Лиам расплывается в широкой улыбке, появившись на кухне и заметив на мне юбку.
Я краснею и сливаюсь с цветом юбки, глядя на его шею. Там засос, который я оставила ему этой ночью. Сжав бедра, я ерзаю на стуле, избегая откровенного взгляда Лиама, который без зазрения совести всем демонстрирует этот засос. Если мистер и миссис Фаррелл делают вид, что ничего не замечают, то Адам и Шон на некоторое время забывают о своей перепалке и переключаются на нас.
Вчера я была такой… такой я еще не была с ним и мне очень понравилось.
После завтрака мы с Лиамом стоим возле ели и смотрим на падающий снег за окном. Адам и Шон рядом смотрят по телевизору, какую передачу и смеются между собой. Лиам на несколько секунд исчезает на кухне, затем появляется с омелой в руке. Я никогда еще не целовалась под омелой на Рождество.
– Я люблю тебя, ты ведь знаешь да? – поцеловав меня, Лиам опускает руку с омелой и серьезно смотрит на меня.
Он не так часто мне это говорит, но я уже привыкла и знаю, что слова не самая его сильная сторона. Да и к чему они, если и так все ясно. Но я ценю моменты, когда он все же произносит их.
– Конечно, знаю, – отвечаю я, поцеловав его в щетинистую скулу. – И я тебя люблю.
Когда приезжает Брэйден, атмосфера в доме кардинально меняется. Если до этого все казалось громким и живым, то сейчас дом просто бурлит от количества энергии всех собравшихся вместе братьев.
Брэйден – самый старший и он именно тот кусочек пазла, которого не хватало. Громкий смех, шутки и улюлюканье стоят около часа после его приезда. Он приехал не один. Шелли – девушка Брэйдена – видимо уже давно привыкшая к поведению братьев, тепло меня поприветствовала и обняла, словно мы знакомы тысячу лет. Ее длинные каштановые волосы даже блестят от того, какие они шелковистые.
Я встречалась с братьями по отдельности, но все вместе – это другая картина.
Адама снова подкалывает Шона, Шон отвечает не менее достойной колкостью, Брэйден дает подзатыльник Лиаму, Лиам внезапно вступается за Шона – и так все время, пока мы с Шелли помогает миссис Фаррелл на кухне.
В какой-то момент я замечаю притихшего Шона в гостиной. Он смотрит на экран телефона, почти не шевелясь.
– Вив, я покажу тебе фото с нашего отдыха на Кейп-Коде. – Передо мной вдруг внезапно вырастает более мощная версия Лиама по имени Брэйден и хватает меня за руку.
Видеть Лиама без его ухоженной и мужественной растительности на лице – это… это дорогого стоит! Его уши забавно выпирают, рот кажется таким большим, когда он улыбается на фото. Я невольно смеюсь.
– Мужчина не должен быть красивым, – умиротворяюще произносит миссис Фаррелл, стоя с бокалом вина в руке и наблюдая за всеми нами.
– Мам, ты намекаешь, что я некрасивый? – с наигранной обидой спрашивает Лиам. Он сидит на полу, надев красную рождественскую шапочку на макушку и недовольно фыркая каждый раз, когда Адам или Брэйден произносят: «А вот это Лиам, когда мы подкинули в его кровать крысу и засняли», «А вот здесь он с разбитой губой после матча» и так далее.
Миссис Фаррелл по-матерински целует в голову своего сына.
– Ты самый красивый, Лиам Девон Фаррелл. Твои братья тебе просто завидуют.
Послав ему многозначительный взгляд, я мысленно соглашаюсь с ее словами. Лиам и не представляет, насколько он красив. Привлекателен. Своей харизмой, мужественностью.
Красота слово относительное.
Среди всеобщего разговора я снова не нахожу Шона. Это довольно странно. Шон едва ли не самая заметная фигура в этой семье.
Я нахожу его на веранде, сидящего на перилах у крыльца, когда выхожу, чтобы ответить на звонок мамы. Шон улыбается, слушая, как я рассказываю маме о снеге. Как только я завершаю вызов, я запрыгиваю на перила рядом с ним, и мы несколько минут молча качаем ногами. Как хорошо, что я снова надела штаны. Холодно, просто жуть.
– Я чувствую, что у тебя есть какая-то история, – заявляю я, втягивая голову в воротник куртки.
Шон с любопытством смотрит на меня. Он отличается от остальных братьев. Прежде всего своей мягкостью. Не знаю, возможно, это сыграло роль на то, что он самый младший. А быть может, он просто таким уж получился. Да, Шон не уступает в колкостях своим братьям, но в нем читается какая-то доброта, которой он прямо светится и все его шутки ни капли не задевают, чего бы он ни говорил. Только слепой не заметит, что старшие Фаррелы со спортом на «ты», заботятся о своих мышцах и прессах, в то время как Шон отличается стройностью и грациозностью. Только глухой не услышит, как старшие умеют очаровать даже парой грубых шуток, включив свое очарование. В то время, как очарование Шона отличается искренностью и даже робостью. Неудивительно, что не каждая девушка заметит это, посчитав его заурядным парнем.
– История? – переспрашивает Шон, дернув еловую ветку, с которой тут же сыплется снег на его каштановые волосы.
– Да, – настаиваю я. – И мне хочется ее послушать.
– С чего ты взяла, что у меня есть какая-то история?
– У каждого есть своя история.
