– Мда-а-а… – только и смог выдавить из себя я. Вот это новость! Кто бы мог подумать, что эта зазнайка может волноваться о человеке, а не только о не надетом в прошлой жизни купальнике за две штуки баксов. – Спасибо, Джон. Обещаю уберечь твои ноги от выдергивания.
– Очень на это надеюсь, – серьезно ответил он.
Купальник за две штуки баксов… Интересно, какая она была? Наверно, красивая, раз могла себе позволить надеть такой дорогой купальник. Мне бы этих денег хватило на три месяца безбедного существования или на полгода жизни с утягиванием пояса. Она же платила за, по сути, три лоскутка ткани. Там что, золотая нить? Откуда такая цена?! Почему нельзя купить обычный купальник за двадцать долларов? Наверно, ответ кроется в ее имени: Лиетта Уильямс. Золотая девочка. Мне она почему-то представлялась эдакой точеной нимфой с длинными светлыми волосами, пухлыми, возможно, накачанными губами, пышной грудью, осиной талией, округлыми бедрами, ногами «от ушей» и надменным взглядом. По-любому она ходила на высоких каблуках и в мини-платьях, чтобы демонстрировать всем свою красоту. И еще обязательно поправляла и без того идеальные волосы своими наманикюренными пальчиками. Была бы она некрасива, она не была бы такой стервой. Хотя, возможно, ее самооценка объясняется ее окружением, где все ей твердили, что она звезда. В любом случае мне этого не узнать, поэтому оставим мои представления о ней такими, какие они есть. Все равно в следующей жизни она будет совсем другим человеком. И, надеюсь, не только внешне.
* * *
Зайку принесли обратно часов в десять, слегка потрепанную и очень злую. Ричард небрежно кинул ее на пол, убрал меня с кровати, усадив рядом с ней, и забрался под легкое одеяло. Следом вошла мама.
– Мамочка, почему все девочки такие глупые?
– Ну почему же «глупые»? – усмехнулась Джессика, гладя сына по волосам.
– Я говорю Энн: «Давай играть в гонки или в войнушку», – а она сидит, завязывает эти дурацкие бантики зайцу. И даже не смотрит на меня!
Только сейчас я заметил, что оба заячьих уха туго переплетены в жгут, увенчанный бантиком, и хихикнул.
– Только попробуй засмеяться! – прошипела Лия.
– Даже в мыслях не было, – отозвался я, еле сдерживая смех, рвущийся наружу.
Тем временем мама продолжила:
– Ну, Энн намного старше тебя, ей уже двенадцать лет. Она, как бы тебе объяснить, – Джесс задумалась, – уже наигралась в такие игры. Сейчас ей больше нравится украшать кукол, делать им прически, шить одежду. Ваши интересы – они разные. И если ты хочешь поиграть с машинками, а девочка – с куклами, то это вовсе не значит, что она глупая. Это значит лишь то, что тебе надо поискать другого человека, который захочет с тобой поиграть.
– Все равно с ней скучно, – надул губы Ричард. Даже с мишкой веселее. Он высох?
– Да вот же он, – Джесс повернулась, потянула меня за лапу и уложила рядом с мальчишкой, который обнял меня, зарывшись носом в мою шерсть.
Фу, опять эти нежности!
– А почему он пахнет моим мылом?
– Потому что я купала его, как тебя.
– Ага, скажи еще, что ты сына так же выжимаешь, – буркнул я.
Джон, доселе молчавший, сдавленно хихикнул.
– А потом вытирала моим полотенцем?
– Нет, малыш. Для мишки я достала другое полотенце, его.
– Врет и не краснеет! Сушили меня. Су-ши-ли! Как тряпку. Чуть ушей не лишился с вашими варварскими методами.
– А-а-а, – протянул малыш и снова вдохнул аромат моей шерсти.
– Спи, дорогой. Завтра рано вставать. Мишку убрать?
– Нет, он сегодня со мной поспит.
– Что? А ты у меня спросил?
– Ну, хорошо. Спокойной ночи! – Джесс поднялась, выключила свет и прикрыла за собой дверь, оставив маленькую щелочку для узкой полоски света.
– Зашибись! Еще со всякими сопляками я не спал! И хватит меня душить! Убери руку с моего горла. Убери, я сказал, – все мои попытки хоть как-то изменить ситуацию в свою пользу были с треском провалены.
– Зато ты спишь сегодня в мягкой постели, – донесся из-под кровати голос Джона.
– Если бы я спал тут один, я бы понял твою зависть.
– Аха, сафый нефяфный нафофся, – мне пришлось очень постараться скосить глаза, чтобы увидеть зайку. Она лежала, уткнувшись мордочкой в пол.
– Ладно-ладно, убедили, – я обреченно посмотрел перед собой во мрак комнаты, и решил для себя, что если пытка неизбежна, придется расслабиться и получать удовольствие. – Спокойной всем ночи!
– Из нас троих спокойной она будет только у меня и Лии, – приободрил меня солдат. – Наслаждайся!
– Знаешь, кто ты после этого?!
Вот же ж! Вторую ночь подряд приключения сами находились на мою ж… И вторую ночь подряд исключительно по вине мальчишки. Не зря я не любил детей, ой, не зря. От них одни проблемы.
Уже минут через десять я понял, о чем говорил Джон. Ричард убрал ручку с моего горла, и только я успел сделать вдох, как он плюхнулся на меня всем телом, укладываясь поперек. Воздух пришлось выплюнуть обратно, как бы мне не хотелось оставить его себе. Голова моего мучителя снова пережала мне горло, грудная клетка под весом ребенка поцеловалась с позвоночником, а его подогнутая коленка весьма некстати уперлась мне в низ живота, хорошо, что не на пять сантиметров ниже.
