но если у них было время ждать и выбирать, то у меня точно нет. Заняв кабинку свободного лифта, в полном одиночестве спустилась вниз, а выйдя в холле, даже не сразу поняла, что вижу.
Какая-то суета, шум, кто-то кого-то перекрикивает, возле кого-то образовалась толпа, словно звезда раздает автографы. Все суетились, шептались, и было только три островка невозмутимости в этом бедламе: бледная, как полотно, Лариса и два охранника.
— Что случилось? — я поспешила к подруге.
— Вот, — кивнула она в толпу.
В этот момент народ расступился, и я увидела, как двое мужчин в форме врачей скорой помощи заставляют опереться на себя темноволосого мужчину. У него получалось неловко, потому что он стоял на одной ноге, а вторую, обвязанную бинтами, прижимал к себе, словно цапля. Но вот наконец у него все вышло, и компания двинулась к выходу. Едва я успела подумать: и при чем здесь Лариса, если у какого-то мужчины перелом или растяжение, как вдруг бедолага посмотрел в нашу сторону, и я узнала его.
— Корнев… — пробормотала я и перевела взгляд на подругу. — Теперь в шоке я. Ты же уверяла, что ему ничего не грозит…
— Поспешное обещание, — виновато кивнула подруга. — Но я же не знала, что он захочет изобразить бабочку!
— А он сам захотел полетать?
— Ну уж не после моих махов ногами точно, — заявила подруга.
И окончательно отвела от себя подозрения, продемонстрировав босоножки. В целости и сохранности. Со всеми цветками.
— Так что там у вас случилось? — немного придя в себя, уточнила я.
— Были съемки, поначалу все шло нормально: было трудно, но интересно. А потом мне предложили изобразить легкость полета. Мол, и с такой комплекцией, но в хорошем платье можно буквально парить. Концепция мне понравилась, и платье было отличным, но крылья в комплекте не шли, а изображать легкость предлагалось в прыжке на батуте. Я говорила им, что с батутом что-то не то, но… Тут как раз подвязался Корнев. И мы с ним поспорили. Всерьез. Увлеченно. До хрипа. Я ссылалась на здравый смысл, а он… — проводив прощальным взглядом исчезающего в дверях стилиста, Лариса вздохнула. — Он пытался мне доказать, что высоко прыгать на плохо закрепленном батуте — это просто и безопасно.
— И что же теперь?
— Ну… — замялась подруга, а потом озвучила то, о чем я и так догадалась. — Узнаю, в какой он больнице — схожу, навещу. Если он дурачок наивный, не бросать же его в беде?
— Вряд ли его определят на стационар, — усомнилась я. — Скорее всего, сделают рентген, гипс, или что там понадобится, да отпустят домой. Так что проведывать не придется.
— Как? Совсем? А…
Внимательно посмотрев на подругу, с удивлением заметила не присущую ей растерянность. А потом вспомнила, что у меня есть то, что может ее отвлечь и, возможно, даже улучшить настроение, как и мне.
— Вот, — достав из сумочки пакет с пирожками, вручила их подруге и с улыбкой наблюдала, как она принюхивается, рассматривает содержимое, а потом, как бутон, расцветает вновь.
— Спасибо! Это то, что мне надо! Он же… мы целый день ничего не ели… И если его увезут… — Порывисто обняв меня, подруга поспешила на улицу, к еще не отъехавшей скорой помощи, выкрикнув на ходу: — Люблю тебя!
Она красной птицей выскочила из здания. А я наблюдала за ней через огромные окна и видела, как она переговаривается с врачами, что-то отвечает на замечание Корнева, все-таки усаживается в машину неотложки и уезжает.
— А это последнее заявление… — задумчиво протянул Степан. — Это она вам говорила или тому, кого не раз потоптала?
— Конечно мне! — заявила я гордо. — А Корневу еще предстоит постараться, чтобы заслужить такие чувства с ее стороны!
— Хм, — качнул головой мужчина, — а вот это сомнительно…
— Что именно?
— То, что он будет стараться. Вы бы предупредили подругу, а то вдруг она всерьез увлечется, а он… — Чтобы смягчить признание, охранник протянул мне утешительную конфетку. — Ему, говорят, мужчины нравятся, а не женщины. Даже такие необычные, как ваша подруга. Так что…
— Спасибо, — поблагодарив охранника, я бросила в сумочку предложенную им конфету и вышла из здания.
Поймав попутку, доехала до магазина у нашего дома и купила еще килограмм конфет, шоколадных, вкусных и разных. Потому что одной конфетой такие новости не заешь.
Глава № 24
За мыслями: говорить ли подруге о возможных сбоях в сексуальной ориентации стилиста, я выпила несколько чашек кофе и съела минимум сто граммов шоколадных конфет.
Конечно, перед сном без всего этого можно было и обойтись. С другой стороны, если бы не кофе и сладости, я, пожалуй, уснула бы, не дождавшись, когда Лариса вернется. И даже Мурзик, то и дело громко завывающий оттого, что за ним по двору гоняются дети, мне бы не помешал.
Наглый кот. Просто наглый отъевшийся кот. Так кричал, увидев меня сегодня, так возмущенно сверкал глазами, сидя перед подъездом, что пришлось вернуться в магазин и купить для него угощение. «Ничего, — думала я, наблюдая за тем, как он мятежно перебегает из одного своего логова к другому, — ничего, после такого плотного ужина ему полезно подвигаться». К тому же дети хотели его просто погладить, потискать, а он строил из себя пушистого недотрогу.
Впрочем, не такого уж и пушистого: то ли он стал проигрывать в уличных драках с другими котами, то ли просто линять.
К подъезду подъехало такси, и из него, сверкая улыбкой, выпорхнула Лариса. Наблюдая за ней, я сразу поняла, что что-то не так. Во-первых, она никогда не демонстрировала зубы без повода, а здесь даже с балкона четвертого этажа их можно было с легкостью пересчитать. Во-вторых, она не обратила на бабушек на лавочках никакого внимания. И на их удивленный лепет о невежливости и неблагодарности, который понесся ей вслед.