Шон молчит, вытянув длинную ногу и постукивая ей по стоящему рядом креслу.
– Ну же, – подначиваю я. Подняв голову, я задеваю гирлянду, прикрепленную к деревянной крыше. С нее валится снег Шону прямо на шею, и он морщится. – В школе я ходила точно с таким же лицом, когда встретила твоего брата.
Шон качает головой, притворно вздохнув.
– Это обязательно должна быть история о любви?
– А то! – соглашаюсь я. – Ну если ты только не вступил в какую-нибудь банду и не попал на бабки?
– Я?
Я смотрю на Шона и качаю головой.
– Нет, точно, нет. Давай рассказывай.
Либо парню действительно нужно высказаться, либо я умею располагать к себе людей, ну или подбивать на откровенные разговоры, подобно профессиональному психологу, поэтому Шон мне рассказывает.
– Есть одна девушка.
– Так я и знала! Ой, прости, – я прикрываю рот ладонью.
– Знала, что это про девушку. В смысле, про любовь, вообще. Ну, продолжай.
Шон несколько секунд смотрит на меня, не мигая.
– Порой ты мне кажешься такой скромной, тихой и рассудительной, а порой ты похожа на эту блонди из «Дневников вампира».
– Сделаю вид, что не слышала последнего, – заявляю я, вскинув подбородок.
Шон смеется, выпуская облачко пара.
– Ладно. На самом деле все довольно банально. На первом курсе я познакомился с девушкой. Мы столкнулись на почте.
– На почте? – уточняю я.
Шон кивает.
– Да, именно. Я каждый год принимаю участие в «Операции тайный Санта».
– И почему я не удивлена?
Шон скромно пожимает плечами.
– Да ладно, это весело. Нас было всего четверо, одной среди них оказалась девушка. Мы познакомились, разговорились, потом оказалось, что учимся в одном колледже.
– А что было дальше? – нетерпеливо интересуюсь я, когда он внезапно замолкает.
– Вот именно, что ничего, – отвечает Шон, посмотрев в окно дома.
– Что? Совсем ничего?
– Ну, я сделал кое-что. Кое-что глупое. Ну, так она посчитала, наверное.
– Мне все вытягивать из тебя? – раздражаюсь я.
Шон усмехается, но продолжает:
– В общем в Рождество я написал ей письмо, но она не ответила. Позже мы столкнулись в колледже, она улыбнулась, поинтересовалась, как у меня дела и все. Потом мы сталкивались еще несколько раз, но она вела себя так, словно я ничего и не сделал. Вивиан, я понимаю, что это глупо. Но хорошо, что она продолжала вести себя так, будто ничего и не было.
Я задумчиво смотрю на улицу и дома, подъездные дорожки которых заставлены машинами. Отовсюду слышится музыка, голоса и веселый смех. Сегодня Рождество. Все открывают подарки, встречаются с родными, дети ждут чудес.
Это немного грустно. То, что рассказал мне Шон. Так романтично, но грустно.
– Она не ответила тебе взаимностью, – произношу я скорее самой себе.
Шон пожимает плечами, улыбнувшись.
– Тогда мы знали друг друга всего лишь день. Ясное дело, что она не ответила. На что я надеялся?
– И ты до сих пор думаешь о ней?
– Иногда, – отвечает он. – Особенно в Рождество.
– Вы видитесь сейчас в колледже? – любопытствую я.
– Да, – отвечает Шон. – Сталкиваемся иногда и бросаем друг другу «привет». Теперь уже не интересуемся делами, просто «привет». Время идет, знаешь ли, все меняется.
Немного позже после этого я начал встречаться с Эвелин. Ты не слушай Адама, я вполне способен разговаривать с девушкой, встречаться с ней и все остальное, если ты понимаешь, о чем я.
Я смеюсь.
– Понятное дело, что Адам слишком преувеличивает.
– Да, да, – подтверждает Шон. – Даниэль я тоже видел с другим парнем. Кстати, ее зовут Даниэль. Эвелин ее знала, они вместе ходили на курсы экономики. Но мне… ох, это так странно. Они даже близко общались между собой. И я так часто задавал себе вопрос, почему она тогда промолчала?
– Меня теперь тоже очень волнует этот вопрос, – признаюсь я. – Ты кому-нибудь рассказывал про Даниэль?
– Лиаму, – выгнув бровь, отвечает Шон. – Он сказал мне не сдаваться. Но я не он, время упущено, Лиам, наверное, уже забыл об этом, да и Даниэль наверняка тоже.
– Но не ты. – Я еще не встречала таких парней. Неперестаю ему удивляться. – Почему вы расстались с Эвелин?
Шон недовольно хмурится.
– Она не раз мне намекала, что я не такой, как ей хотелось бы. Не знаю. Она как бы ненавязчиво всегда говорила, а вот твои братья бы так не сделали, они бы так не сказали, она крутые и накаченные и бла бла бла. Однажды я просто не выдержал. Я люблю свою семью, своих братьев, но что с того что я не похож на них? Если бы она знала нас, то поняла бы, что мы все не похожи друг на друга. Мы все разные.
Его слова заставляют меня задуматься. Я как бы тоже отделяла Шона ото всех, но он действительно слишком выделяется на их фоне. Но… Уделять этому такое внимание, какое видимо уделяла этому его девушка, крайне глупо. И постоянно об этом говорить, словно упрек – извините!