И-и-и? Мне что, так спать? Серьезно? Я стиснул зубы и попытался найти в этом хоть какие-то плюсы, кроме мягкой подушки под головой. Ничего не находилось.
– Спокойной ночи, мишка, – еле слышно протянул Ричард и сжал меня еще крепче в объятиях. Его дыхание сделалось ровным и глубоким, а тело расслабилось, став еще тяжелее. Он уснул. А я – нет!
…Терпеть эту наиужаснейшую позу мне пришлось, по моим ощущениям, целую вечность. Когда все мое тело и болящие от неестественного положения кости и органы стали посылать меня по всем направлениям, малыш, наконец, сполз на кровать, повернулся ко мне спиной и одним неразличимым движением скинул меня вниз.
Глухо приземлившись и больно ударившись лопатками, я, тем не менее, ощущал себя самым счастливым человеком на свете. Точнее, медведем. Еще точнее, медвошкой. Я невольно улыбнулся.
– О, привет! – голос справа заставил вздрогнуть от неожиданности.
– И пока, – буркнул я.
– Брось! Ты же спал полдня!
– От-ва-ли. Я хочу поспать спокойно. Чего и тебе желаю.
– Ладно. До завтра.
– Аха… – это все, на что хватило у меня сил.
…«Мамочка, почему все девочки такие глупые?»… Ох, Ричард, тебе еще не раз в жизни придется убедиться в правоте своих слов. Вот только «почему» – этого тебе не скажет никто. Они такими рождаются. На счастье или на беду нам, мужчинам. И тут уж как кому повезет…
* * *
– Буэ!
Так «нежно» меня еще не будили. Среди ночи малыш захотел в туалет. Вот только когда он вставал с кровати, его ноги коснулись не пола, а моего живота. Резко спрыгнув, он сделал вид, что так и надо, и прошлепал в ванную-комнату. Я лежал, пытаясь восстановить дыхание и удержать свои глаза, лезущие из орбит. Но едва стоило мне справиться с шоком от фееричного пробуждения, Ричард вернулся в свою комнату.
– Хххы! – встав на меня обеими ножками (я ему теперь что, коврик?), он еще немного потоптался по всему моему телу от коленок до носа, поправляя свою подушку, затем залез в кровать и очень быстро уснул, чего нельзя было сказать обо мне. Мои десять раз прохрустевшие ребра, свернутый набок нос и вывернутые в обратную сторону колени еще долго высказывали мне свое недовольство по поводу того, что их потревожили в такой жесткой форме. Второго такого раза я не выдержу!
* * *
– Буэ!
Нет, он что, издевается?! Зачем пить столько жидкости на ночь! И вообще дайте мне спокойно поспать!
– Хххы! Да чтоб тебя…
* * *
-…могла бы двигаться, руки бы поотрывала!
Обрывок фразы ворвался в мой сонный разум, мгновенно прогоняя остатки «ничего». Мне опять ничего не снилось. Да и что мне могло присниться, когда полночи по мне откровенно топтались.
Лия сидела на столе, в ее глазах сверкали молнии, над ней стоял Ричард и расплетал ее уши. Освободив их от вплетенной ленты, он растянул ушки в стороны, стараясь их выпрямить.
– Ы-ы-ы-ы-ы…
Казалось бы, ребенок помогает зайке, как может, насколько умеет, но вот глаза Лиетты, разъехавшиеся в буквальном смысле вслед за ушами, выдавали ее вулканирующую ярость пополам с болью. Даже мне стало больно от такой картины.
Мальчик закончил свое благое дело, отошел, осмотрел зайца, улыбнулся, и, довольный собой, убежал вниз завтракать. Я перевел взгляд на нашу мученицу и еле сдержался, чтобы не засмеяться в голос. По-видимому, в ее уши была вставлена проволока, удерживающая их в правильном положении. После той «красоты», которую устроила ей Энн, конструкция так и не вернулась в исходный вид. Нет, уши, конечно, вновь располагались правильно, одно стояло, одно было загнутым, но оба приобрели ломано-спиралевидную форму.
– Что там? – все еще искрясь, прошипела Лия, поймав мой взгляд.
– Да-а-а… – я боялся ее реакции. – Нормально все.
– Говори! Я же вижу, что что-то не так.
– Эммм… Ну… Если ты настаиваешь… Скажем так: немного экзотики твоей внешности не повредит, – я с наслаждением вернул ей шпильку. – Теперь ты… кхм… эксклюзивная модель. Хватит тебе шипеть! Во всем надо искать свои плюсы
– И как много плюсов ты нашел сегодня ночью, – явно скучающим голосом произнес Джон, до сих пор валяющийся под кроватью.
– Один, но весомый. Меня не душили всю ночь и не спали на мне. А то, что мне перепал малость непрофессиональный массаж всего тела – так это расплата за сон отдельно от Ричарда. Съел?
– Ага, позавтракал, – все так же скучно, едва не зевая, ответил солдат. Что там у вас?
– Да тут у Лии новая прическа, если это можно так назвать, – удерживая взгляд зайки, веселясь, отозвался я.
– Я вам тут что, подопытный кролик? Верните все, как было! Живо! Сделайте же что-нибу-у-у-удь! – у девочки начиналась истерика. – Два мужика, блин, а толку нет! Ни помощи, ни поддержки!